Бледная, дрожащая Галя лежала на кушетке, не в силах даже пошевелиться от боли, не то что думать и отвечать на вопросы.
Подозрения врача полностью подтвердились. И разрывы, и кровотечение, и вообще – состояние, явно угрожающее жизни.
Впрочем, успели! Правда, шрам остался большой и некрасивый, через весь живот – снизу доверху. Но тут уж не до красоты. Спасти бы успеть! К тому же в те годы еще не особенно были развиты ни ультразвуковые, ни какие-либо еще исследования, не говоря уж о более прогрессивных методах диагностики, которые бы позволили определить точное повреждение внутри организма и именно в том месте сделать надрез и красиво прооперировать. Нет, может, где-то в привилегированных клиниках уже все и было, но не в обычных городских стационарах, куда Галку привезла «скорая». Поэтому иной раз лучшим и единственно верным методом постановки диагноза являлась собственно операция.
На следующий день Галку из реанимации перевели в общую палату. Она лежала, еще мало подвижная, то и дело охающая, но, как ни странно, вполне довольная жизнью. Операция прошла удачно, ее любимый Николай уже прибегал к ней с цветами и извинениями. Объяснялся в любви, просил прощения за тот злополучный вечер. Винил себя за то, что так глупо обиделся, что не пошел провожать. Целовал Галкины руки и неотрывно смотрел влюбленным взором.
Про свадьбу не говорили. Да и какая свадьба, если Галя непрерывно стонет, повязка сочится кровью и вставать ей пока не разрешают.
Правда, насчет «вставать» между врачами некий спор вышел. Профессор, завотделением, настаивал, чтобы пациентка лежала, а тот врач, который оперировал, говорил, что необходимо и подниматься, и двигаться, и ходить, и чуть ли не лечебную физкультуру назначал… Пока они спорили меж собой, Галя потихоньку садилась, потом вставала на слабые ноги и хоть неуверенно и медленно, но все же сама шла в туалет.
Правда, следом за ее экспериментами шов начинал кровить, но зато Галя день ото дня обретала уверенность и силу…
Семнадцатого марта под окнами больницы посигналила машина. Девчонки прилипли к окнам:
– Галка! Твой вроде…
– Где? – Она только что пообедала и лежала, уткнувшись в журнал и, честно говоря, собиралась подремать немного.
– Да там внизу! Подойди… глянь…
Галя нехотя подошла к окну. Внизу носился Николай, пытаясь объяснить ей на пальцах, мол, выйди к служебному входу, вынеси паспорт. «Паспорт!» – кричал он и писал пальцем по воздуху крупные буквы. Но она и так поняла, не поняла только зачем. Ну раз просит, значит, надо.
– Сейчас спущусь! – кивнула она ему и пошла к лифту. Как была, в халате, без трусов, в тапочках на босу ногу, так и пошла.
У служебного входа ждал Матвей. Он снял с себя тулуп, укутал в него Галю и, подняв на руки, понес к машине.
– Что? Куда ты меня? Ребята, что вы придумали?
– В ЗАГС, моя дорогая! – первое, что сказал ей Николай, когда Матвей внес Галку в машину.
– Коль, в какой ЗАГС? Я в халате, ноги босые…
Но глаза уже заблестели, голос радостно завибрировал, мысль заработала в нужном направлении.
– Светка недавно замуж вышла. Можно к ней за платьем заехать. Должно подойти по размеру. Домой успеем заскочить… Туфли, белье, чулки… Букет какой-никакой, а надо. Что за свадьба без цветов?
Она разговаривала будто бы сама с собой. Коля с довольным видом что-то весело напевал вполголоса и только руководил водителем: направо, сейчас прямо, там Светка, тут палатка с цветами.
Дома была только мама. Тонечка – на пятидневке. Пока Галка лежала в больнице, мать брала внучку только на выходные, но и это ей было тяжело. Отец исходил желчью, с ненавистью взирая на ни в чем не повинное дитя. Мать металась меж двух огней и ждала только одного: когда же вернется Галка? Когда же уже наконец выздоровеет и вернется? А Галка все никак не возвращалась. Вот и сейчас забежала на несколько минут переодеться:
– Мама! Я замуж выхожу! Познакомься.
Николай галантно поклонился и даже поцеловал руку будущей теще, чем явно смутил ее.
– Ой, дочка! – сказала она Гале, когда Николай вышел. – Или пропадешь ты с ним, или счастлива будешь!
– Мамочка! – Галка в радостном возбуждении кружилась по комнате. – Конечно, счастлива! Только счастлива!
Она выдвигала ящики, доставая то белье, то туфли. Успела при этом и волосы накрутить, и ресницы накрасить.
– Любишь его? – только и спросила мать.
– Очень люблю. Очень, мам.
– Ну Бог в помощь! В добрый путь! – и почему-то тяжело вздохнула.
Проводила их до порога без улыбки, без радостных восклицаний. Только грустно посмотрела вслед и помахала рукой, когда Галка обернулась перед тем, как сесть в машину.
В ЗАГСе нужны были свидетели. По одному с каждой стороны. Светка, та самая, у кого Галка взяла платье, была свидетельницей у Галки. Матвей – у Николая. После ЗАГСа вчетвером поехали в ресторан. Кто-то к ним потом присоединился, Галка уже и не помнила толком. Видимо, из ресторана Матвей позвонил каким-то общим знакомым, и еще человек пять подъехали с цветами, с шампанским, с подарками, купленными на скорую руку…
В какой-то момент, Галя даже сама толком не почувствовала в какой, вдруг одолела ее слабость. Голова закружилась, она побледнела и прикрыла глаза. И как провалилась куда-то. Где-то вдалеке слышались веселые голоса, музыка, звон тарелок…
А она как будто выпала из всеобщего веселья, хотя по праву являлась главным действующим лицом свадебного вечера.
– Эй, Галка! Тебе плохо? – Николай приобнял ее за плечи.
– Ой… да… слабость какая-то… – Она попыталась открыть глаза, но это у нее не очень-то получилось.
– Галка, смотри! – и Николай выразительно указал глазами на ее живот.
Она с трудом опустила глаза. На белоснежном платье прямо в середине живота проступило алое пятно…
В тот момент Гале не было страшно за себя, за свое здоровье и даже за возможную угрозу жизни… Ей не было неловко за то, что во время ее свадьбы с ней случился такой казус. Нет. Она переживала за чужое платье.
– Света! Ты только не волнуйся! Я все отстираю! Или в чистку… Или в прачечную… Ты не думай…
– Галка, брось! – Света резко осадила подругу. – Надо возвращаться в больницу! Срочно! Забудь про платье!
Семейная жизнь молодых супругов началась как-то странно. Николай еще «мотал срок», как говорили, да и сейчас говорят на блатном жаргоне. Галя по-прежнему без устали работала. Встречались два раза в неделю у него в маленькой комнатке. И вроде бы неловко перед родителями, и вроде места мало, и в ванную незамеченными никак не проскочить, и чаю в уединении никак не выпить…
А как же сладки были те свидания! Как же страстно любили они друг друга, невзирая ни на какие стесненные условия.