Подожди. Ты меня искупал?
— Очевидно.
— Но почему?
— Разве тебе не больно?
Она морщится, затем ее губы выдвигаются вперед в мягком надувании.
Восхитительно.
— Тебе вообще нужно спрашивать? Ты вроде как сломал меня своим чудовищным членом. В прямом и переносном смысле. — Она шевелит пальцами ног под водой и вздыхает. — Это приятно.
Я достаю свой флакон с шампунем, сажусь на край ванны и намыливаю ее волосы.
— Член монстра?
— Ммм. — Она прижимается ко мне, глаза закрываются. — Ты вообще видел его? Ему место в порно.
Мои пальцы проникают в ее волосы, и я дергаю их, пока ее голова не упирается в мой живот.
— Ты смотришь порно?
Ее глаза распахиваются.
— Все смотрят порно.
— Я не смотрю.
— Тебе это и не нужно, учитывая твои весьма своеобразные вкусы. Зачем смотреть фальшивые сценарии, если можно повторить их в реальной жизни? Проверь свои привилегии, не все из нас могут испытать секс так рано.
— Когда-нибудь я выбью всю наглость из твоего рта.
— Ты ведешь себя невозможно. Порно — это нормально, и я же не смотрю его постоянно.
— Какое порно ты смотришь?
Неловкий смех льется из нее.
— Я думала, ты не любитель порно. Откуда ты знаешь, что есть категории?
Я сильнее дергаю ее за волосы.
— Ответь на вопрос, Анника.
— Всего понемногу. И, как я уже сказала, я делаю это, наверное, только раз в месяц.
— Какие запросы ты ищешь, когда впервые открываешь порносайт? Когда ты возбуждена и твоя маленькая киска пульсирует, что ты ищешь?
Ее губы раздвигаются, и мне требуется все, чтобы не впиться в них пальцами или членом.
— Грубые, — шепчет она, отводя от меня взгляд. — Хардкор. Любительский. Мне не нравятся... э-э, фальшивые стоны и оргазмы, и я предпочитаю видеть, как это выглядит в реальной жизни.
— Не смотри его больше.
— Почему?
— Мне не нравится, когда ты смотришь на члены других мужчин.
— Не волнуйся. Твой гораздо брутальнее.
— Я серьезно.
— Не могу поверить, что ты ревнуешь к порно. Ты не видишь, чтобы я устраивала скандалы из-за всех твоих добровольцев.
— Можешь устроить.
Она вздохнула.
— Я не буду. Это было бы просто неловко. И, кстати, ты не использовал презерватив. Я принимаю противозачаточные, так что все в порядке, но я не хочу заразиться чем-нибудь, что передали тебе твои предыдущие сексуальные партнеры.
— Если да, то ты уже заразилась.
Анника бледнеет до глубокого оттенка белого, а я смеюсь.
— Я пошутил.
Ее губы раздвигаются, и она пристально смотрит на меня, как бы запечатлевая в памяти каждую деталь моего лица, прежде чем сглотнуть.
— С каких пор ты это делаешь?
— Что делаю?
— Смеёшься.
— Я смеюсь только рядом с тобой.— Я провожу пальцами по ее волосам, массируя кожу головы. — Если говорить серьезно, то я чист. Я не только всегда пользуюсь презервативом, но у меня уже несколько месяцев не было секса.
— Почему?
— Причинение боли обычно является достаточной стимуляцией.
— Но не со мной?
— Не с тобой. — Я должен был трахнуть ее, овладеть ею, поставить на ней свою метку, чтобы никто не осмелился приблизиться.
Она закусывает уголок губ.
— Если ты всегда использовал презерватив, почему не использовал со мной?
— Я забыл, а когда вспомнил, ты пропитала мой член своей кровью. Я ни за что на свете не отказался бы от этого ощущения.
— Ты... не надо так подробно.
— Это ты спросила. Теперь расскажи мне...— Я глажу длинные пряди ее волос, притягивая их к своему лицу и слегка разочаровываясь, что они пахнут моим шампунем, а не ее.— Почему ты была девственницей?
Она снова шевелит пальцами ног в воде.
— Трудновато потерять ее, когда меня окружала слишком заботливая семья. Но даже когда у меня была возможность, я не хотела заниматься сексом на заднем сиденье машины или в темном углу на вечеринке, где это было бы просто неумело. Возможно, это прозвучит банально, но я хотела, чтобы это был особенный момент.
— И он был особенным?
— Это было нечто большее. — Она смотрит на меня. — Определенно не то, что я ожидала.
— Несмотря на все порно?
— Несмотря на это. И перестань быть таким осуждающим. По крайней мере, порно научило меня кое-чему.
— Например?
— Тому, что оно отличается от реальной жизни.
Мои пальцы возвращаются к мягкому ритму мытья ее волос.
— Насколько отличается?
—Реальная жизнь более мощная, более интенсивная, более... подавляющая. — Она смотрит на меня. — И это больно.
— Боль — это катализатор удовольствия. — Я беру лейку душа и начинаю смывать шампунь с ее волос. — Ты могла бы остановить это, если бы это стало слишком сильно.
— Нет. — Она прислоняется к моей руке, трется об меня, как котенок. — Мне нравится боль, но только если после этого ты будешь делать такие ванны.
— Просто чтобы ты знала, я не буду таким всегда.
Она смахнула воду с глаз и закатила их.
— Не ожидала от тебя такого, садист.
Улыбка подергивает мои губы.
— Смотри. Ты даже радуешься этому. — Она смотрит на меня через плечо. — Знаешь ли ты, что после причинения боли ты становишься дружелюбным? Не уверена, должна ли я радоваться или пугаться этой новости.
— Я голосую за второе.
— Мой Чайковский. Ты такой головорез.
Мой добрый юмор исчезает.
— Какого хрена я сказал о поклонении этому композитору?
Ее глаза расширяются, и она прижимает пальцы к губам.
— Прости, я забыла.
— В следующий раз я посажу тебя к себе на колени.
— Да, сэр, — передразнивает она.
— Не называй меня так.
— Разве вам, ребята, не нравится, когда вас называют сэр или мастер?
— Не мне, и не с тобой.
— Хорошо, потому что я предпочитаю называть тебя по имени. — Она улыбается, так широко, так счастливо, что я хочу сожрать эту улыбку.
И ее.
Я хочу пороть ее, шлепать ее, согнуть ее на краю и трахать ее снова и снова, пока она не будет выкрикивать мое имя.
Мне требуется весь мой контроль, чтобы встать.
— Я оставлю тебя.
Маленькая рука ловит мою, притягивая меня к себе.
Ее невинное выражение лица заполняет мое зрение,