Неожиданно силуэт Перуна заслоняет от нее звезды.
— Значит, тебя волнует мое лицо, — она слышит скрип кожаных ремней, а через секунду ее лицо опаляет дыхание из освобожденных губ. — Хочешь его посмотреть или потрогать?
«Он слишком близко» — думает Аяно, но почему-то не отшатывается. Вокруг слишком темно. Она не видит даже белков глаз Перуна, только странное золотое свечение.
— Или, может, поцеловать? — невидимые губы совсем близко. Миг — и они уже касаются ее кожи, находят рот, впиваются. У Аяно захватывает дыхание. Только спустя несколько секунд она пытается отстраниться, но Перун не отпускает, наоборот, прижимает сильнее. И Аяно сдается под его натиском. Ей мерещится, что у Перуна раздвоенный язык, как у змеи, а своим языком она царапается об его акульи зубы, но не отстраняется. Она пьяна, ей хочется пить, и Перун увлажняет своей слюной ее сухой рот.
Наутро Аяно просыпается раньше остальных, укрытая теплым пледом. Кто принес его? Она знает. Нет, поправляет японка себя, не знает. А это был лишь сон. Восхитительный сон.
* * *
Рубрика «Легендариум демоника Перуна». Хохмы читателей.
- А "Зори" сегодня тихие, — сказал демоник Перун, застегивая ширинку. Автор: Иван Иванов
«Ох, мать вашу, лучше зачищу весь ад, чем вот это всё» — подумал Перун на 8 марта. Автор: Фил Майкрофт
Глава 23. П — принцип
Обстоятельства переменчивы, принципы никогда.
Оноре де Бальзак
— Тесновато, — отодвинув полог, заглядывает Белоснежка в наш новый шатер. Вокруг дружинники ставят солдатские палатки не в пример меньше. Но когда Свету волновали другие люди?
На следующий день, после купания, мы с поляницами, «зорями» и третью дружины покинули Алмак, чтобы присоединиться к лагерю главнокомандующего. Князь Николай наконец достиг пригородов Кандагара и расположил командование в поместных усадьбах. Само войско поставило палатки в усадебных персиковых садах, и нам, будто бы опоздавшим, тоже не досталось роскошных домов афганской знати.
— Для чего тесновато? — хмыкаю. — На ночь все равно все вчетвером заваливаетесь ко мне в раскладушку.
— Кстати о ней, — Змейки Аллы вьются вокруг ее лица, заглядывая мне в глаза. — Перун, нельзя найти поустойчивее кемпинговую кровать? Сегодня Вика локоть расшибла, когда снова упали.
— Да забей, — отмахивается рыжеволосая барышня и показывает руку. — Ни царапинки же.
Я сам бы не прочь выкинуть то чудовище на разъезжающихся ножках. Если бы не регенерация, ходили бы мы с поляницами в шишках и ссадинах. Но в дружину был закуплен только один тип походных кроватей. Никакие ухищрения не работали. Протекторы-липучки скользили по полу, болты, привинченные к полу, расшатывались. Явно среди завхозов затесались вредители. Вернусь — проведу чистку среди кладовщиков Бородовых.
— Подумаю над проблемой, — обещаю, за что удостаиваюсь благодарного взгляда от змееголовой княжны. Она бы и поцеловала, да маска мешает.
— Одевайтесь к выходу, — велю я. — Заглянем в местный пресс-клуб. Авось, кого-нибудь интересного встретим.
Сидеть и ждать команд от Аяно было скучно. Вечерами же многие армейские командиры собирались в квартире у иностранных журналистов. Можно послушать слухи с фронта.
Минут пять девушки облачаются в полевую форму. Вообще, у них есть и летние платьица — подарки отчалившей Мишель и других «медсестер», но поляницы явно хотят подчеркнуть свою приобщенность к ратному делу. Даже модница Белоснежка натягивает желтую суконную куртку без нашивок. Волосы девушки собирают в одинаковые конские хвосты. Только Алла остается со змейками.
Журналисты квартировали в небольшом особняке в арабском стиле. Гости переговариваются в просторном зале, выполненном в восточном колоре. Яркие орнаментальные ковры, ажурные настенные панно, медные светильники и винтажные зеркала. Женщин немного — Аяно с Бестией, какая-то блондинка в шляпке с пером и всё. Еще из «зорь» тут старый знакомый.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мой командир! Давно не виделись! — радостно хлопаю Скомороха по спине, от чего он давится громким кашлем. — А ты все такой же крепкий, смотрю! Кремень!
Правда, в спине у него что-то хрустнуло, но не упал, значит, нормалек. Спецназовец поворачивает ко мне лицо, скрытое потрепанной кожаной маской.
— Перун?! — в голосе звенит удивление. — Что на тебе за маскарад?
— На себя посмотри, — делаю вид, что обижаюсь. — Вдохновился твоим примером вообще-то.
Сморим друг другу в глаза, такие вот два брата-акробата. Потом Скоморох пожимает плечами.
— Как угодно. Все равно ты больше не в моей группе.
— Фигли?
— Мононоке забирает тебя к себе. Сегодня сказала.
Ищу взглядом японку. Аяно не подходит, общается с мотострелковым бригадиром, косо поглядывая на меня. Тянка, что же ты задумала? Аль целоваться в темноте понравилось?
Тем временем другие военные либо играют в шахматы, либо переговариваются о политике. Но все мужики, в открытую или тайком, глазеют на моих поляниц. Бесят, демоны! Ахрр, поубиваю.
— Какие прелестные барышни! — направляется к нам азиат в сверкающем мундире Китайской империи. — Господин майор Скоморох, не представите ваших очаровательных знакомых? Убавьте свет, господа! Только что в этом доме взошли четыре солнца!
Девчонки опешили от такого напора.
— Боюсь, я сам не представлен еще дамам, — говорит расстроенный Скоморох, он-то хотел уже убраться от меня подальше. — Это полковник Вэй Фэнхэ-хоу, личный представитель союзной нам армии Китая. А это — поручик Перун, один из наших сильнейших офицеров. Имя секретно для публики.
Ух ты! Не ожидал, бывший командир. Спасибо за признание. Впредь буду пореже тебя хлопать по хребтине.
Китаец с ожиданием смотрит на меня. С неохотой представляю девушек:
— Мои подопечные Леди Волчица, Носорог, Паук и Горгулья.
— Это что, позывные? — удивленно раскрывает глаза Вэй. — А имена?
— Имена засекречены в интересах государства, — мне уже хочется насадить доставучего китаезу на Когти. — Придется вам, при необходимости обращения, обходиться позывными.
— Что ж, Леди Паук, — Вэй обходительно берет Белоснежку за руку и, уже собирается припасть губами к нежной коже, как Светка одергивает руку.
— В Афгане хоть и царит Средневековье, но мы-то с вами вроде как из цивилизованных стран.
Публику порадовал отпор Белоснежки. Седой генерал-шахматист ухмыльнулся в усы, переставляя ладью.
— Вэй, вы еще не предприняли ни одну атаку на басмачей, а уже, кажется, потерпели поражение.
Китаец спешит ответить:
— Не смешивайте мед и перец, дорогой Скобеев. Лучше порекомендуйте князю Николаю принять нашу помощь во взятии Кандагара, пока вы не потеряли свой полк.
— А у меня пока нет полка, — весело отвечает генерал. — Он целиком на рекогносцировке. Да и без вашего ушу как-то громили басмачей с иномирянами.
Вей не соглашается с генеральскими доводами и спешит к столу с шахматами, чтобы аргументировать необходимость вмешательства Пекина. Но путь ему пересекает блондинка в шляпке и с блокнотиком в руках.
— Мадмуазель? — тут же наводит на девушку лыжи китаец.
— Ой, я не к вам, а к поручику Перуну, — по голосу сразу узнаю иностранку. Говор хоть и чистый, без акцента, но с обаятельным гортанным призвуком.
Милашка огибает китайского ловеласа и вскидывает на меня очаровательные васильковые глаза:
— Патрисия Белу, сотрудник парижской газеты «Л'Опинион». Не дадите интервью?
— По поводу?
— Поводов много, — она с улыбкой прижимает блокнотик к маленькой груди, которая, тем не менее, аппетитно проступает сквозь повседневное платье. — Джавру, Коньяк, Кирзу. Мой источник доложил, что вы принимали участие в разгроме каждого их этих плацдармов. А майор Скоморох обозначил вас только что, как одного из сильнейших бойцов.
Слух у француженки острый.