Читать интересную книгу Тысяча И Одна Ночь. Книга 2 - без автора

И Лука ушёл от царя Афридуна, и потом этот проклятый Лука сел на рыжего коня, и на нем была красная одежда и золотая кольчуга, выложенная драгоценными камнями, и нёс он копьё с тремя зубцами, словно он проклятый Иблис в день уничтожения племён. И он и его нечестивое племя тронулось в путь, как бы гонимое в огонь, и среди них был глашатай, который возглашал поарабски: "О народ Мухаммеда, - да благословит его Аллах и да приветствует! - пусть выходит из вас лишь один ваш витязь, меч ислама Шарр-Кан, правитель Дамаска Сирийского!" И он не закончил ещё своих слов, как вдруг на равнине раздался гул, звуки которого услышали все люди, и конский топот рассеял войска, напоминая о дно Хонейна" И злодеи испугались и повернули шеи в сторону шума, и вдруг оказалось, что это царь Шарр-Кан, сын царя Омара ибн ан-Нумана. Когда его брат Дау-аль-Макан увидал этого проклятого на поле и услышал глашатая, он обернулся к своему брату Шарр-Кану и сказал ему: "Они хотят тебя". И Шарр-Кан отвечал: "Если так, это мне тем любезней". И, убедившись в этом и услышав глашатая, который кричал на поле: "Пусть не выходит ко мне никто, кроме Шарр-Кана!", мусульмане поняли, что этот проклятый - витязь румских земель и что он поклялся очистить Землю от мусульман, а иначе он будет в числе понёсших потерю, ибо это он жёг сердца, и его злобы боялись войска турок, дейлемитов и курдов.

И тут Шарр-Кан вышел к нему, подобный ярому льву, а сидел он на хребте чистокровного коня, похожего на испуганного газеленка. И он погнал его к Луке и, оказавшись подле него, потряс в руке копьё, подобное змееехидне, и произнёс такие стихи:

"У меня есть рыжий, узде послушный, воинственный,И отдаст тебе, сколько хочешь ты, он из сил своих.И копьё прямое, остёр и гибок зубец его,И как будто мать всех превратностей на древке его,И клинок индийский, отточенный, - обнажив его,Словно молнию, что мелькает в небе, увидишь ты".

И Лука не понял значения этих речей и силы нанизанных слов; нет, он ударил себя рукою по лицу из уважения к кресту, нарисованному на нем, а затем поцеловал её и, направив дротик на Шарр-Кана, бросился на него. Он подкинул дротик одной рукой так, что он скрылся из глаз смотрящих, и поймал его другой рукой, как делают чародеи, а потом бросил им в Шарр-Кана. И дротик вылетел из его руки, как сверкающая огненная стрела. И люди зашумели и испугались за Шарр-Кана. Но когда дротик подлетел близко к Шарр-Кану, он схватил его в воздухе, и умы людей смутились.

А затем Шарр-Кан потряс дротик той рукой, которой он взял его у христианина, так что едва не сломал его, и подбросил его в воздух, и дротик скрылся из глаз, но он поймал его другой рукой быстрее мгновения ока, и издал вопль, исходивший из глубины сердца, и воскликнул: "Клянусь тем, кто создал семь небосводов, я ославлю этого проклятого во всех странах!"

И он бросил в него дротик, и Лука хотел сделать с дротиком то же, что и Шарр-Кан, и протянул руку, чтобы поймать дротик в воздухе, но Шарр-Кан поспешил метнуть в него второй дротик и ударил его, и дротик попал в середину креста, бывшего у него на лице, и Аллах устремил его душу в огонь, скверное это обиталище! И когда неверные увидали, что Лука ибн Шамлут упал убитый, они стали бить себя по лицу и кричать: "О горе! О гибель!" И взывали о помощи к патриархам монастырей..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девяносто первая ночь

Когда же настала девяносто первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда неверные увидели, что Лука ибн Шамлут упал убитый, они стали бить себя по лицу и кричать: "О горе! О гибель!" И взывали о помощи к патриархам монастырей, восклицая: "Где кресты?" И монахи стали молиться, а потом они все объединились против Шарр-Кана и, выставив острые мечи и копья, ринулись в бой и сражение.

И войско встретилось с войском, и груди оказались под ударами копыт, и заработали острые мечи и копья, и плечи и кисти ослабели, и кони как будто были созданы без ног, и глашатай войны непрестанно взывал, пока не устали руки и день не ушёл и не приблизилась ночь с её мраком. И оба войска расстались, и все витязи были от сильного боя и ударов копьём, как пьяные. И земли наполнились убитыми, и тяжелы были раны, и раненых не отличить было от мёртвых.

А потом Шарр-Кан встретился со своим братом Дауаль-Маканом и царедворцем и везирем Данданом, и сказал своему брату Дау-аль-Макану и царедворцу: "Поистине, Аллах открыл врата погибели для неверных. Слава же Аллаху, господу миров!" - "Мы не перестанем воздавать хвалу Аллаху за то, что он снял печаль с арабов и персов, - ответил Дау-аль-Макан брату, - и люди, поколение за поколением, будут рассказывать о том, что ты сделал с проклятым Лукой, исказителем Евангелия, и о том, как ты поймал копьё в воздухе и поразил врага Аллаха среди людей. И слава твоя будет вечна до конца времён". - "О великий царедворец и грозный храбрец", - сказал потом Шарр-Кан. И царедворец ответил ему: "Я здесь!" И Шарр-Кан молвил: "Возьми с собою везиря Дандана и двадцать тысяч всадников и пройди с ними к морю расстояние в семь фарсахов. Двигайтесь скорее, чтобы быть близко от берега и чтобы между вами и врагом было два фарсаха. Укрывайтесь в ложбинах, пока не услышите, как шумят неверные, выходя с кораблей, и до вас не донесутся крики со всех сторон, когда между нами и ими заработают копья. И когда вы увидите, что наши войска повернули вспять, как бы убегая, и неверные ползёт за ними со всех сторон, даже со стороны моря и шатров, будьте в засаде; но едва ты увидишь знамя с надписью: "Нет бога, кроме Аллаха. Мухаммед - посол Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует!" - подними зеленое знамя, крикни: "Аллах велик!" и несись на них сзади и постарайся, чтобы неверные не встали между убегающими и морем". - "Слушаю и повинуюсь", - ответил придворный. И они сговорились об этом деле в тот же час, а потом войска снарядились и отправились, и царедворец взял с собою везиря Дандана и двадцать тысяч человек, как велел Шарр-Кан.

А когда настало утро, враги сели на коней, обнажив мечи, подвязав копья и неся оружие, и люди рассыпались по холмам и котловинам, и священники закричали, и головы обнажились, и взвились кресты на парусах кораблей, и воины направились к берегу со всех сторон. Они вывели коней на сушу и собрались нападать и убегать, и мечи заблистали, и толпы двинулись, и засверкали молнии копий на кольчугах, и завертелся жёрнов гибели над головами пеших всадников, и головы летели с туловищ, и языки немели, и глаза покрывались мраком, и лопались жёлчные пузыри. И мечи работали, и черепа отлетали, и отсекались запястья, и кони погружались в кровь, и воины хватали Друг Друга за бороду, и войска ислама призывали благословение и привет Аллаха на господина людей и возглашали хвалу милосердому за дарованные им милости. А войска неверных возглашали хвалу кресту и поясу, и выжимкам и выжимателю, и священникам и монахам, и вербному воскресенью и митрополиту.

И Дау-аль-макан с Шарр-Каном отступили назад, и воины повернули вспять и показали врагам, что бегут, и войска неверных поползли на них, думая, что они разбиты, и приготовились биться и сражаться. И люди ислама возвысили голос, читая начало главы о Короне, и убитые были растоптаны под ногами коней. И глашатай румов кричал: "О рабы мессии, исповедующие правую веру, о слуги первосвятителя, поддержка свыше явилась нам! Войска ислама склонились к бегству. Не поворачивайтесь же к ним спиною, но пусть овладеют мечи их затылками! Не прекращайте преследования, иначе вы отступитесь от мессии, сына Мариам, который заговорил в колыбели!"

И Афридун, царь аль-Кустантынии, подумал, что войска неверных побеждают, и он не знал, что это искусный Замысел мусульман. Он послал к царю румов весть о победе и говорил ему: "Нам помог только кал великого патриарха, когда запах его повеял и с бород и с усов и разлился среди всех рабов креста, присутствующих и отсутствующих. Клянусь чудесами, твоей дочерью Абризой, назареянкой, служанкой Мариам, и водами крещения, я не оставлю на земле ни одного бойца за веру, и я твёрдо принял это злое намерение".

И гонец отправился с этим посланием, а неверные закричали друг другу: "Отомстите за Луку!.."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девяносто вторая ночь

Когда же настала девяносто вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что неверные закричали друг другу: "Отомстите за Луку!" А царь румов стал кричать: "Отомстим за Абризу!" И тогда царь Дау-аль-Макан крикнул: "О рабы владыки воздающего, бейте неверных и отступников белыми клинками и серыми копьями!" И тогда мусульмане вновь повернули на неверных и заработали среди них режущим и секущим. И глашатай мусульман взывал: "На врагов веры, о любящий пророка, избранника! Вот время сделать угодное всеблагому, всепрощающему! О надеющийся на спасение в день устрашающий, поистине рай под сенью мечей!"