Это и радовало Дилинга, — значит, Тороп тот, каким он его знал, — и волновало: Дилинг боялся опоздать к нужному моменту.
Всерьез обеспокоены ситуацией на горе Лиго были только два человека, два великих вайделота. Крива, потому что не понимал, что происходит, а это всегда бесило его. И Виндия, сознававшая, что уже потеряла «сына и мужа», но все еще отказывавшаяся поверить в это. Вновь и вновь она звала на помощь носейлов, умоляла шар заговорить, открыть ей тайны провидения, но духи к ней не шли, а шар мстил безмолвием и холодностью.
У храма разожгли несколько костров. Сумерки, смешавшись с туманом, загустели, как сусло, и облаком колыхались над вершиной холма.
Витинг, присматривавший за кострами на южной стороне храма, шел с охапкой дров и уронил несколько поленьев. Он наклонился, чтобы поднять их, и ему показалось, что трава перед ним шевелится. Потом почва просела, а в одном месте провалилась дырой в земле. Дыра была небольшой, и витинг хотел сунуть туда руку, но поостерегся, вспомнив разговоры об Анге и его нападении на Криву. Он бросил дрова, подошел ближе и взялся за рукоять меча. Но тут ему стало не до оружия — земля начала проваливаться. Витинг замахал руками, и, вскрикнув, вместе с комьями почвы ушел вниз.
Всадив нож в шею витинга, Тороп оставил его заботам барстуков, а сам выскочил наружу. Для того чтобы попасть в каменное святилище, ему достаточно было завернуть за угол, но он видел, что в его сторону уже смотрят несколько воинов. Дыра им была не видна, и пока они принимали его за кострового.
— Что там у тебя? — спросил один из них.
— Дрова рассыпал, — сказал Тороп и стал собирать поленья.
— А чего кричишь, они тебе на яйца упали, что ли? — спросил тот же голос, и витинги засмеялись.
— Зиман! — позвал кто-то из компании.
Тороп не знал, зовут кострового или еще кого, и продолжал молча собирать на руку дрова.
— Да это, кажется, не он.
Один из воинов направился в сторону Торопа. Тогда он бросил дрова и пошел вдоль стены.
— Эй! — крикнули сзади. — Постой!
Тороп, не оборачиваясь, побежал, на ходу вытаскивая меч. Он знал, что спину ему прикроют барстуки. План тихо вывести через подкоп ту, которую он считал Анной, провалился. Со всех сторон к святилищу бежали витинги.
Первого, на кого он наткнулся, завернув за угол, Торопу удалось свалить в несколько ударов. Другой упал, подкошенный ударами по ногам мечами барстуков. В темноте витинги забывали смотреть под ноги, хотя этим утром кое-кто из них уже пострадал, столкнувшись с маленькими злыми воинами.
Тороп бросился к входу, но там вырос высокий витинг с боевым топором в руках. Лицо его было рассечено глубоким шрамом.
— Ага, — сказал витинг. — Ты все-таки пришел. Хорошо, а то мне пришлось бы тебя искать.
Тороп ударил его снизу, не размахиваясь. Этим приемом владели немногие, и мало кто мог его отбить. Меч громко звякнул, ударившись о вовремя поставленный топор, и отлетел в сторону, едва не вырвавшись у Торопа из рук. Тороп понял, что нарвался на одного из тех, кем держалась слава пруссов.
Вепрь крякнул, нанося свой удар, и Тороп еле успел от него увернуться. Тут же последовал второй, третий… Тороп стал пятиться, с трудом поспевая отбиваться.
Дилинг, услышав крики и звон стали за частоколом, чуть не взвыл от досады. Он искал Торопа, а нужно было искать лаз под ограду. Как же это ему сразу не пришло в голову? Ведь он еще днем слышал, что Торопу помогают барстуки!
Бревна были в два человеческих роста, хорошо ошкурены и пригнаны друг к другу — не забраться. Ругая собственную глупость, Дилинг побежал к воротам. Они как раз открылись, и внутрь храмового двора бежали витинги. Дилинга они приняли за своего, и никто на него не обратил внимания.
У святилища уже была свалка. Барстуки дрались не по тем правилам, к которым привыкли за века воины пруссов. Карлики очень быстро двигались, перебегая с места на место, наносили опасные калечащие раны ногам самбов и швыряли им в лица маленькие незаметные дротики.
Неожиданностью для самбов стало и то, что один из витингов начал вдруг яростно рубить своих же.
— Держись! — кричал он. — Держись, Тороп, я иду!
Тороп держался, но из последних сил. Вепрь был опытнее и гораздо сильнее него. Два раза Тороп уже падал, но успевал вскочить до того, как опускался топор Вепря. Наконец, понимая, что в прямом бою ему не одолеть самба, Тороп поддался, подставил меч так, что Вепрю удалось выбить клинок. Самб зловеще ухмыльнулся, неторопливо взмахнул топором, открываясь, а Тороп метнул в его незащищенную грудь нож и отскочил в сторону. Вепрь вздрогнул, как дуб, получивший удар, подрубающий его, и рухнул. Тороп подхватил свой меч.
— Держись, Тороп! — услышал он.
Так кричать мог только один человек — Дилинг. Тороп поискал его глазами, но не нашел. Зато увидел, что, возвышаясь над скрежетом и лязгом, над кровью, над стонами раненых и злобным шипением живых воинов, на жертвеннике стоит с факелом княжна Анна. Ее широко распахнутые глаза были устремлены прямо на него, на Торопа. И в глазах этих были и страх, и мольба, и изумление.
Тороп с утроившейся силой развалил голову подвернувшемуся витингу и ринулся вперед.
Дилинг был совсем рядом.
Занеся меч над одним из самбов, который разрубил надвое барстука, как полено, он замешкался, разглядев белые крылья на куртке. Тот же, уловив сбоку движение, ударил в развороте наугад. Удар пришелся на шею. Меч Балварна разрубил Дилингу шейные мышцы и гортань.
— Эх!.. — выдохнул Дилинг вместе с кровью, прежде чем упасть.
— Ты?! — поразился Балварн, подхватывая его.
Дилинг скривил губы в улыбке. Он что-то хотел сказать, но изо рта с красными пузырями вылетело только бульканье и свист. Тогда он указал себе на живот.
На нем было два пояса. Один с серебряными грифонами, уже знакомый Балварну.
— Так это он? — спросил Балварн.
Дилинг не ответил. Умер.
А в Тависке у Виндии ожил шар. От него стало исходить слабое теплое свечение. Оно разгоралось, постепенно затмевая свет масляных ламп. Потом появилось белое ядро и в нем — разгоряченное схваткой лицо Торопа. Оно было совсем не таким, к какому привыкла Виндия, не лицом покорного Этскиуна. В нем была надменная ярость — гордая печать, отличавшая потомственных воинов, превыше всего ценивших свою спесь и свободу.
Виндия придвинулась так близко, что рисковала коснуться ядра, а это было очень опасно. Но не одно только лицо Торопа заинтересовало Виндию. Что-то было еще, чего она пока не видела, но к чему уже чувствовала лютую ненависть.
Там было еще одно лицо. Лицо юной жрицы бога Лиго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});