Курт возражать не стал, и вниз они спустились вместе, у выхода столкнувшись с владельцем «Ножки» — тот стоял на пороге, позевывая и глядя на далекое зарево.
— Не тревожьтесь, майстер инквизитор, все в порядке, — без приветствия сообщил он, завидев постояльцев. — Это далеко, и у нас тут с пожарами давно нет никаких проблем: если что случается, тушат быстро. Вода ж кругом. До нас не доберется.
— Вот и славно, — одобрил Курт, кивком велев отойти с дороги, и хозяин нехотя посторонился, пропустив обоих на улицу.
— Напрасно беспокоитесь, — сквозь зевок повторил владелец им вслед. — Но дело ваше, конечно.
— Сколько, однако, неизбывной тревоги за собратьев-горожан было в его голосе, — заметил Курт тихо, шагая от трактира прочь, и Нессель вздохнула, мельком обернувшись назад:
— Жизнь в больших городах делает равнодушными. В деревне сбежались бы все… Здесь каждому все равно, что происходит с его соседом, главное — чтобы его самого не коснулось.
— В деревнях любят сбегаться, — подтвердил он. — Лишь повод дай. Когда вас с матерью пытались убить, тоже сбежались все?
— Да, и у них не всё гладко, — помрачнев, согласилась ведьма. — Они легко заводятся…
— Уж я-то знаю… Община хороша, Готтер, когда в добром расположении духа, а ты у нее на хорошем счету, но и то, и другое может поменяться в момент. Посему для безопасной и приятной жизни — город лучше: именно потому, что здесь всем все равно, кто ты, чем занимаешься, чего хочешь и как живешь. Правда, — подумав, добавил он с невеселой усмешкой, — порой именно это и мешает нам работать. Порой люди в соседних домах знать не знают, как зовут жену соседа.
— И когда тебя убьют на ночной улице, никто даже не вспомнит, что ты был, — тихо договорила Нессель, исподволь озираясь. — Всем тоже будет все равно.
— Ты со мной, — уверенно возразил Курт. — А меня здесь теперь не тронут. Да и вообще не похоже на то, что преступность относится к числу заметных проблем в этом городе.
Нессель буркнула что-то себе под нос, вновь настороженно бросив взгляд в темный проулок, мимо коего лежал их путь, и вцепилась в его локоть, будто бы это каким-то неведомым образом могло оградить ее от опасностей вокруг. Несколько минут они шли молча, и вскоре в ночной тишине стали слышны отдаленные возгласы собравшихся на пожаре людей; пламя же, судя по отблескам, словно стало меньше и приземистей.
— Тушат, — предположила Нессель, и вновь мелькнула неуютная мысль о том, что эта женщина опять без слов и даже без лишнего взгляда поняла, о чем он думает…
Курт приостановился на миг и ощутил, как пальцы ведьмы на его локте непроизвольно сжались, явно почувствовав, как напряглась его рука.
— В чем дело? — спросила она почти шепотом, и он ответил так же едва слышно:
— Я знаю, что это горит.
Нессель не спросила «что?», не произнесла больше ни слова, лишь ускорив шаг, когда Курт почти бегом устремился вперед, туда, где всего в двух улицах от них полыхал один из домов.
Они выбежали на открытое пространство перед полыхающим домом через полминуты, остановившись в нескольких шагах от суетящейся толпы людей с ведрами и баграми, и ведьма испуганно вздрогнула, когда Курт отшатнулся назад и застыл на месте, стиснувши зубы до боли в скулах. Нессель что-то спросила, но он не услышал — он смотрел на грандиозный костер, в который превратилось двухэтажное здание, уже не видя носящихся вокруг людей и не замечая их голосов; он видел лишь, что полностью сгорела дверь, в которую он стучал прошлой ночью и из которой вышел поутру, и что в огненный ад обратился второй этаж, в одной из спален которого он вчера уснул…
Курт, очнувшись, рванулся вперед, сквозь сборище немногочисленных зевак, и снова остановился, ощущая жар на лице и чувствуя, как леденеют ноги, не желая делать следующий шаг…
Мимо проковылял полуодетый горожанин, тащивший огромное ведро с водой; он неуклюже пытался бежать с тяжелой ношей, и вода плескалась под ноги, оставляя на утоптанной земле темные грязные лужи. Курт ухватил его за плечо, остановив, и выкрикнул, пытаясь заглушить треск пламени и людские голоса:
— Выжившие есть?
— Да черт их знает… — раздраженно отозвался тот и, уткнувшись взглядом в Сигнум, сбавил тон, присовокупив: — майстер инквизитор. Я когда пришел — тут уже вовсю жарило… Простите, там воды ждут, не то к соседям перекинется.
Курт выпустил его плечо, отступив на шаг назад, и, помедлив, двинулся вдоль редкой толпы зевак.
— Кто здесь с начала пожара? — повысил голос он, пытаясь найти отклик хотя бы в одном лице, увидеть хоть что-то хотя бы в чьих-то глазах. — Кто видел, есть ли выжившие?
Ответом были лишь недоуменные взгляды и пожатия плеч, и обратившиеся к нему лица вновь отворачивались, а глаза опять устремлялись на огонь; Курт остановился в центре толпы, тоже невольно обернувшись к полыхающему дому, и так и остался стоять на месте, завороженно глядя на пламенные лоскуты и чувствуя, как кружится голова от запаха нагретого воздуха и дыма.
— Что происходит? Чей это дом?
Лесной ведьме Курт не ответил, все так же стоя неподвижно и глядя на то, как пламя торопится сожрать как можно больше до того мгновения, когда люди совершенно убьют его. В чувствах, в мыслях, в разуме зияла непривычная, неожиданная, давно, казалось бы, забытая пустота.
Глава 10
Огонь умер лишь к рассвету. Зеваки большей частью разбрелись, но вместо ушедших явились новые, самые стойкие продержались до утра и дождались конца ночного представления, будто боясь пропустить что-то интересное и важное. С рассветом же появились и магистратские служащие, привнесшие в окружающее беспорядочную суматоху и шум; свидетелей происшествия среди зрителей они искали судорожно и суетливо, отчаянно пытаясь вызнать хоть что-то и ничего не находя. Завидев майстера инквизитора, городские дознаватели бросились к нему едва ли не с распростертыми объятьями, то ли надеясь на то, что тот уже всё выяснил и без них, то ли рассчитывая, что представитель Конгрегации снимет с магистрата эту внезапную неприятную заботу и возьмет ее на себя. Осознав, что ни того, ни другого ожидать не приходится, мрачные служители лишь вздохнули и направились к сгоревшему дому, где наиболее деятельные горожане из самочинной пожарной команды уже копошились внутри в поисках тел обитателей жилища.
Курт стоял у дома напротив, прислонившись спиной к стене, и неотрывно смотрел на дымные облака над улицей. Из окон второго этажа все еще сочился дым, каменные стены кое-где треснули и расселись; то, что когда-то являлось входной залой, сейчас стало выгоревшей коробкой, и сквозь дверной проем время от времени кто-то вплёскивал воду или входил с ведром внутрь, заливая углы и раскаленные камни, добивая огонь в тех щелях и тайниках, где он мог еще затаиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});