Читать интересную книгу Кносское проклятие - Дмитрий Петров

— Ждите! — в конце концов мрачно отрезала старушка со свечками и отвернулась. — Отец Виктор скоро выйдет.

Батюшка вышел минут через семь, уже в пальто. На вид он был моим ровесником, блондин в очках с толстыми стеклами и сильными залысинами на голове.

— Слушаю, — коротко сказал он, глядя на меня прищурившись. Лицо его было замкнутым, выжидательным.

— Я хотел спросить о двух ваших прихожанах, — начал я. — Два молодых человека регулярно приходили сюда, почти каждый день. Двое греков, они по-русски не говорили. Помните таких?

— Нет, не помню, — отрывисто произнес священник, глядя на меня сквозь толстые линзы очков. Он даже не спросил, кто я такой и почему интересуюсь. Просто стоял и ждал, пока я уйду.

— Они приходили очень часто, — настаивал я, — вы должны помнить. Последние полгода, до конца августа.

— Я здесь служу только три недели, — отчужденно проговорил священник. — Меня перевели из другого храма.

Он снова уставился на меня, ожидая, когда я исчезну с глаз долой.

Но я же не простой человек, пришедший поговорить от чистого сердца, от меня так легко не отделаешься.

— А где прежний батюшка? — с невинным видом поинтересовался я. — Где бы мне его найти?

Отец Виктор, очевидно, потерявший терпение, ткнул пальцем сначала вверх, а потом вниз.

— Там, — сказал он, — или там. В зависимости от ваших убеждений. Автомобильная авария. У вас все? А то я устал, с утра на ногах.

На секунду он замешкался. По сомнению в его взгляде я догадался: он думает, стоит ли давать мне благословение. Потом, взглянув мне в лицо и осознав, что ломать комедию необязательно, равнодушно зашаркал к выходу.

— А ты еще жив? — приветствовал меня Сергей Корзунов, когда я позвонил ему с проходной. — Странно мне это. Ну, проходи.

Он был рад меня видеть, а еще больше рад был бы услышать от меня, что я раскрыл убийство Димиса Лигуриса. Но такого удовольствия я Корзунову не доставил.

— Еще несколько штрихов, — пообещал я, — и ты будешь первый, кто доложит о раскрытии преступления. Обещаю.

— Надеюсь, — подозрительно пробурчал Сергей Петрович. — А сейчас зачем пожаловал?

— Священник погиб, — сказал я. — Настоятель храма Всех Скорбящих Радости, что на Охте. На машине разбился. Три недели назад. Сразу после того, как убили Димиса Лигуриса.

Корзунов нахмурился, сцепил пальцы рук перед собой в замок.

— Это как-то связано? — спросил он.

Я кивнул, ничего не ответив. Уж наверное связано, раз говорю…

— Это в ГИБДД, — покачал головой Сергей Петрович. — Ты пока в коридоре посиди, а я пойду разузнаю. Давай выходи, у нас теперь строгости. Посторонним нельзя оставаться в кабинете: секретность.

— Давно? — поинтересовался я.

— Скоро закончится, — пообещал Корзунов, запирая дверь своего кабинета. — Ты же сам служил, знаешь.

Он ушел, а я остался сидеть в коридоре, разглядывая обшитые деревянными панелями стены и деловитых сотрудников.

Теперь я уже почти не сомневался: Димис со своим другом наведывались в храм на краю города по какому-то очень важному делу. Недаром они проводили там по нескольку часов кряду, хотя православное богослужение вряд ли длится больше часа. Да и не был Димис верующим…

А вот что они там делали, предстояло выяснить. У меня была твердая уверенность, что священник этой церкви погиб не случайно…

— Правильно говоришь, — возник снова передо мной Корзунов с папкой в руках и позвал меня в кабинет. — Нюх у тебя еще милицейский остался. Я думал, с автоаварией ГИБДД разбирается, — заметил он, — ан нет! Там уголовное дело возбудили по экономической части. Похоже, батюшку замочили не случайно. Как выяснило следствие, храм Всех Скорбящих Радости нуждался в срочном ремонте — так установила авторитетная комиссия. Под фундаментом церкви находился плывун, и от этого по зданию пошла трещина. Тоже интересно, конечно, — заключил Корзунов, задумчиво потирая подбородок. — Почти триста лет стояла церковь, и ничего, а теперь вдруг на тебе — плывун, трещина, угроза для жизни людей!

О том, что такое плывуны, знает каждый петербуржец — иногда эти штуки становятся настоящим бичом и здорово отравляют жизнь. Построенный на болотистой почве город имеет под землей множество полостей, заполненных водой. Это целые подземные озера или болота, в которых плавают громадные куски грунта. Эти куски грунта в заполненных водой подземных полостях и называются плывунами.

Чаще всего с плывунами сталкиваются строители метро. Если на пути пробивки нового туннеля встречается плывун, это становится целой проблемой. Когда плывун обнаруживается на месте, где собираются строить дом, — все, сделать с этим уже ничего нельзя, и дом там строить не станут — слишком опасно.

Конечно, в тридцатых годах восемнадцатого века, когда закладывалась и строилась церковь Всех Скорбящих Радости на Охте, никому не пришло в голову проверять почву на наличие плывунов — это было технически неосуществимо.

Впрочем, так строили в старину все здания — без проверки на плывуны. И ничего, большинство стоит до сегодняшнего дня. Кроме тех, что рухнули, конечно…

Что же случилось с фундаментом храма?

Фирма «Клаус технолоджиз инкорпорейтед» взялась осуществить реконструкцию подвала и фундамента старой церкви — укрепить основание, стены фундамента, сделать гидроизоляцию.

Единственным человеком, который был категорически против этой реконструкции, оказался настоятель храма отец Виталий Быстрое. Этот человек писал протесты во все инстанции и вообще делал все, чтобы приостановить начало работ.

— Видно, не договорились, — подытожил свой рассказ Сергей Петрович, захлопнув папку. — А когда «высокие договаривающиеся стороны» не приходят к консенсусу, результат всем известен.

Того, кто не захотел договориться, оказался слишком упорным — убивают. «Если враг не сдается, его уничтожают», — сказал советский писатель Максим Горький, ярко обосновав систему мафиозных взаимоотношений. Уж кто-кто, а Горький — «великий друг великого Сталина» все знал о принципах уничтожения несогласных…

— Когда батюшка погиб в аварии, — сказал Корзунов, — наши ребята предположили, что это не простая авария, а подстроенная. Отца Виталия убили, чтоб не болтался под ногами, не мешал осваивать крупные суммы. Видно, упорный был парень…

Можно было не сомневаться, что убийства священника и Димиса Лигуриса непосредственно связаны между собой. Но как именно связаны? Между ними что-то было, но что? Ведь ясно же, что Димис с Властосом проводили в храме по нескольку часов почти каждый день не для того, чтобы молиться.

А теперь отец Виталий убит и некого спросить. Мне оставалось лишь с яростью смотреть на то, как Тини-ит мастерски обрубает все мои зацепки, каждый раз опережая на один шаг…

«Ноев ковчег»

— Знаешь, — сказал в сердцах Вазген, — ты, Олег, конечно, не обижайся, но я уже не рад, что связался с тобой. И что с тобой случилось в последнее время? Был человек как человек, а что стало?

Я с интересом посмотрел на него: а что стало?

— Куда ни пойдешь — везде за тобой трупы, — возмущенно пояснил старый товарищ. — Понимаешь, дорогой, так нельзя… На Кипр поехал — труп в номере оставил…

— На Крит, — поправил я машинально. — Я был на Крите.

— Какая разница? — с досадой махнул рукой Вазген. — Я спрашиваю: какая разница? Кипр, Крит… Труп — он везде труп. Неприятность, понимаешь? Теперь в Хельсинки-шмельсинки — тоже покойник. И не какой-то покойник, заметь, а твой собственный клиент. Прилично ли это, а? Что люди скажут?

Он покрутил головой:

— Нет, ты уж меня извини… Этому Ашоту-злодею я знаешь сколько денег заслал за то, чтобы он тебя оттуда с Кипра этого чистеньким вытащил? Знаешь сколько? Как отдавать будешь?

Он вопросительно посмотрел на него. Это уже был мужской разговор. Как говорится — пацанский. Ответ должен был прозвучать из моих уст достойно. Вазген и вправду сделал для меня много, и теперь я знал, что сказать ему в ответ на его справедливые, в общем, упреки.

— Найдется, — не спеша сказал я. — Думаешь, я зря повсюду ездил? Не-ет, брат. Одно место надыбал. Бабла немерено, как грязи. Можно взять.

Говорил я медленно, рублеными короткими фразами и цедил при этом слова — то есть говорил именно так, как принято между солидными людьми обсуждать серьезные вещи.

Солидные люди не сорят словами, не говорят ученых красивостей и не размахивают руками. Именно такой разговор Вазген должен был понять.

Он меня понял — тихо причмокнул языком и выразительно зыркнул по сторонам.

— Есть тема? — спросил он.

И я, важно кивнув, подтвердил:

— Реально.

На этот раз мы сидели в кафе «Ноев ковчег» вблизи площади Тургенева, куда меня завез мой старый товарищ. Тихий район, тихое место.