Читать интересную книгу Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов - Сергей Цыркун

Из статьи «Хлебная панама в Астрахани» читатель мог узнать следующее: «Рабочим отпускали совершенно негодный, явно испорченный хлеб. К муке, отпущенной для выпечки хлеба, примешивались грязь, мышиный помет, гвозди, окурки… гнилой, протухший, негодный к употреблению хлеб». И другие заметки в том же роде: «Безобразная подготовка к посевной кампании», «В ЦФО по-прежнему плохо», «Дело идет к срыву», «Контрактация посевов на Северном Кавказе проходит неудовлетворительно».

Никогда еще «Правда» не выходила со столь суровой критикой «социалистической действительности». И это на фоне небывалого экономического бума в США: 3 сентября индекс Доу-Джонса на Нью-Йоркской фондовой бирже достиг очередного исторического максимума. А «Правда» не унималась. 5 сентября она поместила материал «Усилить темп, поднять организованность», где утверждалось, что собранный хлеб гниет под открытым небом, крестьяне вынуждены ночевать на приемных пунктах. 6 сентября она пестрила паническими заголовками: «Пока не поздно — принять решительные меры», «Почили на лаврах», «Планы снова подвели», «Дезертиры пятилетки». 7 сентября — большая статья «Выметаем сор» о чистке в Наркомате финансов. 8 сентября — разгромный материал о столичной розничной торговле «Недочеты снабжения»: закрыто 2500 частных магазинов, взамен открыто почти вдвое меньше государственных, МСПО не имеет их адресов, целые районы массовой жилой застройки (Усачевка, Симоновка, Дубровка и др.) не имеют ни одного магазина. И рядом: «Колхозы спекулируют хлебом», «Колхозы задерживают сдачу хлеба».

Скандальные публикации «Правды» шокировали руководство. Членов редколлегии «Правда», включая завотделом партийной жизни Ковалева, после 10 сентября вызвали на Ильинку в ЦКК, где Орджоникидзе стучал кулаком по столу и «стал кричать, что до каких пор в «Правде» будет продолжаться ковалевщина, что ЦКК не потерпит этого и в этом духе». Сталин, находясь на юге и узнав об этом 22 сентября из письма жены,[451] в тот же день вечером телеграфировал в Москву: «Молотову. Нельзя ли подождать с вопросом о Ковалеве в «Правде». Неправильно превращать Ковалева в козла отпущения… Ковалева не надо снимать с отдела партийной жизни: он его поставил неплохо…».[452]

Объяснение сталинского вмешательства состоит в следующем. В свое время Бухарин, будучи главным редактором «Правды», многое сделал для отлучения троцкистов от партийной печати. В коллективном заявлении лидеров левой оппозиции от 6 сентября 1927 г., например, говорилось: «Беседа тов. Троцкого с американской делегацией, организованная по инициативе ВЦСПС, была напечатана в «Правде» в сопровождении кляузного и глупого послесловия, вызвавшего возмущение каждого сколько-нибудь серьезного сторонника большинства. Неудача этого «опыта» привела к тому, что беседа тов. Зиновьева с той же делегацией вовсе не была напечатана… Еще откровеннее (если возможно) поступила редакция «Правды» со статьей тов. Радека по поводу казни Сакко и Ванцетти. Редакция не только отказалась напечатать эту статью, — без указания причины, — но и отказалась дать письменный ответ автору о судьбе статьи, чтобы вообще не было следов возмутительного произвола по отношению к партийному писателю-оппозиционеру. Единственным недостатком статьи Радека является то обстоятельство, что она неизмеримо выше нынешнего уровня статей «Правды». Статья тов. Зиновьева «Ленин в июльские дни 1917 года» тоже не напечатана, и редакция «Правды» отказывается даже дать какой-либо ответ».

Теперь же, сместив Бухарина, Сталин ввел в редакцию двух троцкистов, Ковалева и Наумова, а также бывшего меньшевика Попова, дав им возможность реванша против Бухарина, развернув мощную критику в его адрес, а заодно и раскрытия перед читателями картины товарного голода, неразберихи и дезорганизации в стране, беспомощности правительства Рыкова, подготавливая общественное сознание к необходимости неких чрезвычайных мер. Примерно с той же целью наиболее яркий публицист из числа троцкистов, Карл Радек, возвращен из томской ссылки, получил роскошную квартиру на Остоженке и возглавил Информбюро ЦК, специально для него созданное.

По линии Трилиссера и Пятницкого Сталину докладывали о положении в США. На фоне общего оптимизма фондового рынка наблюдались отдаленные раскаты грядущего грома среди ясного неба. В частности, летом 1929 г. после долгого перерыва на горизонте появился величайший из «медведей» за всю историю биржи Джесси Ливермор, человек-легенда по прозвищу Wonder Boy. Он славился редчайшей интуицией, четырежды становился банкротом и каждый раз, словно птица Феникс, возрождался из пепла. Он считается одним из основоположников технического анализа на фондовом рынке: в частности, ему приписывают открытие пропорции «золотого сечения» в длине коррекции «бычьего» или «медвежьего» тренда к общей длине пройденного пути. Он считался одним из главных инициаторов биржевого обвала 1907 г. Сам факт его активизации на рынке уже ориентировал спекулянтов на возможность резкого скачка вниз. Враг стабильности, Ливермор являлся своего рода наследником эксцентричного и азартного игрока-миллионера Джона Ставлю Миллион Гейтса, который некогда являлся грозою фондового рынка.

Биржевого краха ожидали и некоторые другие специалисты. Например, бостонский биржевой консультант Роджер Бэбсон 5 сентября призвал слушателей продавать акции и покупать золото. С конца 1928 г. президент США Гувер настоял на сокращении эмиссии, приостановив «печатный станок», чтобы обуздать инфляцию. Это привело к сокращению дешевых кредитов, фондовый рынок начал «пересыхать», прилив инвестиций сокращался, а биржевые спекулянты все никак не могли остановиться, продолжая толкать и без того завышенные цены на акции и недвижимость вверх и вверх. Пузырь рано или поздно должен был лопнуть: к концу лета сумма потребительских кредитов превысила 7 млрд долл. Из-за приостановки печатания денег на рынок выплеснулось море векселей и опционов, не имевших достаточного суммарного обеспечения.

Но Сталину не нужен был просто спад. Ему нужен был биржевой крах, паника, шок. Он знал, что спады на бирже и вообще в рыночной экономике — дело обычное, они могут не дать нужного эффекта Великой депрессии. Требовалось некое событие, могущее вызвать нужный резонанс в массовой психологии, чтобы пошатнуть и поколебать запас прочности биржевого, а затем и кредитно-финансового рынков в момент экстремума.

В эпоху всеобщего увлечения воздухоплаванием таким событием мог стать, например, международный авиаперелет. Советские летчики и раньше совершали перелеты в страны Европы и в Токио. Но это было не то. Требовалось создать иллюзию, будто СССР располагает межконтинентальными стратегическими бомбардировщиками, способными перелетать океан и достигать Америки. В течение 1929 г. такой самолет (Ант-4 «Страна Советов») строился силами ЦАГИ. Для постройки таких самолетов не было производственных помещений, пришлось приспособить три этажа обычного жилого дома № 16 по Вознесенской улице в Москве (ныне ул. Радио), сломав для этого стены. Строительство велось до лета 1929 г., когда провели первые испытательные полеты. Двигатели, приборы и другие комплектующие пришлось закупать за рубежом. Поскольку моторесурс немецких двигателей BMW-6 являлся недостаточным, запасные моторы вывезли вперед по пути следования самолета в целях замены. На всякий случай «Страну Советов» изготовили в двух экземплярах. Проекты полетов через Арктику и Атлантику отвергли как технически невозможные. Решено было лететь через Сибирь и Берингов пролив. Причем командиром экипажа утвердили замечательного летчика Шестакова, несмотря на его прошлую принадлежность к партийной оппозиции (в конце 1927 г. он даже демонстративно покинул партсобрание, положив на стол партбилет). Самолет летел в сильно облегченном варианте, без вооружения и боеприпасов. 8 августа состоялся торжественный старт с Центрального аэродрома в Москве. 23 августа, глубокой ночью, при свете прожекторов и факелов его пришлось повторить: первый самолет разбился близ Читы.

Полет проходил трудно. Из-за неисправности левого мотора пришлось делать аварийную посадку в Челябинске. За ночь его починили, но не оказалось подходящего топлива. «Страна Советов» стала отставать от графика. На подлете к Иркутску отказал один двигатель, до аэродрома дотянули с трудом. После замены двигателя взлететь долго не получалось, лишь оставив часть снаряжения и слив горючее, экипажу 12 сентября удалось подняться в воздух и продолжить путь.

На Алеутских островах, где сделали очередную посадку, пришлось снять еще часть груза и двух членов экипажа (их принял корабль «Красный вымпел»), чтобы до предела облегчить самолет. Приближаясь через дождь и туман к Аляске, вынуждены были отключить левый двигатель из-за падения давления масла. Подать сигнал SOS не получилось, так как разрядился аккумулятор. Пришлось снова сбрасывать за борт груз и часть топлива. При подлете к Сиэтлу в очередной раз отключился левый мотор, на его замену ушло 10 дней.