император курит свою папиросу и задумчиво смотрит вперед. Интересно, что он там видит? Эти льдинки – картинки планировали вниз и, достигнув пола, разбивались вдребезги, оставляя после себя осколки то ли льда, то ли горькой судьбы, которую каждый из нас когда-нибудь испытал, хоть один раз. Для многих это было очень горькое испытание, ставившее перед выбором: или вперед, или назад. И очень мало было таких людей, которые, невзирая на трудности, выбирали дорогу только вперед. Труден и тяжел был их путь, но в итоге они получали то, чего хотели. Правда, и цена этого была довольно высокой.
Так и сейчас, глядя на летящие картинки, я пытался определить, что они несут в себе, о чем предупреждают, что хотят сообщить мне. Ведь все это не просто так. Нужно уметь прочесть их. Надо покопаться в своих мозгах и увидеть все со стороны, особенно то, что не понятно вблизи. На расстоянии все видится по-другому, более объективно, более правдиво. Решив взять все это на заметку, чтобы на досуге разобраться в этом, я двинулся дальше. По мере моего продвижения вперед ледяной вальс уменьшал свою интенсивность, словно давая мне возможность следовать дальше.
А дальше пошло так, как никто этого не ожидал. Войдя в сопредельную комнату, мы столкнулись с какофонией музыки и света. Причем музыка действовала на свет, а он в свою очередь различными руладами проходился по музыке. Она, то замирала, словно в измождении, то, наоборот, взрывалась аккордами, заставлявшими бешено колотиться сердце и замирать дыхание. Идущий сзади Эдвард то сгибался, то разгибался в такт музыке и пытался закрыть уши руками, но это мало помогало. Постепенно среди музыки стали появляться какие-то образы, очевидно, навеянные мелодией. Сначала они были аморфными, а затем стали приобретать четкие очертания. В основном это были человеческие лица в разных эмоциональных состояниях. Они то приближались, то удалялись, закручивая хоровод вокруг нас, как вдруг буквально перед нами ударила молния, мгновенно превратившая их в дым. Постепенно из этого дыма стало вырисовываться чье-то женское лицо, кокетливо посматривавшее на нас сквозь дымную пелену. Оно было красивым и в то же время отталкивающим, словно какая-то червоточина сидела там внутри. Внимательный взгляд изучал нас и сторожил каждое наше движение. Музыка постепенно затихала, и на фоне белой стены во весь рост стала подниматься женская фигура, с распущенными белыми волосами, восседающая на какой-то серой массе необъятных очертаний. Когда процесс трансформации был закончен, она соскочила со своего живого кресла и пошла к нам. По мере приближения выражение лица ее менялось. Оно заострялось, приобретая черты хищника, вышедшего на охоту за добычей. Метра за два до нас она превратилась в настоящего монстра с вытянутой шеей и горящими глазами. С диким криком она бросилась на нас, очевидно, желая разорвать нас на куски. В движение пришло и бесформенное тело, находящееся рядом с ней. Оно заколыхалось и двинулось в нашу сторону, оставляя на полу грязные следы. Неумолимый визг перерос в однотонный вой и наполнил собой все вокруг, заставляя вибрировать тело. Еще мгновение – и мы будем раздавлены. Отступать и бежать было поздно. И мы в одно мгновение с Эдвардом бросились вперед на мегеру, несущуюся на нас, решив как можно дороже продать свою жизнь. Еще секунда – и вот мы сталкиваемся на лету. И о чудо! Безболезненно проносимся сквозь нее и приземляемся на другой стороне. А она, ошеломленная не меньше нашего, вместе со своим монстром исчезает в стенке коридора, разочарованно вопя и плача.
Силы наши были уже на исходе, а приключения, как я понял, только начинались. Я помог подняться с пола уставшему Эдварду, и мы медленно побрели дальше. Теперь наш путь лежал по территории, окутанной туманом. Он, казалось, проникал повсюду и медленно обволакивал все, что можно было спрятать. Идти было неприятно, так как казалось, что вот– вот что-то где-то внезапно может выскочить из тумана. Но выхода не было, и мы брели на ощупь. Очевидно, то, что с нами сейчас происходит в зазеркалье, происходит и в жизни. Ведь не все там бывает гладко и ладно. Порой на тебя так находит, что ты живешь, как в тумане, и не знаешь, как выбраться из него. А порой тебя грызет тоска зеленая, покруче того монстра, который встретился нам. А иногда стоишь перед выбором – куда идти. Или бросаешься сломя голову вперед, а там – будь что будет! И все это отражается здесь, как и в жизни там, только немного по-другому. Так мы брели, пошатываясь и помогая друг другу.
Внезапно туман рассеялся, и мы оказались на светлой поляне, а впереди вырисовывались какие-то конструкции. Подойдя ближе, я узнал панели янтарной комнаты. Только они были вывернуты наизнанку и имели другие формы. По ним пробегали искры, и казалось, что вся комната покрыта бегающими огоньками. Скорее всего, происходила зарядка панелей. Но где же прячется тот, кто руководит этой кухней? В прошлый раз я не успел его изолировать полностью. Вполне очевидно, что за прошедшее время оно восстановило свои силы и нарастило потенциал. Вон, каким ровным светом горят огоньки. Если бы было мало сил, они так бы не бегали. Пора было готовиться к решительной схватке.
Я толкнул Эдварда, зачарованно смотревшего на порхающие огоньки, и мы надели ежовые рукавицы, плотно прикрепили очки. Кроме этого, я проверил специальную сумку, куда намеревался посадить в случае успеха то, что мы поймаем. Эдвард принял боевую стойку, и мы медленно пошли вперед. Постепенно продвигаясь, шаг за шагом, мы достигли центра комнаты, где стояла какая-то ширма, внутри которой происходили непонятные вещи, заставлявшие ее колебаться то в одну, то в другую сторону. Я медленно отодвинул ее и увидел зависший в воздухе белый шар, от которого шли лучи к панелям, полным бегающих огоньков. Шар то наливался белым светом, то становился блеклым, когда выстреливал его через свои лучи. А панели, в свою очередь, приобретали другие очертания, вбирая в себя этот свет и выпрямляясь в пространстве. Не веря в удачу, я открыл сумку и, бросившись вперед, постарался накрыть ею этот обжигающий шар. Вроде бы мне это удалось, но в самый последний момент шар, поняв, что попал в ловушку, сбросил свои лучи и рванулся в сторону. Та часть его которая была накрыта сумкой, так и осталась в ней, а та, которая была ниже ее края, как бы оторвалась и, плюя огненными сполохами, бросилась в сторону, рассыпаясь, как и в прошлый раз, на мелкие шарики, которые, как живые, бросились