и своих специалистов пристроим. Так что пусть англичане работают, но так, чтобы в течении десяти лет без выезда. А после они не доедут до Англии. Наши домны передовые, такие на Туманном Альбионе появятся не ранее 1640-х годов, да с учетом «детских болезней». Англия союзник, но все равно держим за скобками то, в кого она превратиться в будущем.
Сегодня мы умолчали о серебряных рудах на Каме и Яйве. Где-то рядом должна быть еще речка, где богатые серебряные руды, но вспомнить не получить, как она называется. Наверное, сильно смущать умы бояр не стоит. Да и государственная монополия на серебро и золото — это сложноосуществимая задача из-за расстояний и сложностей путей. Может и год и два работать бригада нелегальных добытчиков, при этом никто о ней и не узнает.
Что касается серебра, то его у нас скопилось немало, даже много. Провести денежную реформу металла хватит точно, тут чтобы слишком большой эмиссии монет не вышло. Но финансовые перемены нужно делать уж точно не в преддверии войны.
— Я помню, на чем мы сговорились, и слово свое сдержу. Так и смотри, Максим Яковлевич, как лучше для державы и для твоего рода. Но держава — первое! — заканчивал я наставлением обсуждение производственных дел.
Я дал Строгоновым время на монополию строительства заводов до следующего лета. После будет объявлено, что все желающие могут проводить геологические разведки. Если руда будет найдена силами не важно кого, то доля в добычи перепадет нашедшему. Уверен, что люди от всех кланов отправятся на Урал и в Сибирь и обследуют немало пространств этих краев. Ну а Строгоновым следует застолбить за собой как можно больше месторождений, чтобы иметь прибыль. Ох и что там может начаться⁈
Одной из целей озвучивания Боярской Думы цифр и перспектив Урала и Западной Сибири, как и вскользь сказанное о вероятности нахождения там золотых жил, было, чтобы началось слюновыделение у людей, которые сидят рядом со мной. Уверен, что тот же Захарий Ляпунов будет действовать и подлыми методами, узнавая информацию у тех, кто уже что-то разведал. Пусть хоть перегрызутся, я готов принять на себя грех вероятной пролитой крови, но Российской империи нужны железоделательные заводы, как и медеплавильные. Нам еще олово в товарных количествах закупать, потому как в России в доступных сейчас местах, этого металла попросту нет.
— Перед вами бумаги, подпишите их! — сказал я, после того, как Акинфий разнес всем присутствующим подписки о неразглашении.
Да, это, может и менее весомая бумага, чем крестоцелование и клятва, но все же, по моему разумению, нужная. Там прописаны последствия разглашения государственной тайны. А чем может быть иным, как не тайной, план весенне-летней военной компании? Да и пусть проникнуться последствиями за пустую болтовню.
— Никому, ни сынам, ни отцам, ни слугам не говорить из того, что слышите на Думе! — объяснял я суть подписки.
— Не доверяешь, государь? — спросил Шеин с некоторой, как мне показалось, издевкой.
Если человека невзлюбишь, то постоянно видишь в его поступках и поведении подвох. Вот и я смотрю на Шеина и злюсь, считая, что этот деятель пытается меня подковырнуть. Зря. У меня больше возможностей его поковырять.
— Дело не в доверии, я предостерегаю, — кратко ответил я, сверкнув глазами в сторону воеводы.
В этот раз Борис Шеин оказался в коллективе, озвучивая немой вопрос большинства присутствующих. Обидно им, что слова боярского не достаточно. Держали бы свои слова, так и не нужно подписок. А так сколько меня предавали? А, ведь, клятвы верности звучат раньше, чем совершается предательство.
— Головной воевода! Михаил Васильевич! Тебе слово! — сказал я, но после того, как все расписались в бумагах и поставили свои печати.
— Спаси Христос, государь-император! — Михаил Скопин-Шуйский степенно поднялся.
Мальчик… он ведь бреется потому, что борода не растет, а с пушком на лице ходить, это еще хуже, чем бритым, выглядит слишком юно. В будущем я видел изображения Скопина-Шуйского и сперва был уверен, что он такой вот продвинутый европеец, что бреется. Хотя, Михаил Васильевич, в некоторой степени, следует европейской манере одеваться. В ровной степени, как и его государь. Укороченный кафтан я всегда предпочитаю длинному, пояс, то есть шарф, так же ношу на польский манер, красивее и щегольски выглядит подобное, в дороге предпочитаю шляпу с перьями «а-ля Д’Артаньян».
— Нынче мы имеем войска… — головной воевода развернул сверток бумаги. — Три полка стражи государевой. Они полные, к ним приданы пушки, а такоже две сотни легкой конницы. Числом выходит, что каждый полк с усилением в тысячу триста человек. По такому образу складываем еще три полка, более не выйдет, не поспеем, да и единого оружия более не найти.
— То разумно, но сколь выучка будет у них полков? Полгода тому воины те еще крестьянами были, — выразил сомнения Дмитрий Михайлович Пожарский.
Все-таки я придираюсь к Борису Шеину. Если бы смоленский воевода перебил Скопина вопросом, то такой поступок однозначно вызвал раздражение. А вот спросил Пожарский, и нормально, лишь уточнение от стольного воеводы.
— Выучка снизится у всех, но ровными долями ибо часть из сторожевых полков направим в новые. До весны время есть, кабы наладить полки, — отвечал Скопин-Шуйский.
Расформировывается моя гвардия для создания шести полноценных полков нового строя. Я мог бы, безусловно, воспротивиться такому решению головного воеводы. Но не стал. Во-первых, при всех подсчетах из трех полков вполне сделать шесть, при этом вообще зеленых рекрутов будет не так, чтобы и много. Три полка по образцу гвардейских уже как почти год формируются и обучаются. Во-вторых, гвардию еще соберу, но уже из шести полков выберу лучших. Для этого нужно, чтобы было мирное время хотя бы года полтора, иначе перетасовки ни к чему хорошему не приведут.
— Этого для войны мало. Сколько полков еще можем выставить? — спросил я.
— В Москве остаются пять стрелецких Приказа. К ним еще два полка городовых казаков. Это еще до четырех тысяч обученных воинов с пищалями, — продолжал Скопин-Шуйский.
Пожарский молчал, а ведь у него забирают войска. Молчал и Прокопий Ляпунов, который командовал гвардией. Значит обо всем договорились заранее. Ну и молодцы. На собрание не нужно выносить дрязги, если есть возможность обсудить все кулуарно. Вот только не будет ли мне угрозой то, что мои подданные умеют «кулуарно» договариваться? Ну на это есть все более разветвленная сеть Тайного Приказа.
Головной воевода продолжал свой доклад. Складывалась такая ситуация, что без