Читать интересную книгу Бегство от запаха свечей - Кристина Паёнкова

Секретарь поддержал эту точку зрения.

– Верно! Не для того мы сидели по тюрьмам, не для того боролись за сегодняшнюю Польшу, чтобы теперь смотреть сложа руки, как рабочий класс продолжает страдать. Да, мы должны бороться с реакцией, мы должны поддерживать рабоче-крестьянский союз, но при этом необходимо с каждым днем улучшать условия жизни рабочего класса, потому что без этого мы никогда не придем к социализму. Мы ждем делового отчета о деятельности месткома и, кроме того, просим представить планы работы на будущее.

«Здорово они взялись за Влашика, – подумала я. – Каждый говорит то, что думает».

Побагровевший от возмущения Влашик встал, закурил, сплюнул прямо на пол и выпалил:

– Вы что, воображаете, будто я, рабочий человек, стану вам тут с учеными докладами выступать! Бюрократию хотите развести? Не выйдет. Я человек рабочий, а болтать не умею, мое дело вкалывать.

Говорил Влашик долго и бестолково. Рассказал, как жилотдел хотел одного рабочего выселить из квартиры, чтобы передать дом какой-то организации. Тогда в это дело вмешался местком. Влашик сам пошел, сказал кому надо пару теплых слов, и человека оставили в покое. Потом вспомнил про женщину, которая украла что-то на стройке. Прораб хотел ее тут же выгнать, но местком не позволил. Так нельзя, надо ей дать возможность исправиться. Лично он, Влашик, кровь свою готов отдать, лишь бы коллективу было хорошо. И люди ему доверяют. Недаром его выбрали. Потом он снова пошел распространяться о необходимости борьбы с реакцией и о рабочем классе.

– Не нравится вам то, что я говорю? – кричал он. – А зря, я прожил большую жизнь и свое дело знаю!

По предложению одного из членов бюро председатель лишил его слова.

– Что ж, видимо, придется укрепить наш местком. Видите, как хорошо, что мы включили этот вопрос в повестку дня. А пока прекращаем прения.

Собрание кончилось. Все разошлись, а Влашик долго еще стоял возле секретаря и что-то с жаром ему доказывал.

Домой я возвращалась вместе с одной сотрудницей.

– Что-то они очень в последнее время стали ссориться, – сказала она. – Не знаю, чем это кончится. На прошлом собрании – тебя тогда не было – творилось то же самое. Знаешь, что этот Влашик предложил? Выгнать из треста половину сотрудников, потому что они реакционеры! Ох и шум поднялся!

– Да, странно. Мне пока все это в новинку, так что своего мнения у меня еще нет. Но Влашик, пожалуй, не прав. И чего ради он полез в бутылку, ведь они же правду говорили. Впрочем, у меня слишком мало опыта, чтобы верно судить о таких вещах.

Наконец гости ушли. Мы играли в карты с шести вечера по десяти. Когда Збышек вошел в комнату, я отступила в тень, чтобы он не видел моего лица, и равнодушно поздоровалась. Все старательно избегали щекотливой темы, и вечер прошел спокойно. Несколько раз я ловила на себе взгляд Збышека и героически его выдерживала.

На следующий день мне пришлось по делу пойти в управление водно-спортивных сооружений. Я быстро обо всем договорилась и решила, что не будет большого греха, если я воспользуюсь случаем и загляну в плавательный бассейн. На обратном пути я столкнулась в дверях с оживленной красивой девушкой, которая радостно мне заулыбалась.

– Да это ж Катажина Дубинская! Подождите меня, ребята, мне надо с ней поговорить.

Я остановилась, с недоумением глядя на смуглую красотку в белом купальном костюме и красной резиновой шапочке.

– Не узнаешь? – смущенно улыбнулась она. – Никто меня не узнает. Я же Кристина. Кристина Осюк. Вспоминаешь?

– Кристина! Как ты похорошела! Поразительно. И вообще выросла и изменилась к лучшему. В жизни бы тебя не узнала.

– Ты-то в классе была выше всех, а я – самой маленькой. Да и теперь я тебя не догнала. Ты куда? Плавала? Я не видела тебя в бассейне.

– Я иду на работу, а сюда заходила по делу. Я и не знала, что здесь такой отличный бассейн. А плавать я не умею.

– Если только захочешь, научишься в два счета. Погоди, сейчас я спроважу своих мальчиков и пойду тебя провожу. Это мои школьные друзья. Мы на той неделе сдали последний экзамен на аттестат зрелости и до сих пор никак в себя не можем прийти. Не верится, что все позади и мы уже взрослые.

Кристина проводила меня до самой работы, и мы условились встретиться во второй половине дня. Оказалось, что Кристина тоже очень одинока – во Вроцлаве у нее нет ни одной подруги.

В тот день мы успели поговорить обо всем на свете. Кристина рассказала о себе. У нее теперь вольготная жизнь. Отец обещал ей после окончания школы дать денег и предоставить полную свободу. Она поступит в институт, скорее всего в стоматологический. А пока ей просто весело и легко.

Я в нескольких словах сказала, что у меня были большие неприятности, и мать на меня взъелась. Мы с ней почти не разговариваем.

– Слыхала, слыхала. Мир теснее, чем ты думаешь. У нас была какая-то знакомая твоей матери, она рассказывала про тебя. А знаешь, что мой папа ей ответил? Он сказал: «Прошу в моем доме эти сплетни больше не повторять. Катажина моей Кристине ровесница. Не захотела выйти замуж, и не надо, это ее личное дело. Хуже, когда девчонки очертя голову выскакивают замуж, а потом всю жизнь жалеют». Молодец папка, верно?

– Я рада, что ты знаешь. Когда-нибудь я, может, расскажу тебе, как было на самом деле. Пока не могу.

– Ты Гигу знала? – переменила тему Кристина. – Не помнишь? Она училась в одном классе с моей старшей сестрой. Наконец-то она выходит замуж. Это тянется уже несколько лет. Она положила глаз на Збышека Баранского. Старая история. Они еще в Кракове встречались. Но Збышек перебрался во Вроцлав. Так что же, по-твоему, делает Гига? Едет вслед за ним! В июне они собираются пожениться. Видишь, как бывает? Одна как от огня бежит из-под венца, а другая на все готова пойти, лишь бы заполучить мужа. Ты Збышека во Вроцлаве встречала? Да? Я тоже. Он парень что надо, понравиться может.

– Он у нас бывает. Мама к нему очень расположена. Теперь я при случае его поздравлю. Он заходил несколько дней назад, но об этом ни словом не обмолвился.

– Может быть, это секрет?

– В таком случае я буду делать вид, что ничего не знаю.

Мы распрощались. В тот вечер, когда я ложилась спать, у меня было куда легче на сердце. Веселая, сияющая Кристина излучала столько тепла и благожелательности, так искренне радовалась жизни, что в ее присутствии я просто ожила. И даже, кажется, смеялась, как прежде.

В середине мая состоялось совещание партийного и административного актива нашего треста. Вел собрание управляющий. Я на этом собрании оказалась случайно – заведующий отделом не вышел на работу, а все остальные сотрудники были заняты.

Управляющий сразу приступил к делу. Нам поручили устроить летние лагеря для детей сотрудников всего треста. Этим начинанием трест должен был подать пример строителям всей страны. В принципе основная подготовительная работа уже проделана. Однако, по мнению управляющего, «семь раз отмерь, один раз отрежь». Потом он попросил заведующую отделом социального обеспечения, которая отвечала за организационные мероприятия, сделать подробный доклад.

«Похоже, это надолго», – огорчилась я. Мне и так приходилось каждый день задерживаться, по меньшей мере, на час. О лагерях я услышала впервые, ко мне это никакого отношения не имело. Однако уйти было бы неудобно. И я осталась.

Доклад был весьма обстоятельным. Мы узнали, как приводили в порядок здание, сколько закупили постелей, посуды, ножей, вилок и т. д. Окончание доклада зал встретил единодушным вздохом облегчения. Управляющий предоставил слово секретарю первичной организации ППР.

Товарищ Майда встал, нервно поправил галстук и начал:

– Товарищи! Наша страна переживает период великих социальных изменений. Летние лагеря – это основное завоевание строящегося в нашей стране социализма, проблема первоочередной важности. Мы должны помнить, что эти лагеря предназначены не для буржуйских сынков, а для заслуженного отдыха детей рабочих. У нас перед глазами есть прекрасный пример: Советский Союз!

Плавно струился бесконечный поток слов. Я вспомнила, что говорил весной о секретаре Антось.

– Теперь я поняла, – шепнула я соседке. – Наш секретарь при каждом удобном случае будет бубнить одно и то же. Иначе он, видимо, не умеет.

– Он говорит справедливые вещи, – ответила та, – но я их слышу за последний месяц уже в четвертый раз.

Наконец секретарь закончил:

– Итак, товарищи, вперед, к социализму, по пути, проложенному Советским Союзом!

Первым захлопал председатель месткома Влашик. Его поддержали остальные.

Потом еще поговорили о занавесках, о цветах и, наконец, решили, что на следующий день в лагерь поедет комиссия и осмотрит все на месте.

Совещание актива продолжалось до конца рабочего дня. Вернувшись к себе и убирая со стола бумаги, я невольно думала о прошедшем собрании. Что-то там не сходилось. Я уже закрывала за собой дверь, как вдруг поняла, что меня мучило.