в комнате наедине, она может просто отказаться от здравого смысла и попытаться нанести достойный удар ради Никса.
Она не могла, пока нет. Ради Элиаса ей пришлось вести долгую игру. Но, боги, как это было заманчиво.
— Сорен, — произнёс Финн, и она снова была поражена странностью слышать своё настоящее имя из уст Атласа.
Он и король были единственными, кто использовал его, а Финн только тогда, когда они были вдвоём. Как будто он тоже притворялся для других… но не для неё.
— Залезай в воду, пока я тебя не столкнул.
Она чуть не оскалила зубы, но сдержалась, вспомнив его комментарий о её волчьей натуре.
— Ты не посмеешь.
Он поправил очки, глядя на неё поверх них.
— Давай проверим.
О, она проверит его, само собой. Проверит его с ножом в руке и мишенью на его тощей шейке.
Она тихо выдохнула, затем втянула воздух обратно, наполняя лёгкие настолько, насколько это было возможно, на случай если случится худшее. Она хотела выиграть как можно больше времени, чтобы решить проблему, если что-то пойдёт не так.
Затем она скользнула в бассейн.
Это действительно было похоже на пребывание в гигантской ванне. Вода доходила ей до бёдер, едва касаясь талии, её новый шрам неприятно покалывало там, где к нему прикасалась вода. Все струпья и кусочки омертвевшей кожи теперь исчезли, оставив после себя верёвочный узел плоти, который тянулся от чуть ниже её пупка до чуть выше сердца. Несомненно, это самая впечатляющая из её многочисленных отметок и определённо наименее любимая.
Её любимым, должно быть, был её кривой нос, изгиб которого стал результатом многих, многих драк, которые она затевала. Она заслужила это несовершенство. Элиаса не волновало, насколько она была очарована этим — в основном потому, что он был отчасти ответственен за это.
— Видишь? — сказал Финн, и эта бесящая мелодичность в его голосе заставила её захотеть выпрыгнуть обратно. — Не так уж и плохо, не так ли?
— Всё в порядке, — коротко пробормотала она, молча удивляясь тому, какой скользкой была плитка под её пальцами.
— Хорошо. Теперь попробуй забраться поглубже. По самую грудь.
Она крепче обхватила себя руками.
— Мне и здесь хорошо, спасибо.
— Ты никогда ничему не научишься, если останешься на мелководье. Ты должна доверять воде.
— Я верю, что вода утопит меня при первой же возможности.
Его смешок не был ни в малейшей степени обнадёживающим.
— Просто попробуй.
Сантиметр за сантиметром она неохотно продвигалась вперёд, вода мягко плескалась в такт её движениям, пока она не погрузилась по самую линию подбородка, и могла коснуться дна, только встав на цыпочки. Она вытянула шею выше, прикосновение воды к подбородку было таким незнакомым ощущением, что она едва не запаниковала и, спотыкаясь, не вернулась в безопасное место — но не совсем. Ещё нет.
Её ноги были невесомыми, пальцы ног пытались оторваться от заземляющей плитки, но грудь была так сдавлена давлением, что она едва могла дышать, даже держа голову над водой. Вода окутала её коконом и душила, удерживала и подвешивала, заманивая ещё глубже. Как друг, шепчущий из тени.
«Иди сюда, — сказала она. — Я помню тебя».
В порыве смелости Сорен согнула пальцы ног, оттолкнулась от последней привязи, удерживавшей её на месте. Она врезалась в открытую воду, пол исчез под ней…
И утонула, как камень.
Её панический вздох не дал ей воздуха, только ещё больше этой проклятой богами воды, пробирающейся изо рта в горло, в лёгкие, обжигающей и удушающей, как её сухой и яростный родственник, как дым…
О боги, о боги, о боги.
Она замахала руками и ногами, пытаясь нащупать дно или поверхность, что-нибудь, что указало бы ей направление.
Ничего. Ничего, кроме открытой воды, глухо ревущей в ушах и сжимающей грудь.
— Мама, это слишком глубоко!
Нежные руки поддержали её как раз перед тем, как её голова погрузилась под воду, а мать смеялась над её головой.
— Не так быстро, Солейл! У воды скользкие руки, ты же знаешь. Она отбрасывает всё.
Руки резко обхватили её за талию, подтягивая обратно к этому благословенному краю бассейна. Её руки скребли шершавые кафельные стенки, и она царапалась изо всех сил, цепляясь за них и подтягиваясь над поверхностью с хриплым хлюпаньем. Финн вынырнул из воды мгновение спустя, мокрый, задыхающийся и очень злой.
— Что, чёрт возьми, это было? — рявкнул он, вытаскивая себя из бассейна и садясь на край, стряхивая воду с волос. — Я не говорил тебе заходить так далеко, тупица!
У неё не было ответа. Ни для него, ни для себя.
Она наклонилась и выплюнула пару глотков воды, каждый выплеск вызывал новую боль в её теле. Она и не знала, что вода может так обжигать.
Она прищурилась на Финна сквозь пелену воды и боли, затем бросила взгляд на глубокий конец бассейна.
— Покажи мне.
— Показать тебе что? Как утопиться? Я думаю, ты довольно хорошо это поняла!
— Нет.
Сорен повернулась к нему лицом, тихое возбуждение нарастало в её груди, что-то чуждое и новое… или старое.
— Покажи мне, как плавать по-настоящему. Скажи мне, что я сделала не так.
Хмурый вид Финна смягчился в уголках. Его глаза лани последовали его примеру, блеск стекал вместе с водой в его волосах. Он изучал её мгновение — два.
— Ну, для начала, не теряй дно, — сказал он, наконец. — Пока ты не освоишь основы, тебе нужна подстраховка. Давай для начала попробуем поплавок мертвеца.
Она сморщила нос.
— Многообещающее название.
— Всё, что тебе нужно делать, это лежать там. Вот, я тебе покажу.
Он запрыгнул обратно к ней, и на этот раз она не увидела коварного взгляда, скрывающегося в его карих глазах. Он выглядел осторожным, скептически настроенным, но в нём был проблеск чего-то более тёплого.
— Мы заставим тебя проплыть из конца в конец в мгновение ока, просто смотри.
Остаток дня прошёл как в тумане, сплетаясь из воды, смеха и мышц, осваивающих новый способ передвижения. Финн был неплохим учителем, когда думал об этом, и более того, всякий раз, когда у него возникало начало мысли, Сорен находила её конец в своей собственной голове; и когда она начинала задавать вопрос, Финн уже давал ей ответ.
Управление водой было делом отталкивания и притягивания, и она начала задаваться вопросом, потребует ли управление этим принцем-обманщиком того же принципа. Не было никакого смысла играть с ним в честную игру, потому что он не станет играть честно — она много раз это видела. Обман и очарование были его стратегией, и она не могла надеяться победить его.
Но