добавляет:
— Поняла меня?
И я закрываю рот, решая не возникать. Киваю мелко. Поняла, чего тут не понять? Рядом, так рядом…
— Эх, повеселимся, а, нянька? — смеется Каз, первым выходя из машины.
Ар качает головой, бормоча:
— Бессмертный баран…
И выпрыгивает следом.
За ним машину покидает Хазаров, никак не комментирующий слова своих друзей, разворачивается и подает мне руку, помогая выйти.
Мне ничего не остается, только опереться на крепкую горячую ладонь.
Меня выдергивают из машины, словно репку из грядки, не удерживаюсь на каблуках, заваливаюсь чуть-чуть на Хазарова, но он легко перехватывает за талию, прижимает к себе, бормочет куда-то в висок:
— Не падай…
От его тихого голоса мурашки по коже, дыхание перехватывает.
Я становлюсь ровнее, а Хазаров даже не думает убирать руку с талии, наборот, чуть сжимает пальцы, спуская их немного ниже, к бедру. Это выглядит откровенным заявлением принадлежности, и я с секунду прикидываю, что делать, и… Ничего не делаю.
Позволяю тяжеленной ладони укорениться на бедре, прижать себя ближе к твердому телу и вести по дорожке ко входу в сверкающий огнями зал.
И думаю, что, пожалуй, так я себя чувствую уверенней… Словно Хазаров — моя защита и даже опора в этом мире.
Глупое и обманчивое ощущение, но оно мне сейчас необходимо…
Глава 45
Я никогда не бывала до этого на светских мероприятиях. Конечно, не совсем уж летящая, и прекрасно знаю, что там происходит: все красиво одеваются, ходят по залу, пьют дорогое шампанское, едят мелкие бутерброды или фрукты, общаются. Если это открытие какой-то выставки, то делают вид, что смотрят экспонаты. Если какая-то благотворительная акция, то сдают немного денег на нужды… нуждающихся. В журналах, еще когда я их читала, конечно, это было прямо запротоколировано. Не по часам, конечно, но кто, с кем, куда и так далее, расписывалось. И в местных городских пабликах периодически фотографии встречались. Мне не было любопытно, если честно, как-то круг интересов в другой плоскости проходил.
И сейчас имею прекрасную возможность сравнить и обновить свои впечатления, заценить это все изнутри, так сказать. Хотя, обошлась бы я без этого знания.
Больше волнует, что там Ванька делает. Серый, конечно, веселый парень и, наверно, надежный, раз его Хазаров с сыном оставил, но все равно внутреннее беспокойство не отпускает… Наверно, так у всех родителей бывает, когда вынуждено оказываются далеко от детей.
Аналогия, пришедшая в голову, напрягает, я неосозанно цепляюсь сильнее за локоть Хазарова, он мягко проводит ладонью по бедру, едва заметно для окружающих, но ощутимо для меня, говорит тихо:
— Не переживай и не зажимайся.
— Хорошо, — кротко отвечаю я, не желая объяснять, что переживания мои вообще не по его поводу и совсем уж далеки от окружающей обстановки.
Мы стоим неподалеку от фуршетных столов, на которых отнюдь не бутерброды разложены, а нечто более изысканное, даже сходу и не поймешь, что именно. У меня в руках бокал шампанского, которое я не пью, у Хазарова — вообще вода, похоже.
Ар и Каз как в самом начале вечера растворились среди толпы, так и не вынырнули пока что.
Я оглядываюсь, стараясь делать это незаметно, но их не вижу. Судя по поведению Хазарова, все идет хорошо.
К нему уже успели подойти несколько мужчин, пожать руку, о чем-то коротко и непонятно переговорить. Я все это время простояла тупой, улыбающейся невпопад куклой и, судя по всему, отлично справилась со своей ролью.
Интересно, сколько это все продлится?
В глубине зала сцена, на ней сейчас играет одинокий саксофонист, что-то джазовое, стильное. До этого был танцевальный дуэт, невероятно красивые молодые люди с контемпом. Периодически появляется ведущий, со странно знакомым лицом, кажется, я его по телевизору видела, то ли комик какой-то, то ли певец. Он разбавляет атмосферу шутками, пытается кого-то из зала даже привлекать для веселого разговора, но здесь ему явно не везет. Народ собрался совершенно не активный. А, может, умудренный опытом ведущий, посмотрев на реакцию и , особенно, на физиономии собравшихся, просто перекроил программу… Так, того и гляди, шансон польется со сцены. И это, я более чем уверена, будет воспринято благосклонней того, что сейчас дают.
Я поглядываю на Хазарова, невозмутимо сканирующего толпу и поглаживающего мой зад, гадаю, сколько это все продлится и могу ли я указать ему, что можно уже руку-то убрать, я , вроде как, не падаю больше…
Ловлю на себе мимолетные, но крайне внимательные взгляды, причем, не только женщины стараются, что вполне естественно, но и мужики, что, на мой взгляд, вообще смешно. Под этими взглядами опять хочется поправить подол, прическу, а еще просто свалить отсюда подальше.
Вместо этого выпрямляюсь, делаю невозмутимое лицо, смотрю на сцену, где ведущий в очередной раз пытается расшевелить зал шуткой. Ох, побьют его, чувствую… Тут у нас не столица, не все шутки одинаково полезны…
Неожиданно Хазаров напрягается. Это совершенно незаметно со стороны, но я чувствую, как его пальцы крепче, чем надо, впиваются в мой бок.
Ловлю тяжелый взгляд, устремленный на кого-то в толпе. И этот кто-то приближается к нам.
Люди перед ним расступаются, словно льдины перед ледоколом.
— Тагир, приятная неожиданность! — мужчина, появившийся перед нами, невысок и массивен, с залысинами и крупными чертами лица. Он улыбается, тянет Хазарову руку, и тот, чуть помедлив, пожимает ее. Эта пауза не остается незамеченной мужчиной, и он начинает улыбаться еще ласковей, — рад тебя видеть, хоть и не ожидал…
— Ты прислал приглашение, — пожимает плечами Хазаров, не улыбаясь, совершенно не выдавая никаких эмоций, словно робот. И только глаза темнеют , да скулы заостряются.
— Прежние ты игнорировал… — мужчина кивает, не прекращая улыбаться, а я замечаю, как вокруг нас рассасывается постепенно народ. Остаются только несколько человек, судя по внешнему виду, охрана, да неподалеку вырисовываются знакомые фигуры Ара и Каза. Впрочем, они тоже спокойны, улыбаются, с кем-то переговариваются и, вроде как, не имеют никакого отношения к происходящему. Но отчего-то их присутствие ощущается поддержкой.
Я не понимаю, почему такое напряжение, но чувствую его и инстинктивно готовлюсь к чему-то нехорошему.
— Не всегда можно игнорировать, ты же понимаешь, Шишок, — лениво отвечает Хазаров, и я только теперь понимаю, кто перед нами. Сам хозяин клуба, один из негласных хозяев