Читать интересную книгу Создатели Империи - Франс Гампл

Безусловно, император использовал определенные реставрационные тенденции времени в своих политических целях, однако он не был к ним равнодушен. Кто позже ходил по великолепному Форуму Августа, восхищался его храмом Марса, построенным в честь победы у Филипп, видел там статуи великого римлянина и читал надписи о его деяниях, благодаря которым Рим стал мировой Империей, тот понял, что «Первый Человек» хотел стоять в центре римской истории и он эту миссию выполнил. Император объяснял цель этих сооружений тем, что граждане должны судить о нем самом и о «Первых людях» грядущих времен по зримому величию. Римское воспитание издавна осуществлялось на конкретных примерах предков, которые были эталоном, и никто не придавал слишком большого значения абстрактным теоретическим рассуждениям. Чем меньше человек знал о «древних» римлянах великих столетий до эпохи кризисов, начиная с Гракхов, тем больше ссылался на них и соотносил собственные мечты с понятиями о ценностях в те почти неизвестные времена. Ливий сорок лет после основания принципата работал над своей историей Рима, и в ней живет дух августовских реставрационных усилий.

Энний, римский Гомер, почти полтора века назад в классическом стихе, который знали все образованные люди, так выразил римское кредо: «На древних обычаях и своих мужах зиждется римское общество». Исторический труд Ливия является ярким подтверждением этого постулата. Август действительно боролся против разложения древнеримских нравственных устоев, особенно среди высшего общественного слоя, против безбрачия и бездетности, за создание и охрану семьи. «Благодаря новым законам, которые я издал, я возродил к жизни многие примеры предков, исчезнувшие в наш век». Строго карались прелюбодеяние и разврат, были затруднены разводы. Разведенные в принудительном порядке должны были вступать в новый брак. Неженатые мужчины определенного возраста, так же, как и бездетные, лишались права наследования, отцы трех или более детей получали преимущественные права при назначении на какую-либо должность. Санкции и привилегии использовались как средство демографической политики. В 9 г. н. э. этот закон был расширен. Но по иронии судьбы оба консула, по имени которых был назван этот закон, были неженатыми, а холостяк Овидий в гимне, посвященном празднику века в 17 г. до н. э. (секулярные игры), возвестил о возрождении древнеримских ценностей. Меценат тоже не имел детей, а у Августа была только одна дочь. Жесткие меры были не очень популярны среди тех, кого они касались, тем не менее сенат трижды единогласно пытался предоставить императору неограниченные полномочия для проведения реформы «обычаев и нравов». Даже если император не мог вернуть к жизни «древних римлян», даже если государственные законы подобного рода вызывают сомнение, а возрождение шло медленно, это строгое законодательство стало важным импульсом. Правда, древние обычаи нельзя было сделать обязательными никаким искусственным возрождением.

С другой стороны, нельзя отождествлять обычаи и нравы в ведущем слое и в городе Риме с обычаями и нравами в Италии и во всей Империи. Фатальное мнение о «древних римлянах», как о похотливых и продажных бездельниках, которое создала римская литература, до сих пор мешает историкам прийти к истинному пониманию римской императорской эпохи. Одни только военные и культурные достижения при императорах свидетельствуют о неисчерпаемой жизненной силе римских граждан. Кто изучает демографическую статистику при Августе, не заметит никакого демографического упадка. Например, между 8 г. до н. э. и 14 г. н. э. число мужского населения римских граждан старше 17 лет возросло с 4 233 000 до 4 937 000, т. е. на 704 000 (около 17 %), а если мы прибавим детей и женщин, то, возможно, на 2 миллиона за 20 лет. Безусловно, увеличение рождаемости вызвано семейным законодательством Августа, а также щедрым предоставлением римского гражданского права жителям Империи, которые до сих пор не пользовались преимуществами римского гражданина (civis Romanus). Этому не противоречит тот факт, что Август старался регулировать переход слишком большого количества людей в гражданство «господствующего народа», если это не было необходимо и полезно для достижения политических, военных и социальных целей, и не хотел делать общими для всех преимущественные права римского народа, особенно римского городского плебса. В результате завоевательных войн в Рим и Италию, а также и в провинции было завезено большое количество рабов. Частные собственники даже без соблюдения правовых норм могли отпускать их на свободу, и они с определенными ограничениями политических прав становились совершенно свободными. Теперь же вышел закон, впредь запрещающий отпускать на свободу неограниченное число рабов. Однако их дети имели полное римское гражданское право. Гораций, «певец» августовского реставрационного движения и «друг» Августа, был сыном вольноотпущенника! Но брак между сенаторами и вольноотпущенницами и членами их семей был запрещен. Раньше случалось, что рабыня, купленная на рынке рабов, становилась наложницей, получала свободу и потом становилась женой. Теперь снова нужно было соблюдать границы между различными группами населения и сословиями. Август предостерегал также от «загрязнения» римского народа предоставлением римского гражданства «чужим» жителям Империи, что с удовлетворением воспринималось исконными римскими гражданами. Но тот же самый император вынес решение, по которому полноправными римскими гражданами стало около 150 000 человек (вместе с детьми) из боеспособных племен Империи, рисковавших жизнью за Рим во вспомогательных отрядах (auxilia) в течение 25 или более лет. Как правило, это происходило при увольнении из армии. Именно он позаботился, чтобы многочисленные городские общины вне Италии, имеющие заслуги перед Римом или императором, вошли в сообщество римских граждан. Противоречивость таких мер не останавливала Августа, если этого требовала политическая или военная необходимость. Но есть немногочисленные примеры, которые свидетельствуют об ограничении предоставления римского гражданского права.

Возможно, нигде столь убедительно, как на религиозной политике, нельзя проиллюстрировать, что августовское «обновление» было больше, чем просто «реставрация», так как такой шаг назад после великих катастроф мог грозить восстановлением старых порядков вообще. У поколения, перенесшего бедствия гражданских войн, возникло чувство, а у многих даже уверенность, что проклятый род навлек на себя наказание государственных богов, потому что политическое сообщество больше не воспринимало их всерьез и не отдавало им должное соответствующими жертвоприношениями и религиозными ритуалами. Для восстановления согласия между республикой и оберегающими ее богами император построил новые или отреставрировал разрушенные храмы, возродил древние жреческие коллегии, увеличив при этом их число, повысил их доходы и внедрил давно забытые религиозные обычаи. Весьма возможно, он втайне надеялся, что древняя аристократия в жреческих должностях найдет замену своему потерянному политическому влиянию. Август повысил авторитет важнейших жреческих коллегий, вступив в их ряды, а с 72 г. до н. э. занял высшую жреческую должность с правом надзора за государственными культами, т. е. стал верховным жрецом.

Но Август не только возродил традиционную государственную религию, но и связал ее с собой и императорским домом. Было совершенно очевидно, что во время церемониала больших секулярных игр 17 г. до н. э. ночными жертвоприношениями богам подземного царства отмечался не только конец полного несчастий и бед столетия, но и начало нового, счастливого, то есть августовского века. В праздничном гимне Горация «императорские» боги Палатина, резиденции Августа, Аполлон и его сестра Диана, появляются наряду с Юпитером и Юноной в Капитолии, древнем месте пребывания богов. Преимущественные права, принадлежавшие до этого храму «Наилучшего и Величайшего» Юпитера Капитолийского, были переданы храму Марса Мстителя, которому оказывались особые почести перед битвой у Филипп. Он был посвящен богу — мстителю за смерть Цезаря и божественным предкам императорского дома. В нем рядом со статуей бога войны стояли статуи божественного Цезаря и Венеры, основательницы императорского рода. Юпитер, древний главный бог и покровитель гражданской общины, был преднамеренно вытеснен на задний план богами нового повелителя Рима. Было бы наивно ожидать от Августа, основателя новой монархической системы, полного восстановления старых порядков. «Реставрации» подлежало то, что составляло силу Римского государства и при этом было жизненно необходимым для императорской власти, давало ей внутренние силы, могло быть включено в римскую историю как ее естественное продолжение. «Первый из Граждан» создал атмосферу, при которой «новое» могло казаться привычным. Реставрация и политическая романтика были, оказывается, слепым орудием монархии.