за руку и заглянула в глаза: – Это же парень, да? Ну признайся! У тебя свидание с парнем?
– С тремя!
– Ты не мелочишься! – усмехнулся Рик.
– Это как? – не поняла соседка.
– Договорилась с тремя первокурсниками-боевиками, чтобы помогли мне с лабораторией, – призналась я и подозвала разносчика, чтобы сделать заказ.
– Так неинтересно! – расстроилась лекарша.
– Потом пойду с одним из них ужинать, – утешила я.
– Уже что-то.
Тут моим приятелям принесли еду, и они оживились.
– А с другим – на Бал первокурсников, – продолжила я. Мои сотрапезники даже отложили столовые приборы и посмотрели на меня. – Но я честно предупредила, что танцевать не умею и платья бального у меня не будет.
– И как он?
– А он тоже танцевать не умеет, так что мы будем самой гармоничной парой Бала.
– Нет, как он вообще? – продолжала расспрашивать Марта, прорисовав руками образ неизвестного боевика.
– Ну так… Ничего. Но Рик лучше! – Я решила втянуть в разговор нашего заскучавшего приятеля.
Тот рассмеялся.
– А я думал, что у тебя будет партнёр из драконов, – заявил он, пододвигая ко мне тарелку с нарезкой.
– Да что ты! Где я, и где драконы?
– Ну ты такая… яркая.
Я хотела сказать: «Какой смысл в яркости, если к ней не прилагаются крылья», но вовремя одумалась.
– Рик, драконы не ходят на балы с человечками, – напомнила я.
– Почему. Я в этом году пойду! – заявила Марта.
– С кем? – заинтересовалась я.
– Секрет! – Соседка показала язык.
Мы хорошо посидели. Потом Рик проводил нас до общежития.
Я боялась, что следы от удавки останутся на коже, и всерьёз подумывала о том, чтобы застазировать цветы и пойти в таком виде на учёбу. Не хотелось пугать общественность. Я оглядела шею под цветами у зеркала, но никаких следов не обнаружила. Вот же жучара, этот де ла Ньетто, крылья бы ему пооторвать и в коробочку посадить! Всё наврал, лишь бы полапать! Драко пипистуля озабоченное!
Цветочки отправились в утиль.
На следующий день я об этом пожалела.
Во-первых, я уже не так злилась на де ла Ньетто, а веночки были красивыми. А во-вторых, сегодня в Академии девушек в цветочных «украшениях» было полным-полно. Даже в моей группе целых три, одна из которых – драконица. Особенно природницы постарались, к их зелёной одежде цветочки очень шли, и стазис у них лучше получался. И только я как дура оказалась на задворках моды.
Ну никогда не была модницей, не стоит и начинать.
К концу занятий у меня появились крылья. Целых два. Одно я заработала у доньи Агаты, к слову, это была самая высокая оценка на лабораторной, второе – на вышке. Высшая магическая математика считалась одним из самых сложных предметов первого курса, и хотя двое парней на сегодняшней проверочной сумели получить «око», я была довольна отметкой. В столовую я попала после третьего двукрылья, потому что в официальный обеденный перерыв готовилась к проверочной. Похватала с собой еды и поспешила в лабораторию. Столик я там уже отмыла, и если аккуратно сесть на табурет и забыть про антисанитарию вокруг, то вполне можно перекусить. А на случай, если в забеге по туалетам были виноваты не булочки, а здешняя обстановка и всякие взвеси, я взяла пузырёк закрепляющего.
К сожалению, поесть мне не удалось. Практически сразу подошли ребята. Но судок в сумке грел душу и дарил надежду, что я не упаду на тренировке от истощения.
Высокий Луиджи присвистнул, оглядывая объём работ.
– Я буду помогать! – пообещала я, испугавшись, что сейчас они откажутся.
– Сиди, женщина! – скомандовал он, и я села. Аккуратно.
– Мышцы после тренировки болят? – понимающе заметил голубоглазый Андрес.
– Нет, здесь просто такая мебель, что на неё дышать опасно, не то что садиться.
– Починим, – пообещал хозяйственный Карлос.
Я промолчала, чтобы не спугнуть удачу. Если в качестве расплаты придётся ещё раз поужинать за чужой счёт в таверне, то я согласна пойти на такие жертвы.
– Ты, говорят, вчера в «Двух драконах» фурор произвела? – произнёс Андрес и потянулся к книжкам, которые я с пола кое-как перекидала на полки.
– Это я к балу готовилась.
– Молодец, – одобрил голубоглазый, вытянул из стопки книжку с затёртым корешком и раскрыл.
– В чужой сундучок не суй пятачок! – потянул на себя книгу Луиджи. – О! Вот об этом я и говорил!
Не знаю, о чём он и кому говорил, но я тоже подошла и сунула нос. На полях книжки были нарисованы драконьи крылья. Я узнала манеру рисования. Слишком часто я пересматривала мамины рисунки. Под рисунком была подпись: «Ты – мои крылья!». Не маминым почерком.
– Можно? – Я подняла глаза на Андреса, который держал учебник в руках.
Он подмигнул однокурсникам.
– Девушки – существа нежные и романтичные, даже такие, как наша Бьянка! – заявил он, но книгу отдал.
Я не надеялась на такую удачу. Конечно, рисунок не приблизил к разгадке тайн моего рождения. Но он сам по себе – частичка моей мамы – был величайшей ценностью. Такой, что ради него я могла проглотить всё: и «нежное и романтичное существо», и «наша», и неопределённый намёк «даже такие».
– Так о чём ты говорил? – Я обратилась к Луиджи. – Книгу не отдам, – на всякий случай предупредила я. – Сам понимаешь: я существо нежное и романтичное. Меня лучше не расстраивать и не обижать.
– А то что? – полюбопытствовал Карлос.
– А то перестану быть нежной и романтичной, – призналась я. – Так что ты знаешь про этот рисунок?
– Ничего, – стал отнекиваться Луиджи.
Но меня так просто со следа не собьёшь:
– Ты вчера говорил, что тебе что-то известно об этой лаборатории.
– Сестра рассказывала. Она говорила, что во времена её учёбы факультет предметной магии считался рассадником вольнодумства и скандалов. А самым их эпицентром считалась Лаборатория студенческого исследовательского общества. Потому её и закрыли. Хотя официальная версия, разумеется, была другой.
– А что за скандалы?
– Настоящие мужчины не интересуются сплетнями и слухами, – гордо заявил он.
– Зато ненастоящим всегда есть чем заинтересовать девушку, – заметила я. – Ну что, приступим? Вы выносите, я продолжаю убираться.
С трудом дождавшись, когда парни выйдут с первой порцией мусора, я отложила тряпку, отёрла руки о халат и снова взяла отложенную книжку. Она вновь раскрылась на той же странице. Я