Издав хриплый, как треснутое дерево под ветром, звук, Виндия задохнулась. Ей не хватило воздуха. Потом она закричала, протяжно и с подвыванием. Виндия выла, и тем, кто слышал ее вой, сеймину Тависка, казалось, что кожа их рвется и сползает сама собой.
Эхо еще гуляло по замку, а Виндия стояла, вытянув перед собой руки, и шептала заклинания. Она обратилась к богам. Она отдавала им свою власть над Гянтаром и отдавалась сама.
Изображение над шаром стало дрожать, меркнуть, а сам он раскалился, зашипел и треснул, рассыпаясь на множество кусков.
В недрах храмового холма заурчало, заворочалось так, что витинги и барстуки попадали наземь. Страшной силы удар сотряс гору, она раскололась, и каменное святилище с грохотом провалилось в трещину, краем прошедшую прямо под ногами Торопа. Он оступился и упал бы туда вслед за камнями и жрицей, но Балварн схватил его за ворот кольчуги.
Люди и карлики бросились в стороны от трещины, прочь по склонам холма. Сражение закончилось тем, что его участники разбежались кто куда.
Гора, продолжая громыхать, закрылась.
Глава 22
Говорить было не о чем. Тороп чувствовал себя так, будто очнулся от долгого мучительного бредового сна, и разобраться, насколько его отдельные видения реальны, был не в силах.
Балварн хотел было спросить его: зачем все это понадобилось? Но не стал. Этот чужеземец, в глазах которого еще не полностью остыл мутный огонь сумасшествия, был неприятен ему. Из-за него погибли два великих витинга, и их не вернуть, сколько ни выясняй, зачем и почему это случилось.
Всю дорогу молчали.
Ночью переходить Конское болото было опасно. Они заночевали в Шоневике у знакомого Балварну торговца лошадьми. Тот узнал в трупе Дилинга, но лишних вопросов задавать не стал. Дал по куску лайтяна,[92] по жбану пива и оставил их на сеновале.
Уже устроившись спать, Балварн сказал:
— Да, я забыл тебе сказать, его жена беременна.
Тороп не ответил. Балварн подумал, что он уснул, и решил, что скажет об этом утром.
Однако утром, едва он заговорил о Милдене, Тороп ответил, что уже слышал это вечером. Они опять замолчали.
Туман все держался. Редкие березы на болоте плавали в воздухе. Тороп никак не мог отделаться от чувства, что бредовый сон не окончательно рассеялся. Он подумал, что ни в одном из русских княжеств нет таких плотных и бесконечных туманов.
Милдена не плакала и не голосила. Она все выплакала ночью, когда поняла, что если и увидит Дилинга, то вот таким — с мертвой желтоватой кожей на лице и перепачканного кровью.
Костер складывать не стали. Выкопали могилу. Тороп убил оружие Дилинга и положил с ним рядом.[93] Милдена предложила зарезать и сверяписа, но Тороп не дал. «Пригодится», — сказал он.
Когда все условности были соблюдены и витинги собрались забросать землей тело Дилинга, Милдена бросилась к ним.
— Не надо… — исступленно бормотала она. — Не закапывайте, я сама…
Тороп посмотрел на Балварна, но тот только развел руками. Решив, что это часть ритуала, Тороп не стал настаивать, хотя и думал, что Милдене, в ее положении, кидать землю вовсе не стоит.
На тризне он сказал ей:
— Поедешь со мной.
— Нет, — мотнула она головой.
Балварн отвернулся.
— Почему? — спросил Тороп.
Милдена упрямо промолчала.
— Она собирается уйти в Страну предков вместе с Дилингом, — сказал Балварн.
— Как это? — опешил Тороп.
— Она потому и не дала нам закрыть равис.[94]
— Это правда? — спросил Тороп у Милдены.
— Прусские женно часто так поступают, — вместо нее ответил Балварн.
— Я не позволю этого сделать, — сказал Тороп. — По обычаю моего народа, если воин умирает, младший брат должен взять его жену и заботиться о детях. Ты беременна, а кроме Дилинга, на этом свете у меня больше никого не было. Поедешь со мной.
— Куда? — спросила наконец Милдена.
— Посмотрим. Земля большая, найдется и нам место.
— Я провожу вас до границы, — сказал Балварн.
Только на другой день, когда они добрались до Немана, туман поредел. Над Жмудью уже стояло солнце.
Глава 23
Виндия ушла из Тависка. Когда и как — сама не знала. Несколько дней где-то бродила, а опомнилась на берегу моря. Она сидела на валуне посреди большой лужи, намытой последним штормом, в изорванном и мокром пурпурном платье.
Туман размыл горизонт и стер границы между морем, небом и сушей. Было тихо и пусто.
Виндия посмотрела в лужу и увидела там древнюю морщинистую старуху с ввалившимися глазами, длинным носом и редкими серыми свалявшимися волосами. Рукой, похожей на сухую ветку, она провела по этому лицу, ощупывая его морщины, убеждаясь, что это ее лицо и что она уже никогда ничего с ним не сможет сделать. Виндия старилась. И так быстро, что если б ей вздумалось посидеть на камне до завтра, то она уже не смогла бы с него встать.
Вайделотка поднялась и пошла в море. Она входила в него все глубже и глубже, но не делала никаких попыток поплыть.
Глава 24
Гунтавт стал королем барстуков и, несмотря на усложнившиеся отношения с Кривой из-за участия карликов в штурме храма Лиго, правил очень долго и мудро, стараясь больше никогда не иметь дел с людьми. Это он завещал и потомкам. Они придерживались завета, благодаря чему благополучно дожили в Ульмигании до наших дней.
А о самой попытке похищения жрицы Лиго поведал нам Христиан Оливский, бывший в то время в плену у Верховного Жреца пруссов. Пробудет он там еще четырнадцать лет, пока князь Вепря Ванграп в жестокой стычке с витингами охраны Кривы не отобьет монаха. Князь этот претерпит удивительную эволюцию сознания, в результате чего уведет свой род на юго-запад Пруссии и там, в замке Фогельзанд,[95] примет крещение и станет известен под именем Альбрехта фон Эбура, одного из первых прусских вождей, выступивших на стороне Ордена и Христовой Церкви.
Тороп с Милденой поселились в славном городе Пскове. У Милдены вскоре родился сын, которого она назвала Висигайл. Правда, так его там никто не звал, а звали по-русски — Василько. От Торопа у Милдены будет дочь — Анна. И жили бы они все долго и счастливо, если б в 1242 году не набежали на Псков татары Александра Ярославича. Защищая Псков, погиб Тороп. Татар поначалу прогнали, но псковичи решили с помощью ливонских рыцарей отомстить поганым и бесславно сложили головы на Чудском озере. После этого Псков, оставшийся беззащитным, ждали еще большие беды. Милдену с дочерью вместе с другими псковитянками Ярославич сжег в одном из храмов города. Василько оказался в Риге. Затем, на какое-то время его следы теряются, но после, совершенно неожиданно, обнаруживаются в Пруссии. И самое удивительное, что сын убитого Торопом Вепря — Ванграп — Альбрехт фон Эбур, встретится здесь с Василько, воспитанным Торопом сыном Дилинга. Их судьбы странно и причудливо переплетутся, но ни один, ни другой так и не узнают друг друга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});