Я ничего не сказала Кларе – она и так была слишком расстроена из-за Джима и двоих своих братьев, которые тоже были на войне. Но когда я после обеда гуляла по парку, эти имена все еще стояли перед моими глазами, и над каждым из них где-то плакала женщина.
Лео вернулся на следующий день после обеда. Я была с Флорой на прогулке, оставив Розу с Элен. На обратном пути мы прошли мимо конюшни, и нашли растянувшуюся на солнце кошку Таби, ее живот многообещающе раздулся. Флора погладила ее мягкую шерстку, Таби лениво замурлыкала. Мистер Тайсон вышел из упряжной комнаты и наклонился к Флоре.
– Скоро вы будете играть с котятами, леди Флора.
Эта кошка приносит их регулярно как часы, – он медленно разогнулся, словно у него болели суставы. – Этим утром Мэри приносила Томми, показать нам с супругой. Бедная птичка, одна тень от нее осталась. Она никогда не оправится от этого, – покачал он головой.
– Такое горе, мистер Тайсон.
– Да. Рассудок отказывается верить этому. Том был таким проворным парнем, ни минуты не сидел на месте – трудно представить, что его больше нет. Однако наконец-то Мэри стало хоть немного полегче, и малыш растет, все благодаря вам, моя леди, – мистер Тайсон приподнял шапку и вернулся в упряжную. Он стал выглядеть на свои годы, сильно сдав за последние несколько месяцев.
Вдруг Нелла, бдительно сидевшая рядом с Флорой, гладившей кошку, насторожила уши и тявкнула. Я не слышала мотора машины, но Нелла никогда не ошибалась.
– Папа? – вскочила Флора. Я крепко взяла ее за руку.
– Идем, встретим машину, Флора, – теперь мы обе слышали звук мотора.
Подкатив, машина вздрогнула и остановилась. Лео устало вылез оттуда, но его лицо осветилось, когда он увидел стоящую рядом со мной Флору. Я отпустила руку моей вырывающейся дочки, и она во всю прыть побежала к нему по выложенной булыжником дороге вслед за Неллой. Поприветствовав их обеих, Лео медленно подошел ко мне.
– Добрый день, Эми! Есть новости, о молодом Арнольде?
– Он держится, но... – я взглянула на Флору, вцепившуюся ему в руку.
– Флора, я забыл шляпу, – торопливо сказал он. – Пожалуйста, посмотри, нет ли ее в машине.
– Но? – повторил Лео, когда она убежала.
– У него отняли ногу. Лео зажмурился.
– Она там, она там! – закричала подбежавшая Флора.
– Хорошо, Флора. Давай сходим и возьмем ее.
– Ты останешься на ужин?
– Если смогу. Сейчас мы ждем очередную партию раненых. Кроме того, сегодня мне нужно повидаться с Селби.
После ужина, я пригласила Лео на кофе в свою гостиную.
– Клара сообщила мне, что миссис Арнольд все еще в городе, – сказал Лео, когда мы уселись пить кофе.
– Да. Клара тоже поедет к Джиму в конце недели. Она так расстраивается из-за его ноги, – вздохнула я.
– Это... высокая ампутация, тяжелейшее увечье, – Лео разглядывал кофейную чашку.
– Клара говорит, что ему никогда уже не быть грумом.
– Не быть. Но Джим – сообразительный парнишка. Он научится еще чему-нибудь.
– Элен сказала, что ты обещал сохранить место за каждым, кто вернется.
Лео взглянул на меня, его глаза помрачнели.
– Сейчас дела идут так, что мне, может быть, не понадобится держать многие из этих обещаний.
В его словах звучала горечь. Я вспомнила этот лес, списки имен в газете, и не могла удержаться от вопроса:
– Но мы же побеждаем, правда?
Лео выпрямился перед ответом, насколько был способен.
– Мы должны, Эми, должны, – повторил он. – Да, для Арнольда, можно кое-что сделать, например, устроить на сидячую работу. Но ему это не понравится. Этот парень не любит сидеть под крышей. Знаешь, он любил кататься на воротах, когда был мальчишкой. Я всегда кричал на него за это, а он соскакивал и убегал, словно олень. Такой бег увидишь только у мальчишек и юношей – но теперь...
Я думала, Лео больше ничего не скажет, но он продолжил:
– Знаешь, в палате, за которую я отвечаю, сейчас лежит пятеро юношей, потерявших ногу, и еще один, который потерял обе. И это еще не самое худшее увечье... – он вновь запнулся, а затем тихо добавил: – Кажется, я целыми днями не вижу ничего, кроме изуродованных и искалеченных молодых людей.
Приподняв Розу, я развязала и сняла с нее пинетки. Она пиналась, радуясь новой игре, а я целовала ее розовые пальчики. Затем я принесла ее к Лео и посадила ему на колени.
– Сейчас я глядела на ножки Розы, погляди и ты, – сказала я ему, склонясь над ней. – Какие они красивые! Смотри, какие крохотные ноготочки, словно жемчужинки. А ножки, какие они пухленькие и гладенькие! Потрогай их, – я взяла его руку и повела его палец по ступне Розы, пока пальчики на ней не зашевелились от удовольствия. Затем я поставила ее ножку на его ладонь. – Вот, я никогда не видела ничего красивее.
Лео взглянул на нее, такую мягкую и розовую по сравнению с мозолистой кожей его руки. Его сильные пальцы бережно сжали и отпустили нежную ступню дочери. Он медленно развернул свои сгорбленные плечи, чтобы взглянуть мне в лицо.
– Да, она красива, Эми. Спасибо. Я немного поговорила с Лео, пока он пил кофе, но приглушала голос, видя, что Лео устал. Вскоре он задремал. Я сидела с Розой на коленях и наблюдала за ним. Сначала он спал крепко, затем начал шевелиться – из-за горба ему было неудобно спать в кресле. Я уложила Розу в кроватку, взяла одну из своих подушек и тихонько подошла к нему. Лео не шевелился, и я осторожно подложила подушку ему под плечо, чтобы ему было удобнее. Он завозился на мгновение и откинулся назад, но ему все еще было неудобно, поэтому я присела на ручку кресла, и засунула подушку поглубже. Сделав это, я почувствовала, что Лео проснулся. Он лежал не двигаясь, с закрытыми глазами, но я догадалась об этом по его дыханию.
Наклонившись вперед, я другой рукой обхватила Лео за шею и притянула его голову к себе, пока она не легла ко мне на грудь. Я удерживала ее там, мой подбородок, касался его волос. Они были мягкими, мягче, чем женские волосы, мягкие, как темные кудряшки моей дочери. Я чуть повернула голову и прижалась к ним щекой.
Лео, не шевелился, я тоже не шевелилась. Он притворялся спящим, а я притворялась, будто не знаю, что он проснулся. Мы долго сидели так – пока Роза не позвала меня. Тело Лео напряглось на мгновение, а я быстро обняла его и прижала к себе, перед тем, как отпустить и на цыпочках уйти к Розе.
Когда он зевнул и притворился, что просыпается, я сказала Розе:
– Гадкая Роза, ты разбудила папу, а он так устал.
– Долго я спал, Эми? – спросил Лео.
– Около часа, наверное.
– Я приношу извинения, это невозможно дурной тон – заснуть в комнате леди.
– Но я не леди, – сказала я ему. – Я – твоя жена.
Лео прищурился, а затем засмеялся. Я не могла понять, что же тут смешного, но была рада, что он развеселился, и засмеялась тоже. Роза тоже засмеялась вместе с нами – она не упускала ничего, моя Роза.