Я поднялась на самую крышу, как Вик просил в сообщении и он появился спустя несколько минут. Он распрыскал вокруг меня жидкость без запаха и цвета, из аэрозоля в маленьком флаконе, но мы не успели поговорить. Я услышала голос Ника. Как же быстро он меня хватился и еще быстрее нашел. Виктор невероятным образом перескочил через перила на крыше и скрылся в окне нижнего этажа, когда Ник выбил дверь, и та с грохотом упала на пыльный пол. Я с трудом сдержалась, чтобы не вздрогнуть. На секунду снова почувствовала вспышку паники, но когда он обнял меня, так порывисто, так взволновано, сердце стало биться настолько быстро, что я забыла о страхе. Все что охотники успели мне передать — лишь время и место новой встречи. Словно для меня это так просто, взять и приехать туда, как ни в чем не бывало, когда мой зверь стережет меня похлеще чем секретные спецслужбы.
Как же я хотела увести его с этой крыши, где внизу на маленьком балкончике притаился Виктор. Боже, неужели он все слышал? Слышал, как я стонала и кричала от дерзких ласк моего мужа. Слышал, как тот рычал от страсти, врываясь в мое тело, переклонив меня через перила и высота и опасность лишь обостряли мои чувства. Я уже не просто хожу по лезвию, я уже давно порезалась и яд по имени Николас Мокану проник мне в вены и течет прямо к сердцу, и лишь вопрос времени, когда меня поглотит черная бездна нашего безумия. Я уже не верила, что Ник мог превращаться в жуткого монстра, палача и убийцу. Возможно, я горько ошибалась…Но разве в тот момент когда его пальцы утонченно ласкали мое тело, а губы шептали мне нежные непристойности я могла думать иначе? Разве хоть кто-то будет так любить меня как он? Я уже не сомневалась в его любви. Но не задумывалась, что такая любовь может принести мне. Не задумывалась, что если он столь безумно любит, то насколько он может ненавидеть? Но какая женщина устоит перед этим демоном? Богом секса? Один его взгляд чего стоит. Я уверена, что те, кто хоть раз побывали в его постели, не смогли забыть. Никогда. И я дико ревновала ко всем, кто мог оказаться в его объятиях: и к прошлому, и к будущему. Ко всем к кому эти грешные губы могли прикасаться. Я захотела, чтобы он был моим, настолько, насколько он яростно желал, чтобы я принадлежала ему. И в тот же момент я все же не могла отказать охотникам. Я слепо верила в то, что могу им помочь и при этом все так же купаться в любви Николаса. Я не на секунду даже не задумывалась о том, как это расценит король братства. Но ведь во мне уже появилась уверенность в собственной власти над ним. Напрасно. Николас Мокану последний, в ком можно быть уверенной на сто процентов.
16 ГЛАВА
Когда ему не равнодушны,
Твои шаги.
Свою гордыню ты не слушай…
Остановись.
(с) Просторы интернета
Я знала, что счастье можно чувствовать, но я не могла предположить, что его еще можно ощущать, видеть, трогать и пропускать через себя. Я перестала принадлежать сама себе. Скорее я стала невесомой частичкой эйфории. Чувствовала себя дурой, голос разума был растоптан жестоко и безжалостно. Боже…о каком разуме идет речь, когда я превратилась в оголенный комок нервов, обнаженных лишь затем чтобы подрагивать от страсти? Ник перевернул все мои понятия об отношениях, вывернул наизнанку все стереотипы. С ним реально можно было все. За гранью дозволенного, а уж как он любил переходить все грани недозволенного. Все что я до этого знала о сексе, превратилось в детский лепет старшеклассников на уроке по половому созреванию. Никакого стыда и никаких запретов. Можно все, а что нельзя то непросто можно, а еще и нужно. Я впадала в рабскую зависимость от его голоса, взгляда и еще больше от его прикосновений. О как же он умел касаться, вкладывая в самое невинное поглаживание пальцами такой дикий смысл, что у меня от возбуждения проступали капельки пота на лбу. Я забыла о страхе, я не вспоминала о том кто он, каким был до меня и почему я так раньше его боялась. Разве это имело значение? Никакого. Прошлого нет. Есть настоящее, в котором я до неприличия счастлива, в котором я засыпаю на его плече и просыпаюсь от его поцелуев. Я влюбилась. Как глупо это звучит, учитывая, что он уже семь лет мой законный муж и учитывая то, что раньше я его тоже любила. Это кто говорил, что он жестокий? Ложь и еще раз ложь, он властный, грубоватый, но не жестокий. Со мной он нежный, утонченный, дерзкий, наглый, но нет и проблеска той самой жестокости, которой я так боялась. За эти несколько дней мы побывали везде, где только можно. Летали в Лондон, В Чехию, объездили пол Европы и я всегда с ним. Он работает, я читаю или ему мороженое или смотрю телевизор. Иногда заглядываю через его плечо на монитор ноутбука, но ничего не понимаю…просто злюсь на эту штуку за, то что отвлекает его внимание от меня. Иногда я дико ревновала его к секретарше или партнершам по бизнесу, мне вдруг казалось, что у него с ними что-то было. Ведь могло, пока я была без сознания в коме? Могло. Кто мог устоять…если Мокану вдруг совершенно неожиданно прошепчет на ухо: «Я хочу тебя сейчас»?
Я не могла и была уверенна, что не смог бы никто. А потом я все же забывала об этом, потому что ничего не имело значения, кроме того, что сейчас он со мной. После того как мы вернулись домой в тот день Ник сдержал слово и я получила обещанную свободу. С этого момента я помогала Виктору. Даже не понимая, что творю, и в какие сети меня засасывает мое великодушие и глупая наивность. Я передавала информацию. Он спрашивал, а я узнавала. Это больше всего касалось безопасности нашего дома. Я узнавала, где включается и выключается ток, на двухметровой ограде. Сколько охранников стоит на воротах в разное время суток и как часто они делают обход территории. Но ведь я свято верила, что просто помогаю вызволить Хранителя. Они заберут его, все закончится и угроза, которая нависла над моей семьей тоже. Лишь изредка я переживала, что Ник может обо всем узнать и меня мучили сомнения, моментами мне становилось все равно. Послать все к черту, просто забыть о том, что выходит за рамки моего восприятия реальности. Охотники, их Хранитель. Я его ни разу не видела. Почему он должен меня волновать? Но волновало. Иногда не давало спать по ночам. А если это правда и несчастный страдает где-то совсем рядом, испытывает невероятные мучения, а я…я даже не пытаюсь помочь. Но все дело в том, что я больше не верила, что мой Ник…боже, я это сказала или подумала? Мой Ник… я думала, что он не способен на все те ужасы, которые описывал Александр и сам Виктор. Пытать кого-то? Держать в подвале? Разве эти пальцы, которые нежно касаются моего тела, моей плоти могут причинять боль? Эти самые пальцы, которые я в исступлении обхватываю губами, когда он жадно входит в мое тело?