Должны...
А они знают, что должны?
На поляну в пойме они выскочили одновременно. Семён-царевич на Сером волке и огромный секач, вожак и хозяин стада. Старый, огромного роста, в холке если и уступает Серому, то не на много. Этот не привык отступать. Ещё подсвинком дрался с такими же, всегда побеждал, потом гонял волков и медведей, других секачей в землю втаптывал. Что ему этот человечишка со своей тыкалкой? Да и волка, хоть и сказочного, он не испугался. Видал таких, не раз на клыки поднимал.
Семён спешился, выставил вперёд рогатину. Тут ясно, будет битва, после которой останется только один. Бежать не получится, даже если б гонором не заедало. Этот свиной догонит, затопчет и разорвёт. А вот Федьку, что за ним увязался, лучше отсюда убрать, потому и крикнул:
– Периклыч! Скачи, зови наших!
И тут кабан бросился вперёд. Федя и рад бы выполнить команду товарища, но лошадка, поначалу смирная, испугалась, встала на дыбы, лягнула и рванулась прочь из этого страшного места. Федя из седла вылетел, хорошо хоть в стременах не запутался, а когда из сугроба вылез, битва уже была в разгаре: Семён насадил секача на рогатину, навалился на древко всем телом, удерживая его под нужным углом, не давая свиному опрокинуть оружие, и пытался достать врага по шее засапожным ножом. А секач, с налитыми кровью глазами, с визгом, переходящим в рык, рвался вперёд, метясь во врага клыками и копытами. Серый вылез из сугроба, куда только что отлетел вверх тормашками, отряхнулся и со сдавленным рычанием снова вцепился секачу в заднюю ногу, стараясь перегрызть сухожилие, да и оттащить зверя немного назад, ослабить давление на человека. Но кабан снова лягнул и волк снова улетел в кусты.
Федя, видя это, сделал пару шагов назад и вдруг упёрся спиной в берёзу. Внутри всё оборвалось. Сейчас это чудовище затопчет Семёна и тогда... Но вместе с этим пришло что-то такое, ранее неведомое. Лингвист-книгочей поднял свой самострел и влупил стрелу в свиную морду. Болт[3] вошёл по самые перья, но кабан даже и пятачком не повёл, только с большей яростью рванул вперёд. Федя рывком взвёл оружие и выпустил следующий болт...
А дела у Семёна шли не лучшим образом. С каждым рывком кабан всё больше и больше сокращал дистанцию. Как? Почему? Рогатина была надёжная, древко из ясеня, в руку толщиной, да ещё самой Ягой заговоренное, да и не слышно было, чтоб оно треснуло, крестовину кабан тоже не сломал, иначе рванулся бы вперёд так, что не удержишь. И всё же древко всё убывало и убывало, словно сокращалось куда-то вниз. Вот уже кабан почти упёрся своим пятачком Семёну в лицо.
– Да беги же ты! – не выдержал Федя.
– Зови наших! – рыкнул в ответ Семён и ударил секача ножом в шею.
Свиной в ответ то-ли хрюкнул, то-ли рыкнул и очередным рывком подмял царевича под себя, надавил рылом на грудь, вдавливая доспех. Тот слегка поддался, в груди что-то хрустнуло, дышать стало тяжело. Семён схватил чудовище за морду, за передние зубы, удерживая рыло, не давая раздавить себя окончательно, благо перчатка была крепкая, свиные зубы прорезать её не могли. И всё равно, мышцы и кости трещали. Нож, подаренный Ягой раз за разом легко входил в толстую шею огромного кабана, но коротковат он был для такой туши! Поди, проковыряйся там до крупной артерии. Да и перебьёшь артерию, свинтус не сразу сдохнет.
– Наших зови!... – прохрипел он снова, но Федя уже не слышал. С каким-то утробным рёвом он раз за разом посылал в свиную морду арбалетные болты, причем в темпе, который подходит больше не для арбалета, а для магазинной винтовки.
Однако эта деятельность принесла свои плоды: их услышали и уже через пару минут на поляну наскакал Кощей. Он сходу обрушил свой чудовищный топор на шею чудовищного хряка, разом прекращая битву. Тут же спешился и с изрядной натугой отвалил тушу, придавившую Семёна. Тот закашлялся, но к нему уже бежала по сугробам Славяна.
Семён попытался встать, но Ягична удержала его, провела ладонями вдоль груди, закусив губу сосредоточилась, сделала движение, словно что-то подтягивает. В грудной клетке что-то хрустнуло, булькнуло, царевич закашлялся. Славя провела рукой снизу вверх, словно доставая что-то и из его горла выскочил кровавый сгусток. Дышать стало легче. Семён снова попытался подняться, но Ягична стукнула его кулачком по лбу:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да лежи ты! У тебя половина рёбер сломана! Со смещением! Ну почему, если царевич – обязательно дурак! – закончила она чуть не плача.
– Да нет, всё правильно сделал, – парировал на это Кощей. – От такого зверя не убежать. Только чего с твоей рогатиной, герой?
– Не знаю, – признался Семён. – То-ли сломал он её, то ли сожрал...
Сказав это, Семён снова закашлялся и Славяне пришлось опять его лечить. Кощей же наклонился, поднатужился и со словами: "Сожрал... значит... говоришь...", выдернул из земли целое копьё. Рогатина ушла в мёрзлый грунт по самую крестовину.
– В землю забил! – с восхищением воскликнул Юсуфов, который уже какое-то время тусовался тут рядом, но помалкивал.
– Аки гвоздь! – подтвердил Кощей и тут соизволил обратить внимание на Феодора Периклыча. – На, вот, глотни для успокоения нервов.
– Федя! Нет! – успела крикнуть Славяна, но было поздно.
Периклыч, у которого ловчие уже успели отобрать оружие, всё так же стоял, прижавшись спиной к берёзе, весь белый и с трясущимися губами. На автомате он взял из рук Кощея фляжку и глотнул. После этого глотка икнул, глаза на секунду вылезли из орбит, потом закрылись и он тихо сполз вдоль ствола.
– Ну что ты за чудовище! – возмущённо воскликнула Славяна.
– Упс... забылся слегка, – ответил Кощей в явном смущении, забирая из обмякшей фединой руки флягу. – Да ладно, до завтра проспится, будет как новенький.
– А что такого? – искренне удивился Семён.
– Да он у себя в Тридесятом царстве такую сивуху гонит, от неё даже зомби падают, сама видела! – с искренним возмущением ответила Славя.
– Ну, зомби, может и падают, а Кондрат Вениаминыч забегает иногда, чарочку пропустить да потрепаться за жизнь! – обиженно возразил Кощей. – А тебя послушать, так я вообще, какую-то отраву гоню!
На это Семён подумал, что не зря, ой не зря, Яга Басова бесом величает.
Дальше завертелось: Кощей с Басовым и Юсуфовым пошли рубить молодые ёлочки, чтобы сделать для Семёна волокуши, ловчие погрузили окосевшего Федю на его же лошадку, повезли в сторону Яги. А Семён нежно погладил Славю по щеке и тихо сказал:
– Прости, что заставил тебя нервничать...
– Ну что с тобой делать... – Славяна тоже погладила его по щеке. – Ты же и дальше будешь во всякие передряги влезать...
– Буду, – признался царевич, – работа такая. Буду стараться потом до тебя доползти, а ты уж заштопаешь...
На это Славяна то-ли выдохнула, то-ли всхлипнула, опустила голову совсем близко к лицу своего суженого. Так они и оставались какое-то время. А там Семён заметил Волка, который стоял в сторонке и виновато шевелил хвостом.
– Ой! – встрепенулась Славяна. – А ну-ка, иди сюда! Что у тебя с мордой?
Морда была перекошена, по причине выбитой челюсти. Видать не прошло для Серого даром покусанное свиное копытце. Славя провела рукой вдоль челюсти, словно ощупывая, одним ловким движением поставила выбитую кость на место, подлечила немного руками. Волк, словно пробуя результат, открыл пасть, закрыл, лёг рядом и говорит:
"Прости, царевич, мало чем я смог тебе помочь."
– Но уж! Сколько-то его отвлёк, всё хорошо. Но зверюга и правда страшный.
"Да! Страшного зверя ты завалил! Ещё бы немного и он бы отсюда к людям вырвался. А там бы он бед натворил. Такого ни пушкой не остановишь, ни танком."
– А как же я его порезал? Только ножом и рогатиной. Да и убил его не я...
"Важно не чем его бить, а чья рука. Ты его изранил, почти добил, Если б не это, Кощей ему ничего бы сделать не смог."
– Так я что? Выходит сильнее Кощея? – удивился Семён.