— Вижу, вы уже одеты, — выдавил Лейк, хотя и был неприятно потрясен. — И, к несчастью, в естественного врага лягушек. Ха-ха. Но, возможно, теперь вы скажете, зачем меня сюда вызвали, мистер?..
Его шутка прискорбно провалилась. А с ней и попытка узнать имя незнакомца. Аист уставился на него так, будто он приехал из далекой, варварской страны, а потом сказал:
— Ваши пиджак и трость, пожалуйста.
Лейк не любил расставаться с тростью, которая в прошлом прогнала немало потенциальных грабителей, но отдал ее вместе с пиджаком Аисту. Убрав их в стенной шкаф, Аист бросил «Следуйте за мной» и повел Лейка мимо лестницы, мимо библиотеки в кабинет с декоративным камином, несколькими мягкими креслами и десятком блестящих столов черного дерева. Стены здесь украшали восемь картин мастеров прошлого века: охотничьи сценки, городские пейзажи, натюрморты — все как одна подлинные и все как одна абсолютно безвкусные.
Аист указал Лейку на самый дальний от двери диван. Путь к нему преграждал роскошный, хотя и несколько громоздкий, прямоугольный ларь, очевидно служивший столом и выпиравший едва ли не до середины комнаты. У него были декоративные ручки, но ни одного ящика.
Садясь и стараясь при этом не удариться о него хромой ногой, Лейк спросил в удаляющуюся спину Аиста:
— Кому принадлежит этот дом?
Аист стремительно обернулся и, приложив палец к губам, забормотал:
— Не говорить! Не говорить!
В знак извинения Лейк кивнул. По всей видимости, хозяин дома придавал большое значение анонимности.
С мгновение Аист всматривался в лицо Лейка, точно боялся, что он может сказать что-нибудь еще, а потом повернулся на каблуках и исчез, оставив Лейка в его лягушачьей маске, в которой было жарко и кожа чесалась. Пахло знакомым одеколоном — наверное, на праздник ее надевал Мерри и не потрудился протереть.
Клаустрофобия боролась с приятным чувством анонимности. Ему казалось, за маской он способен на поступки, запретные для надменного, но уравновешенного Мартина Лейка. Что ж, новый Мартин Лейк осмотрит комнату, дабы определить вкусы хозяина — или отсутствия оных.
С дальнего стола на него смотрел бюст Трилльяна, в белом мраморе змеились светло-вишневые прожилки. Еще на том же столе лежала книга, озаглавленная «Архитектор развалин», а на ней — украшенное стразами чучело черепахи. Напротив, на небольшом постаменте высился телескоп, повернутый (остроумный каприз!) к карте мира на стене. По столам были разбросаны другие атласы и карты, но у Лейка создалось впечатление, что в беспорядке их разложили из холодного расчета. И действительно, во всей обстановке была какая-то надуманность — от обоев цвета бургундского вина до округлых ламп, ливших приятный, хоть и розоватый свет. Подобное освещение не способствует ни чтению, ни беседе. Но, невзирая ни на что, кабинет лучился теплом, казался расслабляющим и комфортным.
Лейк удовлетворенно откинулся на спинку дивана. Кто бы подумал, что подобную изысканность можно найти среди такого запустения? Похоже, Рафф была права: какой-нибудь богатый меценат желает ему что-то заказать, возможно, даже коллекционировать его работы. Он начал высчитывать в уме цену, которую запросит, которая была бы уместно высока и устроила бы его, даже когда в конечном итоге снизится после торга. Он сможет купить новые холсты, заменить истрепанные старые кисти, возможно, даже убедит выставлять свои работы почтенную галерею.
Однако постепенно, точно начальные ноты мелодии столь незаметной, что поначалу слушатель вообще ее не воспринимает, в его приятные сны наяву закралось постукивание. Оно словно бы бродило по комнате и с извиняющейся настойчивостью бередило слух.
Сев прямее, он попытался определить, откуда оно исходит. Ни из стен и ни от двери. Но определенно откуда-то в комнате… приглушенное, будто доносится из-под земли, откуда-то рядом с ним. Такой мягкий звук — не настолько громкий, чтобы напугать, просто осторожное, умеренное постукивание, «тук-тук» в минорном ключе.
Он прислушался внимательнее, — и его лицо осветилось улыбкой. Ба, да оно исходит из «стола» перед ним! Кто-то или что-то внутри ларя негромко стучал. Какой чудесный костюм для маскарада! Лейк постучал в ответ. Что-то стукнуло дважды. Лейк стукнул два раза и в ответ услышал три стука. Лейк постучал трижды.
Тут ящик взорвался неистовым тук-тук-туком. Резко втянув в себя воздух, Лейк отдернул руку. По его спине пробежала холодная дрожь ужаса: ему пришло в голову, что, возможно, это совсем не веселая игра. Черный стол, на который он положил свое приглашение, на самом деле не стол, а лишенный украшений гроб, из которого кто-то отчаянно рвется на волю!
С полным ужаса «Ах!» Лейк вскочил… и как раз тогда в сопровождении еще двух мужчин вернулся Аист.
Оба спутника Аиста были значительного роста и веса, и по заметной слабости в их медлительных движениях, слабости, которую он помнил по своим дням, когда делал наброски с моделей, Лейк догадался, что оба они в годах. На обоих были темные костюмы, идентичные тому, в который был одет Аист, но на том сходство заканчивалось. Более крупный из двух — не толстый, просто очень широкий в плечах и в талии — поверх своей надел голову ворона, блестящие черные крылья были вырваны из настоящей птицы (такой отсвет ни с чем не спутаешь). Из-под маски сверкали проницательные и жесткие глаза. На изготовленном из серебристого металла клюве поблескивал, как далекое отражение в озерце стоячей воды, приглушенный свет.
На третьем человеке была маска, повторявшая и дверной молоток, и печать на приглашении Лейка: сова или, точнее, сыч, золотисто-коричневые перья опять-таки настоящие, кривой клюв — тускло-серый, из теней в искусственных глазницах поблескивают человеческие глаза. К сожалению, крайняя тучность Сыча распространялась и на его шею, и оперенная маска сидела очень плотно, скрывая многочисленные подбородки, но как ошейник врезалась в кожу на шее. От этого Сыч казался бесконечно отвратительным, ведь создавалось впечатление, что с шеи перья ощипали, обнажив пупырчатую кожу.
Троица остановилась напротив Лейка через гроб — крышка которого начала дрожать и подниматься, будто о нее билось то, что находилось внутри.
— Что… что там? — спросил Лейк. — Это часть маскарада? Это шутка? Вас послал Мерримонт?
— Очень милый костюм, — сказал Сыч и, не отрывая взгляда от Лейка, постучал по крышке гроба так, что к его белой перчатке прилипли частички черной краски. Стук изнутри стих. — Удачный выбор для нашего маскарада. М-да, лягушка чувствует себя как дома равно и в воде, и на суше. — Как и у Аиста, голос Сыча звучал искаженно, словно у говорящего рот был набит галькой или ватой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});