Восстания рабов всегда вызывали симпатии простых людей, которые видели в этом надежду и для себя на лучшую жизнь, а человеческие качества самих рабов мало кого интересовали. Люди смотрели на их личности отстраненно. В конце концов, героями мифов и литературных произведений часто становились всякие разбойники и пираты. Восставшие рабы хотя бы пытались изменить судьбу.
Ник понимал, что стоит на кону и желал сражаться. Если он не слишком любил короля, спесивых старых дворян, то имел полное право защищать состояние отца, собственный статус, пусть его и сослали на почту. В конце концов, он мог сражаться за собственную жизнь, ничуть не сомневаясь в том, что станут делать освобожденные уголовники с аристократами-тюремщиками. Несмотря на обещания генерала, всех их пустят под нож.
Сражаться ему не позволили. Оставить станцию он не имел права. Заявления о переводе, видимо, даже не рассматривались. Во всяком случае ответов на рапорты он не получал. Что и не удивительно. Большая часть двора, штаба флота и правительства, отправилась на убой.
— Что у нас ещё сегодня? — спросил Ник, закончив программировать последний информационный снаряд.
Ответ он прекрасно знал и сам, но хотелось услышать голос сержанта Морган. Они и без того за целый день обменялись всего несколькими фразами — работа на станции была так четко организована, что в словах не возникало необходимости.
— Ничего, сэр, — ответила Лора. — Эта капсула на Надаль будет последней.
— Мистер Янг, готовьте ускоритель, — распорядился Ник. — Сержант Вебер, на вас подготовка лазера.
— Да, сэр! — ответил капрал Янг.
Ответ сержанта прозвучал секундой позже.
Их ускоритель был не чета корабельным орудиям. Самая крупная корабельная пушка разгоняла снаряд массой десять грамм до скорости в сто километров в секунду. Предел конечной скорости обуславливался не столько возможностями ускорителя (ствол сложно было сделать длиннее, чем мог разместить под контуром корабль), а тем, что крохотный снаряд не имел ни собственных накопителей энергии, ни собственного генератора гиперполя. Энергетический импульс на его контур приходил извне, с установки на срезе пушечного ствола. А на запредельных скоростях заряд просто не успевал возбудить должным образом контур.
Почтовые капсулы являлись по сути теми же снарядами, однако, их снабжали дополнительными устройствами. Станция разгоняла капсулу в два этапа. На первом этапе электромагнитный ускоритель выталкивал её вместе с дополнительным модулем со скоростью около пятисот километров в секунду. Больше не выдерживала конструкция установки.
Но снаряд не отправлялся в гиперпространство сразу. Вспомогательный модуль разворачивал парус и снаряд продолжал разгон уже под воздействием мощного лазера. За счет этого почтовые капсулы разгонялись до бешеных скоростей в за каких то час-два. Парус, помимо прямого предназначения, играл роль конденсатора, который заряжался от лазера и в нужный момент передавал накопленный заряд на «подвешенный» под парусом генератор. Вот только тогда капсула исчезала из этой Вселенной, а парус с генератором сгорали, распадаясь на атомы.
Капсула возвращалась из гипера уже в иной звездной системе. Обычно она добиралась до места в несколько раз быстрее, чем самый быстрый курьерский корабль. В нужное время хронометр, работающий от радиоизотопа выдавал импульс, тот нарушал контур и одновременно запускал процесс распада.
Если всё шло как надо, капсула возникала рядом с такой же почтовой станцией. Прецизионное наведение, малая масса и высокая скорость позволяли добиться точности выхода до нескольких сотен километров. Здесь составные части снаряда вступали в электрохимическое взаимодействие, капсула разрушалась, превращаясь в пыль. Вместе с тем, в результате реакции она испускала электромагнитные импульсы в последовательности, заданной матрицей, которую на станции отправления кодировали на молекулярном уровне. Серию очень слабых импульсов считывали сверхчуткие антенны станции, а затем усиливали, обрабатывали и ретранслировали на планету или другие объекты системы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На уровне молекул удавалось закодировать несколько мегабайт информации — много текста, сотни изображений или короткий видеоролик. Передаче большего объема данных препятствовали технические ограничения. В частности сильное искажение и даже потеря информации на столь высоких скоростях. Несколько мегабайт это все, что могла пропустить система. Правда энергетические мощности станции позволяли запускать капсулы с большой частотой.
Иногда сообщение не достигало адресата. Снаряд мог не попасть при выходе в зону приёма, мог разрушиться и преждевременно разрядиться парус, в расчеты могла вмешаться вспышка на звезде чуть больше нужного разгоняя капсулу или смещая вектор, наконец, при отправке капсула могла попасть в зону флуктуации. Поэтому при интенсивном обмене, станция получала подтверждение с очередным встречным посланием. И если подтверждение не приходило, изготавливали новую матрицу и отправляли капсулу повторно.
Барти, однако, интенсивный обмен информацией ни с кем не поддерживал, и тратить средства на отправку подтверждений не мог. Стоило такое удовольствие недёшево. Поэтому не слишком срочные сообщения передавали с обычными курьерскими или попутными кораблями, с задержкой в неделю-две. В центральных мирах компании подобные Геликону процветали. Конкуренция информационных медиа каналов, свежих сводок о ценах на металлы, государственные дела подталкивали к использованию скоростной связи большое число клиентов. Но в Северной Дуге поток информации едва достигал десятой части необходимого для рентабельной работы, поэтому система Барти обходилась единственной станцией, да и та принадлежала наполовину королевской семье.
* * *
— Ускоритель готов, сэр, — доложил Бредли Янг.
— Лазер? — запросил Ник у Вебера.
— Ещё пара секунд, сэр, — ответил сержант.
— Лора, наведите нас на Надаль, — сказал Ник.
Станция была слишком массивной, чтобы ощущать работу двигателей ориентации. Операторы ориентировались по приборам, сверяясь с таблицами движения звезд и суперпозиции скоростей. Это считалось очень тонким и ответственным делом и требовало знаний в области навигации. Станцию перенацеливали от звезды к звезде, изменяя её наклон и меняя ориентацию выходного канала ускорителя. Позицию следовало соблюдать очень точно, учитывая движение станции вокруг Нафанаила, движение самого Нафанаила и той звезды, куда предназначлось сообщение. Доставка требовала и точного времени старта и выхода в гипер на точно рассчитанной скорости. Малейшее отклонение грозило потерей капсулы или закодированной информации.
— Пуск! — распорядилась Морган.
На этот раз они почувствовали отдачу. Шутка ли выпустить пусть и легкую капсулу со скоростью пять сотен километров в секунду. Двигатели и гиродины сразу же погасили возмущение.
— Парус раскрылся, — доложил Вебер. — Лазер активирован, разгон начался.
Через полтора часа капсула ушла в гипер. Их работа на сегодня закончилась. Возможно их служба закончилась вообще. Мало кто верил, что на следующий день придется отправлять дипломатические депеши.
— Через три часа вражеская эскадра достигнет орбиты Барти, сэр, — напомнил сержант Вебер.
— Я так понимаю никто не собирается покидать зал управления? — усмехнулся Ник.
— Мы сможем видеть всё из первого ряда, сэр, — улыбнулась Морган.
От её улыбки ему стало тепло.
— Хорошо, — сказал Ник. — и раз уж нам нечем заняться, подготовьте ещё одну капсулу на Надаль, я сам составлю сообщение.
Он собирался сообщить миру о падении Барти. На другой итог никто не надеялся.
За событиями последних недель на станции следили внимательно. В основном по трансляциям медиа. Они видел репортаж о том, как готовятся милиция с гвардией к отражению агрессии и уже тогда Ник понял, что королевству не потянуть сражение на поверхности. Бравый генерал Гоже храбрился, но его войско представляло собой охотников на кенгуру. Гвардия выглядела профессионально, но их была горстка. И ещё где-то на орбите болтался разбитый «Нибелунг», о котором медиа почти ничего не сообщали.