чем говорить.
Тикали настенные часы, давний подарок Марты на день рождения зятю; открылось окошко – вместо кукушки выскочил зверь, похожий на росомаху, и три раза невнятно прорычал. Тогда, в первый раз, все смеялись, глядя на аляповатую росомаху. Теперь было не смешно.
Марта встала. Лицо ее казалось совсем спокойным – видно было, она приняла какое-то важное решение. Зашла в дом, собрала вещи и, не прощаясь, шагнула в промозглые сумерки.
– Мама, ты домой? – успела спросить Анна виноватым голосом. – Не уходи, мы подбросим до станции.
– Не беспокойся, дочь. Я на автобусе. До остановки десять минут ходьбы, – раздался ответ из темноты.
– Как приедешь, позвони, – крикнула вдогонку Анна.
* * *
Но Марта не позвонила.
Ближе к ночи Анна сама набрала мамин номер – телефон не отвечал. Позвонила Илье.
– Нет, Марточка еще не вернулась.
– Но ведь уже двенадцать. Мы беспокоимся, дядя Иля. Как приедет, сразу набери меня. В любое время, я буду ждать.
Пришло утро. Семья не спала. Марта так и не появилась.
На следующий день объезжали и обзванивали больницы и морги. Расспрашивали во всех дачах по пути от их дома до остановки, звонили в автопарки… Никаких следов невысокой пожилой женщины со сломанными очками. Никто не видел, никто о ней не слышал. На третий день обратились в полицию. Объявили Марту в розыск. Подключили через знакомых высокое начальство. Все бесполезно. Она словно исчезла, растворилась в воздухе. Тела тоже не обнаружили.
– Этого не может быть, – говорила Анна. – Ничего с ней не могло случиться. Я чувствую, она жива, с ней все в порядке. Что мы наделали! Мамочка дорогая, прости меня, ну хватит нас разыгрывать, ты и так уже всех нас наказала. Ну включи наконец телефон, скажи, что все у тебя в порядке…
Полиция ничего не нашла, но Анна была уверена: мать непременно вернется. Раз тела не нашли, значит, она где-то есть. Бывают разные случаи… Амнезия, например, человек потерял память, документов с собой не оказалось… Или хулиганы отняли у пожилого человека. Где-то сейчас у чужих людей мыкается, никто не может определить, откуда она… Значит, надо ждать. Они будут терпеливо ждать, и Марта обязательно вернется.
Прохладным августовским вечером 2022 года семья Анны приехала на дачу в Зеленогорск.
Когда исчезла последняя надежда и, казалось, ожиданию не будет конца, Марта Борисоглебовна обнаружилась у двери их загородного дома. Будто и не было пяти месяцев ожидания. Накрапывал мелкий дождик. В молодой ельник рядом с домом залетела стая ворон – кружили в тесноте перелеска, перелетали с ветки на ветку, хлопали крыльями и громко ругались друг с другом. Было почти семь пополудни; семья только что поела, Анна убирала со стола.
Марта появилась на пороге неожиданно. С криком «Мама!» дочь бросилась ей на шею. Виталий, муж Анны, застыл в глубине комнаты, не веря собственным глазам и не в силах пошевелиться. Виктория и Ксения, словно маленькие девочки, прыгали, хлопали в ладоши и радостно лопотали. Наступил долгожданный, не раз мелькавший в их сладких предрассветных снах миг возвращения любимой бабушки Марты, который, несомненно, должен был принести им немедленное облегчение и наполнить жизнь новыми волнами счастья.
Марта Борисоглебовна едва проронила несколько слов, с трудом сдерживая слезы. Она была в том же длинном пальто, в котором ушла в марте этого года. С ней была та же сумка через плечо. Судя по всему, сумка казалась ей теперь слишком тяжелой – Марта с трудом сняла ее и положила на стул. На голове у нее была зимняя вязаная шапка – возможно, та же, что и в марте.
– Что случилось, мама, где ты была? Ну, я вижу, ты не хочешь рассказывать, не надо… Расскажешь потом… Дай-ка я на тебя посмотрю, – говорила сквозь слезы Анна, отступая назад. – Моя мама… Такая же, как раньше, и очки те же – сломанные, но все еще держатся, будто и не было этих долгих месяцев. Только уж больно бледная…
Марта и впрямь была очень бледна. Силы, казалось, вот-вот оставят ее. Сняв шапку, прошла в комнату и устало опустилась на стул. Она была настолько измучена, что даже улыбка давалась ей с огромным трудом.
– Раздевайся, мама, – сказала Анна, оглядывая Марту Борисоглебовну, словно некую диковинку, и даже слегка робея перед ней: что-то в матери неуловимо изменилось – она стала женственнее, что ли, во всем ее облике теперь читалось что-то особо возвышенное и даже торжественное. – Дай мне твое пальто, жарко ведь в доме.
Марта резко отстранилась и плотнее запахнула полы, будто испугавшись, что пальто с нее сорвут.
– Нет-нет, не хлопочи, доченька, – ответила она, глядя куда-то в сторону – Так удобнее, дорогая. И потом – мне ведь скоро уходить…
– Уходить? Пять месяцев не была у нас – да и дома тоже – и опять уходишь? – воскликнула Анна в отчаянии. Нашла наконец мать, не успела и порадоваться по-настоящему. Ну что за ужасный характер, ничего не объяснила, ни о чем не рассказала… Словно чужой человек. – Отчего так сразу, мама? Отдохни чуток с дороги, поешь!
– Я уже поела, Анечка, – ласково улыбнулась Марта, разглядывая знакомые предметы в полумраке комнаты. – Мы остановились в хорошем апартотеле. Это совсем недалеко отсюда, по нижнему шоссе, на берегу моря.
– Так ты не одна? А с кем? Кто-то с телевидения, журналист, товарищ по прежней работе?
– Да нет. Случайная попутчица. Она на улице осталась.
– На улице? Что же ты ее в дом не позвала? Неудобно как-то, мама… Бросила приятельницу, да еще в такую морось…
Анна подошла к окну. За кустами сирени, вдоль дороги при свете желтых фонарей медленно прохаживалась крупная костистая женщина, закутанная то ли в темный плащ до пола, то ли в очень длинное пальто.
Среди круговерти неудержимо бурлящей радости в глубине души Анны неожиданно зародилась таинственная, щемящая боль.
– Не надо ее к нам приглашать, – решительно ответила мать. – Она ничего такого не любит.
– Неужели откажется от чашки кофе на дорогу?
– Говорю тебе, не надо, Анна. Она не такая, как все. Ей твое предложение не понравится.
– Да кто она такая? Зачем ты с ней вообще связалась? – напористо заговорила Анна. – Опять мигрант – ка какая-то, из Азии или с Кавказа? Тебе с мигрантами всегда не везет. Что ей от тебя надо?
– Я вообще ее почти не знаю, – чуть слышно произнесла Марта. – Мы повстречались в дороге. Вместе пришли. Вот и все.
Марта Борисоглебовна словно чего-то стеснялась. Анна почувствовала это и заговорила о другом. Радостный свет, еще недавно освещавший ее