— Я не думала, что ты так потребуешь долг возвращать, — выдохнула она. — Не готова я.
— А чего — не готова? Трезвая, спокойная, я же вижу… Да и голодная, значит, еще злее будешь, чем обычно. — Сапог снова вздохнул. — Ну ладно, я тебе полстакашки крепкого налью, если согласишься, и мяса на хлеб напластую, по дороге и поешь.
— А что, мы уже прям счас идем? — спросил Гус, неожиданно подавая голос без необходимой для него запевки Корени.
— Будет еще одно условие, — сказала Нашка. — Ты, Сапог, пойдешь с нами.
— Чего? — Такого, кажется, трактирщик не ожидал. — Ты что же, хочешь, чтобы я там засветился?
— Можешь не драться, просто постоишь в сторонке, посмотришь, — хмыкнула Нашка, — если хоть что-то увидишь… Ты же хочешь, чтобы все в темноте было, вот и будет в темноте, и, значит, тебя никто не заметит. Но все же — ты должен быть там. Иначе я не соглашусь.
— Сапог, может, ее пристукнуть? — предложил Кореня. — Несильно, только чтоб знала, кто здесь главный…
— Она не из тех, кто такой урок усвоит, — задумчиво отозвался трактирщик. — И останавливаться она не умеет, будет молотиться, пока или мы ее не положим, или она нас…
— Что вернее, — кивнула Нашка. — Вы же не знаете, что у меня при себе имеется. Я же не хожу без отточенной стали.
— Она только кидать разные штуки горазда, — снова гудящим неверным голосом высказался Кореня. — А тут тесно…
— В том-то и дело, что — не только, я же тогда ее на арене видел… — кивнул своим сомнениям Сапог, еще подумал и в конце концов решился. — Ладно, твоя взяла, Нашка, пойду я с вами. Но чтобы все было чисто, быстро и наверняка. Понятно? — Он обвел взглядом своих троих уже бойцов. — Всем понятно?
От трактира они отошли совсем недалеко, когда Нашке стало понятно, что еще кто-то за ними следует. Она даже подумала сказать об этом Сапогу, но не стала. Он вообще, когда обрядился в какой-то старый, едва ли не поеденный молью кафтан, а сверху накинул темный, какой и остальная одежда у него была, непрезентабельный плащ, впрочем укрывший всю его фигуру, сделался малознакомым, отдаленным, и в нем появилась прежде несвойственная ему угроза, скрытая жестокость. Под плащом у него позвякивал меч, и почему-то не возникало сомнения, что орудовать им он умеет, может, даже получше, чем оба его подручных. А ведь прежде он вытаскивал из-под прилавка только почти безобидную дубинку, которой тоже размахивал, как замечала Нашка, весьма осторожно и даже бережно… В общем, к Сапогу следовало теперь присмотреться, прежде чем лезть с глупыми замечаниями.
Они постояли на месте, улица была освещена лишь одним окошечком на третьем этаже, Сапог покряхтел, потом свистящим шепотом оповестил всех:
— Дурацкое место. Нас же видно будет, не пойдут они здесь.
— Еще как пойдут, командир, всегда же ходют. — Кажется, Кореня тоже пытался шептать, но у него плохо выходило.
— Ты, тише, понял? Или вообще заткнись. — Сапог еще разок осмотрелся. — Вы оба встаньте вон там, ближе к дверям со столбиками. Наш, ты можешь…
— Я сама найду, где обосноваться, — решила Нашка.
Сапог отошел к темной стене и попробовал на ее фоне скрыться от света, едва пробивающегося сверху. И в общем, если учитывать его массу, ему это удалось.
Оставалось только ждать. С реки медленно, будто ленивая собака, стал наползать туман, он был в общем-то на руку Сапогу с компанией, но вот Нашка туманов не любила и даже пожалела, что выпала им такая неблагоприятная погодка… Лишь потом вспомнила, что в засаде, в настоящей бандитской засаде, сидит впервые, прежде, несмотря на все ее довольно бурные жизненные перипетии, никогда до такого не опускалась. Не собиралась грабить кого-то неизвестного, а кого-то — и вовсе убивать. Миловали ее боги, чтобы на такое решаться, какие-то прочие варианты подворачивались, зато сейчас…
Где-то в отдалении загавкала собака, ее поддержал хор других псов, одна визгливая и злая сука — если судить по голосу — прямо заливалась, будто спутала себя с какой-нибудь певчей птицей… Вот только певчие-то никогда такими бешеными и злыми не бывали, как правило, а эта — самые дурные мысли наводила своим лаем, смешанным с воем и чуть ли не членораздельным нытьем… Потом откуда-то стали слышны голоса. Нашка подобралась, тот длинный и не очень-то хорошо кованный нож, длиной в три ее ладони, который ей выдал Сапог, показался ей вдруг едва ли не живым. Если бы она уже не согласилась и если бы не деньги эти клятые, она бы выбросила нож в канаву, устроенную посередине плохо и давно мощенной улицы, и удрала бы — пусть Сапог думает о ней что угодно. Но она так не поступила.
Потом стало понятно, что голоса были слышны из недалекого дома, там ссорились, кажется, из-за еды — отдельные слова уже можно было разобрать, потому что слух обострился до того, что Нашке даже стало удивительно. Она давно не испытывала такого ощущения, слишком долго жила в городском грохоте и научилась отключаться от общего звукового фона, зато сейчас старые, еще из прежней дикой ее жизни, способности возвращались…
Она еще раз убедилась, что за ними кто-то следит. Это не могли быть городские стражники, те в такие кварталы не заходили и двигались всегда с таким скрипом и грохотом напяленных на них доспехов и прочего железа, что их можно было распознать за версту. А этот неизвестный умел скрываться, умел прятаться даже на пустой и кажущейся совершенно прозрачной улице. Вот лишь туман чуть размывал один ее конец, тот, что был ближе к порту…
Оттуда и появились трое. Двое определенно были головорезами, в тяжелых и чуть сырых от тумана плащах, третий… Нет, было их все же четверо. Третьим был какой-то красавчик, явно из богатеньких или просто принаряженных… Все же из богатейчиков, теперь в этом сомнений у Нашки не было, одна его шпага стоила, наверное, столько же серебра, сколько сама весила. Если не больше. А еще он вел за руку девицу, пожалуй, известного рода занятий, вот только тоже чуть приодетую, получше прибранную, как те… гм… дамы, что иногда в трактир к Сапогу тоже заходили, с компаниями, которые могли оградить их от совсем уж постыдных приставаний.
— Ты не слишком ли легкий платок накинула, душа моя?
— Ишь, душа я… — хмыкнула девица, впрочем довольная таким обращением. — Ты б, Гамон, не торопился, что ль? Вот когда дойдем, тогда… Посмотрим, что да как, да и выйдет ли у тебя со мной, апосля всякого выпитого.
Вот она точно была из простых, хотя и впрямь разодета так, что издалека могла кого-то и обмануть своим видом. Но лишь до той поры, пока не стал бы слышен ее голос и ее резкое, грубое произношение.
— Тише вам, господа, — протянул один из тех, кто шагал впереди любовной парочки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});