Читать интересную книгу Десятый принц - Юрий Иванович

– Только трусы натягивайте! Бегом! Потом вернётесь в казарму! – сам-то он оказался одет, наверняка его так и копировали в повседневной робе. – Не отставать, сонные тетери! Кто видел момент эвакуации?

Ну да, его после смерти никто ни о чём просветить не мог, зато отсутствие на кроватях Второго, Пятого и Шестого – говорило лучше всякого вопля «Три солдата ещё живы!». Другой вопрос, дотянут ли они до Полигона и в каком измочаленном или окровавленном виде находятся?

Так что Фредди не стал сбивать дыхание долгими объяснениями, а только выкрикнул одно слово:

– Ранены! – сам прекрасно помнил, как его умудрились достать чудом, чудом не добив и чудом успев уложить в медицинский модуль.

Оказывается, спешили не зря. Оказавшись в проходе холла, были ослеплены вспышкой завершившейся телепортации. Тут же обе створки транспорта стали открываться. Ожидали увидеть что угодно, только не показавшуюся, пусть и страшно окровавленную физиономию Шестого.

– Принимай раненых! – крикнул он, сам пытаясь выбраться из глубокого сиденья. – Вроде ещё дышат. Но в первую очередь Второго тащите! Ему всю спину разворотило!

Наиболее пострадавшим бойцом занялся сержант вместе с Первым, Третьим и Четвёртым. Оставшемуся квартету приказал:

– Вынимайте Пятого! – у того оказалось сильно раздроблено бедро и левая рука ниже локтя висела на кусочках кожи и на остатках скафандра.

С такими ранами точно не выживают, он должен был загнуться от потери крови! Но тем не менее стонал и дёргался от болей. Не иначе как в самом транспорте всё-таки имелась некая действенная система поддержания жизни в бренном человеческом теле.

Земляне немного отпрянули от вида повреждений и кровавого мяса, но их тут же успокоил Восьмой:

– Десятый не лучше выглядел, когда мы его вынимали… Взяли! Раз!

Разместив обоих раненых в модулях и задвинув их в стену, уже все вместе ринулись к транспорту за Шестым. Тот так и не смог выбраться из кресла, бравада и запал кончились, теперь он пускал губами кровавые пузыри. Когда его несли и укладывали, удалось рассмотреть шесть ранений и практически весь, начисто истерзанный скафандр.

– Как он только двигался?! – поразился Фредерик. – Ведь он ещё Второго в транспорт зашвырнул! А потом дал пинка под зад подтягивающемуся Пятому, никто бы и в страшном сне не додумался до такого! Дико смотрелось… Но это… помогло…

Они всем скопом стояли и задумчиво пялились в стенку со скрытыми в них медицинскими модулями. Даже бессмертный затих, наверное, предавшись своим воспоминаниям о павших и раненых товарищах.

Но священная тишина висела недолго. Её нарушил своим вопросом Седьмой:

– Ну ладно позвоночник или прочие раны, а вот неужели рука новая вырастет? Или старая прирастёт?

Вот тут сержант ожил моментально:

– Что за вид?! Почему одеты не по форме?! Пулями мотнулись в казарму, привели себя в порядок и через два гудка чтобы стояли на плацу для утренней пробежки! – заметив, как начавшие бег подчинённые на него покосились весьма недоброжелательно, заорал ещё громче: – Или вы решили, что пролитая кровь товарищей позволит вам отлынивать от службы?! Ах вы, каракатицы ленивые! Двое последних получают от меня утреннюю порку!

Досталось по «единичке» Третьему и Восьмому. Причём корчащийся от боли в спине Яцек Шердан возопил от возмущения:

– Четвёртый на полшага от меня отставал! Я видел!

– Командиру пожалуйся, – посоветовал тот беззлобно, начиная обуваться. – Тем более что я в последний момент прыжок вперёд сделал…

– Да ладно вам собачиться, – тоже пострадавший от наказания Восьмой выглядел вполне радостно. И одеваясь, пояснил причину такого настроения: – Прямо не верится, что из такого кромешного ада – сразу трое наших выбрались.

– А ты-то чего радуешься? – продолжал брюзжать Третий. – У тебя ещё ни одного возвращения! Да и эти твои побрякушки никакого счастья не приносят! – Он приблизился к своей тумбочке и стал выгребать трофейные серёжки из карманов в верхний ящик. – Вон Второй чуть ли не меньше всех имел этих цацек, а тоже повезло, старому перделю!

Одевшийся Девятый, отправляясь чистить зубы, буркнул на ходу:

– Это с какой стороны посмотреть и как себя самого поставить. Есть такие замечательные строки:

В одно окно смотрели двое:Один увидел – дождь и грязь,Другой – весну и небо голубое,И красочной листвы зеленой вязь…

Яцек Шердан неожиданно для всех остальных свидетелей этой сцены смутился. Хотя и попытался это скрыть под нарочитой грубостью:

– Тоже ещё философ выискался! Мало тебя сержант кулаками учит помалкивать? – а когда все от него отвернулись, делая вид, что не видят и не слышат, у него непроизвольно вырвалось: – Да я тоже вроде как рад за товарищей, вы уж не думайте, что я состою сплошь от зависти… А вот помирать придавленный «шмелём» – ну ничего приятного… я вам признаюсь. Хорошо, что меня «выключили» до того, как начавшие раскапывать трупы река́ли до меня добрались…

Тотчас все переключились на собственные воспоминания о последнем миге там, делясь впечатлениями и теми просчётами, которые каждый за собой и сам прекрасно заметил. То следовало раньше уйти с линии огня, то прыгнуть в сторону, а не вперёд, а то и вообще следовало чаще посматривать на небо. Ведь не раз и не два опасность в виртуальном тире приходила именно сверху, а тут прошляпили атаку таких громадных объектов. Не будь подобного упущения, ещё парочка счастливчиков вполне реально могла бы дотянуть до эвакуации. Хотя, с другой стороны, может, падение «шмеля» в гущу рекалей на трибунах и спровоцировало нужное для появления транспорта количество трупов?

Уже рысью двигаясь на плац, пытались понять, почему всё-таки эвакуация состоялась?

Подобные разговоры-диспуты продолжились и во время завтрака. Причём велись так шумно, что командир не выдержал и предупредил:

– Или вы жрёте, или немедленно отправляетесь дискутировать с тварями в тестовые тоннели!

Но, судя по его дальнейшему, задумчивому виду, он сам многого не понимал и готовился задавать кое-кому не совсем приятные вопросы. Только больше на эту тему не заговаривал и другим не разрешал рта открыть. Пришлось принцам довольствоваться своими догадками и допущениями.

День прошёл в полной рутине, хотя отсутствие трёх человек вызывало дискомфорт, беспокойство. Слишком быстро, если отсчитывать время с первого дня пребывания на Полигоне, привыкли к тому, что их всегда и везде десять. Ну ладно, пусть одиннадцать, если считать злобного горлопана сержанта.

Уже к ужину выпустили из медицинского модуля героя последнего сражения. А про Пятого и Второго было заявлено, что им валяться на излечении до утренней побудки. Там же учинили первое построение, поставив здоровяка в одну шеренгу со всеми. Под благосклонное молчание Эйро Шестой бурно живописал последние минуты боя и то, как он действовал возле транспорта. Не удержался и от сожаления по поводу Фредерика:

– Гляжу, несётся Десятый со скоростью звука. Ну, думаю, сейчас он Пятому поможет запрыгнуть. Потом второй раз оглянулся, а он уже весь… никакой, – уточнять, что там оторвало или как это выглядело, Шестой из деликатности не стал. Но зато додумался до благодарности: – Спасибо! Всё равно нам помог!

– Чем это?! – не удержал в себе «помощник» чистосердечного изумления.

Вместо героя ответил командир:

– Да тем, что сосредоточил на себя огонь пулемётчика. Пока он тебя расстреливал да на транспорт переключался, твои три товарища уже внутри оказались и благополучно домой добрались. Вот как раз такой момент в нашей среде и называется словом «крыша». В этот раз «крышевание» получилось практически спонтанно, но впоследствии придётся многим из вас идти на неё преднамеренно, с расчётом. Я ещё отдельно буду говорить о вариантах использования «крыши», и мы отработаем основные варианты этого действа…

Руку поднял Третий и, дождавшись разрешающего кивка, спросил:

– Как это «спонтанно»? Разве Десятый мог действовать иначе?

– Мог, Яцек, мог, дружище! Если бы он хотел спастись, то двигался бы к транспорту петляя, ныряя между горок с трупами и как минимум пригнувшись. То есть имел бы гораздо больше шансов добежать. А он мчался по прямой, да развернувшись во весь свой немалый рост, вот пулемётчик на него и повёлся… Зато наши товарищи успели спастись. Вот такова есть суть «крышевания» в её высшем, правильном значении. Осознайте это, и будет вам счастье! – чуть постоял, подумал и не упустил возможности завершить наущения философским изречением: – Счастье – это когда душа перестаёт рваться к тому, чего у неё нет, и начинает радоваться тому, что у неё есть! Или, иначе говоря: воздай добром окружающим, и тебе оно вернётся сторицей!

Судя по недоумённым переглядываниям, никто не понял несколько путаных изречений и не оценил их по достоинству. Кого, кого, но принцев сказанное не касалось. Фредерик, хорошо знакомый с подлостями большой политики, чётко и давно осознал: правитель должен быть только строгим и меньше сюсюкать о добре, проводить жёсткую политику во всех вопросах и не заниматься благотворительностью. Иначе такого мягкотелого добряка сразу свергнут, и хорошо ещё, если не с помощью кровавой революции.