чо у тебя, ветчина?.. — не поверила глазам Астрид.
— Нет, — посмотрел на нее удивленно Копченый. — Это эльфийский хлеб.
— А выглядит как ветчина. И пахнет как ветчина. Это точно хлеб?..
— Да, такой хлеб. Эльфийский. Он не черствеет, придает сил и насыщает с одного кусочка.
— Ух ты!.. а дай куснуть!..
— Темным существам его нельзя есть, — отказал Копченый. — Для тебя это отрава.
Астрид расстроилась, потому что пах эльфийский хлеб ужасно вкусно, но вспомнила, как однажды отравилась освященной солью и три дня валялась почти дохлая, и решила, что лучше не рисковать. Тем более, сейчас она далеко от дома, так что папа, мама и Снежок прибегут на помощь нескоро.
Когда у Астрид подошли к концу припасы, и она неохотно вернулась домой, то с огорчением узнала, что никто по ней не тосковал, разыскивать не пытался. Мама просто сказала, что к обеду она опоздала, так что пусть найдет себе что поесть сама. Или енота попросит.
Вот так исчезнешь навсегда, а никто даже не хватится, с горечью думала Астрид, жуя вчерашние сэндвичи. Были они совсем невкусными, но ничего другого Ихалайнен не предложил.
Папа гостил у дяди Пордалли, а мама превратилась в какую-то тварь и ускакала в лес. Она иногда так делает. Астрид немного поскучала, а потом пошла тоже в лес и достала со дна реки еще одну мэтресс Буженину. Пугать сестру она больше не собиралась, но сделать проект же надо. Изначально свиная голова для него и предназначалась, просто потом Астрид решила, что это как-то тупо.
Она выбрала главные ворота усадьбы. Там как раз два подходящих столба. Астрид привязала к одному из них мэтресс Буженину, отошла назад и полюбовалась. Идеально.
Теперь голова свиньи встречала каждый омнибус, карету и дилижанс. Сама же Астрид залезла на каштан и сосредоточилась изо всех сил. Надо постараться. В прошлый раз почти получилось.
Вот, дед Инкадатти идет! Сейчас!..
Астрид изо всех сил сжала кулачки, и мэтресс Буженина открыла глаза и завизжала. Оглушительно, протяжно. Инкадатти вздрогнул, втянул голову в плечи и вскрикнул:
— А, храковы демоны!..
Тля. Не сдох. Астрид надеялась, что он окочурится от страха.
Недавно Астрид гуляла рядом с его усадьбой… ну так, ничего такого не делала, просто гуляла. Но он все равно увидел ее через изгородь и начал ругаться. Он на всех детей ругается, которые мимо ходят, но на Астрид особенно.
Ну и вот. Пусть и сам тоже мимо чужих усадеб не ходит.
О, еще кто-то идет!.. Астрид снова сосредоточилась… а, нет, это папа.
— Привет, пап! — окликнула она с каштана. — Можешь идти, мэтресс Буженина пропускает!
— Привет, Астрид, — остановился у ворот папа. — Какой интересный арт-проект. Мэтр Грымбуг завизжит от страха, когда снова приедет в гости.
Астрид засмеялась. Да, жалко, что мэтра Грымбуга сейчас нету. Он же ботвинник, ему понравилась бы шутка.
Папе она тоже понравилась, но он все равно снял свиную голову, задумчиво посмотрел ей в глаза и сказал:
— Я тут случайно услышал, что у тебя проблемы с успеваемостью. Может, позаниматься мне с тобой?
— Не, мне нормально, — ответила Астрид, спархивая с ветки.
— А мне нет, — строго сказал папа, беря ее за руку. — Даже гохерримы шестьдесят лет учатся в Школе Молодых. Но ее у нас тут нет, так что я сам буду тебя учить.
— А я вайли! — попыталась вырваться Астрид. — Вайли не берут в Школу Молодых!
— Откуда ты знаешь?.. и почему, как по-твоему, вас туда не берут? — спросил папа, выкидывая свиную голову.
— Не знаю! — с вызовом ответила Астрид.
К счастью, сегодня у папы не было настроения корпеть над цифрами. Он проиграл дяде Пордалли в манору, так что ему хотелось размяться на свежем воздухе. Он принес с чердака пару деревянных мечей и вручил один Астрид.
— Понимаю, я тебе не родной отец, — сказал папа. — Но так уж получилось, что ты носишь мою фамилию, и мы семья. Я слишком долго пытался быть твоим союзником, но все-таки должен быть отцом. Иначе, боюсь, тебя ждет судьба ничтожества. А в роду Дегатти не может быть ничтожеств.
Сказав это, папа переменился в лице и как будто немного разозлился. Но Астрид понравилась мысль драться на деревянных мечах, и она уже в нетерпении приплясывала. Она покрепче уцепилась за рукоять, пошире расставила ноги и выкрикнула:
— Ладно, злой лорд! Я убью тебя и заберу твою корону!
— До этого тебе еще расти и расти, — пообещал папа, со свистом рассекая воздух мечом.
В руках Астрид вдруг стало пусто. Меч вылетел и воткнулся в кусты.
— Ща-ща, — невозмутимо сказала Астрид. — Меч вытащу и заберу твою злую корону.
На стук мечей прибежала Вероника. Усевшись прямо на траву, она принялась с восторгом таращиться и хлопать в ладоши.
Драться с папой оказалось непросто. Астрид всегда почему-то думала, что драться он не умеет. Но ей следовало догадаться, что он не просто так таскает в кошеле меч. Почти во всех случаях Астрид проигрывала и лишь пару раз немножко не победила.
Когда она в очередной раз шмякнулась, пропахав носом землю, Вероника счастливо завизжала. Запыхавшаяся Астрид подняла голову и простонала:
— Чему ты радуешься, у нас в семье раскол… Отец избивает дочь…
— Дя! — закивала Вероника.
— А мама еще спрашивает, чо я тебя кошмарю… — пробормотала Астрид, переворачиваясь на спину и раскидывая руки в сторону. — Все, устала…
— Завтра повторим? — спросил папа.
— Нет… да. Я тебя отмудохаю.
— Ну-ну, — снисходительно улыбнулся папа, подхватывая на руки Веронику.
Астрид посмотрела ему вслед с выпяченной губой. Конечно, в манору проиграл, теперь на ребенке злость вымещает. Вон какой довольный, разве что не прискакивает.
Но драться на мечах оказалось весело. Немного грязно и больно, но весело. Если ее будут учить так, то и ничего, Астрид не против. Всяко лучше этой тупой арифметики.
— Отдохни, поешь, а потом мама вернется и будет заниматься с тобой арифметикой, — нанес добивающий удар папа. Обнявшая его за шею Вероника показала сестре язык и захихикала.
А назавтра был день Серебряного Волка, а это второй день фестиваля Бриара. До конца каникул еще целых три дня, в школу идти не надо, и если бы мама Астрид не была такой злюкой, сегодня они бы вместе поехали к бабушке с дедушкой, потусили бы в Порвоо и Хельсинки, а послезавтра вечером вернулись бы домой, и все было бы вообще кудесно.
Но мама не передумала. Не сжалилась. Не смилостивилась.
Она бессовестно бросила Астрид.
— А ти куда? — спросила Вероника, когда мама поцеловала ее на прощание.
— В гости, — ласково ответила та. — Вернусь послезавтра.
— А