Я слушала Воронкова и ничего не понимала. Он говорил сплошными загадками. С его слов выходило, что мы (я имею в виду себя, Алину и Степу) ведем двойную игру. Оказывается, я пришла сюда не за Аниным сочинением, а затем, чтобы поймать преступника.
«Преступника?» — ужаснулась я, припомнив все, что со мной произошло, прежде чем я очутилась на этом диване.
— А при чем здесь?… Сергей Петрович, я ничего не понимаю, — честно призналась я капитану. — Я пришла сюда за Аниной тетрадкой. Где она, кстати? Где моя сумка? Галина Францевна моей дочери голову снимет, если она в срок не сдаст сочинение.
Вспомнив о дочери, я осознала, какую глупость могла совершить. У меня сдали нервы, и я разревелась прямо на глазах у Воронкова и его напарника.
— Меня хотели убить? Как же так? Я ведь тут не живу, — хлюпала я носом, продолжая реветь.
Сергей Петрович поверил в мою искренность. Он похлопал меня по плечу и что-то шепнул напарнику. Через секунду тот уже протягивал мне стакан с водой.
— Пейте, легче станет. Вы правда пришли за тетрадкой?
— Правда, — проглатывая слезы, сказала я.
— А зачем с квартиры всей семьей съехали?
— Крысы откуда-то набежали. Мы, чтобы их выгнать, ультразвуковой генератор поставили, а сами ко мне переехали.
— На этих, что ли, крыс? — молодой полицейский поднял с пола жирную крысу. — Так они же ручные! Я такую крысу в зоомагазине сынишке купил. Смотрите, у них мордочка другая, немного короче и круглее.
Он хотел поднести к моему лицу крысу, но я запищала и замахала руками:
— Уберите ее от меня, я не собираюсь их сравнивать, я их боюсь!
— Вы потрогайте, — не унимался полицейский. — Они хорошие, умные, — и вновь протянул мне крысу.
Я закрыла глаза и завопила на всю мощь голосовых связок.
— Коля, ты как ребенок. Убери сейчас же зверя! — приказал Воронков, заметив, как я с закрытыми глазами заваливаюсь набок. — Марина Владимировна, вам нехорошо?
— Пусть уберет крысу, — прошелестела я губами.
— Уже убрал, — обиделся напарник Воронкова и с крысой отошел от меня подальше.
— Сергей Петрович, может, вы объясните, что со мной произошло? — попросила я, отдышавшись.
— Нет, не сегодня. Вам действительно нехорошо. Давайте я вас сейчас отвезу домой. Вам нужно отдохнуть. А на днях, обещаю, я вам все расскажу.
Я не стала с ним спорить, мне на самом деле было плохо: кружилась голова и бил озноб. Я только спросила Воронкова:
— А Алине можно жить в этой квартире?
— Конечно, теперь эта квартира не представляет никакой опасности ни для нее, ни для ее семьи.
Глава 29
Далеко за полночь Воронков привез меня на своей служебной машине домой. Все уже спали. Утром я не стала пересказывать своим домочадцам подробности вчерашнего позднего вечера.
Алине я не сказала из вредности, не захотела со мной ехать — оставайся в неведении, жди, когда Воронков обо всем сам доложит. Степе я не стала говорить, потому что пощадила ее самолюбие. Все, что она додумала о Васильеве, на самом деле оказалось плодом ее разбушевавшейся фантазии. Ну а детям тем более все знать незачем. Я отдала утром Ане сочинение и даже ничего ей не сказала по поводу того, что теперь в курсе, как они с Санькой делают домашние задания.
А вот предупредить о разбитом окне Алину все же пришлось.
— А как оно могло разбиться? — не поверила Алина, предварительно спросив, не шучу ли я.
— Я полагаю, крысы сошли с ума, в состоянии аффекта выбили стекло, а затем стали выпрыгивать с третьего этажа.
— Какой сильнодействующий прибор, просто чудо современной науки. Жаль, что в нем нет регулятора мощности. Должно быть, именно этот генератор рассчитан на большие промышленные помещения, а не на обычные квартиры.
Каково же было Алинино удивление, когда на следующее утро после ее возвращения в квартиру к Ромкиной миске с кормом на завтрак выползла всё та же крысиная семейка. Увидев их снова и на том же месте, она тут же позвонила мне:
— Марина, сколько же крыс было в квартире? И почему не все в окно выпрыгнули?
«А ведь обещали крыс забрать, — вспомнила я молодого напарника Воронкова. — Как после этого случая верить полиции?»
— Мы же не знаем, сколько изначально было крыс в квартире. А у этих особей, наверное, проблемы со слухом.
Мое объяснение Алине показалось логичным.
— А что с этими глухими мне делать?
— Отлавливать. Есть у меня бригада отличных крысоловов. Сегодня же их позову, — успокоила я Алину с твердым намерением позвонить Воронкову.
— Может, все же воспользоваться советом Вероники Алексеевны? Потравить их «Крысомором»?
— Нет, ни в коем случае, — поспешила я отговорить Алину от преднамеренного убийства домашних крыс. Мне отчего-то стало их жалко. По сути, они тоже стали жертвами коварного преступника. — «Крысомор» очень ядовитое вещество. И ты, и Санька запросто можете отравится его парами, не говоря уже о Ромке.
— Не буду. Я даже не знаю, где этот «Крысомор» продается. И спросить не у кого, Вероники Алексеевны дома нет, и не скоро будет.
— А что с ней?
— Женщины во дворе поговаривают, что она решила подлечиться в больнице.
— А Пуфик?
— Пуфика на время взяла к себе ее подруга. Вероника Алексеевна хотела передать его Ивановичу, но тот не смог.
— Какому Ивановичу? — не сразу сообразила я.
— Ну, Михаилу Ивановичу, электрику из ЖЭКа. Да ты его знаешь, он частенько приходит к Веронике Алексеевне свет чинить. И мне он люстру вешал, — напомнила Алина.
— Не все любят собак, — отметила я. — А Веронике Алексеевне скорейшего выздоровления.
— Ага, хорошо, если бы она попала в ту больницу, в которую меня упекла. Там ее быстро на ноги поставят, — позлорадствовала Алина.
С капитаном мы встретились лишь на следующей неделе. Он предварительно позвонил Алине, выбрав место встречи ее квартиру. Все эти дни Алине пришлось мирно сосуществовать с крысами. Любитель домашних крыс оказался в командировке, а остальным работникам полиции до них не было никакого дела.
— Как поживаете? — с порога спросил Воронков.
— Нормально.
— Спите спокойно?
— Дайте вспомнить, — Алина нахмурила лоб. В последние дни она так уставала, приводя квартиру в порядок, что засыпала тотчас, коснувшись подушки.
— Если не помнишь, значит, не слышала, — констатировала Степа. — Что тут вспоминать? Сергей Петрович, а вы просто так зашли? Или по делу? Спросить у нас что-то хотели? Или посоветоваться?
Самонадеянная Степа до сих пор была уверена в виновности Васильева, ей и в голову не могло прийти, что Воронков нашел другого преступника.
— Да, Стефания Степановна, я хотел у вас кое-чему поучиться, — Воронков без тени улыбки на губах подтрунивал над Степой. — Как это вам удалось так глубоко копнуть и сразу выйти на Васильева?
— Не сразу. Прежде чем мы обо всем догадались, мы проделали большую и кропотливую работу.
— Ночей не спали, — встряла в разговор Алина. — Архивы перелопатили, пообщались со свидетелями, с соседями, сослуживцами.
— Очень хорошо. Но что вас подтолкнуло к мысли, что именно Васильев является инициатором всех бед? Что?
— Скелет из кладовки навел нас на эту мысль, — призналась Степа.
— Скелет? Какой скелет? Был еще скелет? — опешил Сергей Петрович. Не знаю, как в прошлый раз Алина не сообщила ему о перешедшем ей по наследству от старых хозяев скелете. Упустила из виду? — И где же он? Отвечайте, — потребовал немедленного ответа Воронков.
— Мы его похоронили. Закопали в лесочке.
— Что? Закопали вещественное доказательство? — Воронков достал из кармана платок и вытер выступивший на лбу пот.
— А что такое? Как нам следовало поступить? Дом полон звуков: чьи-то шаги, скрип, стон. А тут он в кладовке. Вот мы и подумали: надо предать мощи земле, чтобы душа успокоилась.
— Мистика!
— Да, — согласилась Алина. — Сначала мы так и думали. А когда узнали, что Васильев работает в морге, все стало на свои места. Его работа, больше некому. Тут все — и мотив, и преступление.