еще раз посмотрел на часы и, сдерживая дыхание, вынул из-за пояса ракетницу, медленно поднял ее, целясь в промежуток между макушками.
Он почувствовал толчок в руке, быстро перезарядил ракетницу и сделал еще два выстрела. Три красных ракеты пробуравили ночную мглу. Тут же по другую сторону балки небо дугообразно прочертили разноцветные трассы — это Маланов и Егоров. Пинчук отбежал в сторону и хотел дать очередь из автомата, но, когда он прицелился, вдруг стало очень светло. Прямо над головой закачались осветительные «фонари», в балке поднялась суматошная стрельба, затараторила, захлебываясь, автоматическая пушка, хлесткая очередь ударила по веткам дерева, около которого стоял Пинчук. Он лег и в тот же миг услышал нарастающий вой бомб.
Взрывы в балке слились в один протяжный гул. Повсюду над лесом висели осветительные ракеты, даже пни были видны отчетливо. Пинчук вскочил, и бросился через кустарник, и неожиданно увидел себя вот так же бегущим в сорок первом году на старосмоленском шоссе, тогда так же фосфоресцировали в темном небе нарядные белые звезды, потому что немцы свои налеты всегда начинали с праздничного фейерверка. Давнее видение, словно короткая вспышка, мелькнуло в глазах. Пинчук бежал сейчас и думал об одном, чтобы белых фонарей в небе было как можно больше, чтобы было как можно светлее.
Лес вокруг содрогался от взрывов, Пинчук тяжело дышал и, подбежав к Давыдченкову, махнул рукой, и оба, не сказав друг другу ни слова, побежали к условленному месту. На краю оврага они остановились, Давыдченков несколько минут возился с мешком, прислушиваясь и озираясь по сторонам.
— Чего они копаются, — сказал он шепотом.
— Сейчас придут, — ответил Пинчук.
— Пора бы.
Пинчук промолчал. В самом деле, почему так долго их нет. Ведь им ближе. Неужели что-то случилось? «Ах, надо было поставить рядом Егорова, а Давыдченкова на ту сторону». В Маланове он уверен, а Егоров хороший парень, но ведь для разведчика этого еще мало. Почему он взял его с собой, были ребята поопытнее. Что ему дался этот Егоров, как будто он первый или последний на этой войне.
Вой бомб нарастал волнами, самолеты, сделав заход, повторяли все снова, а может, это были уже другие машины. Захлебываясь, стучали пулеметы, по небу шарили прожектора — Пинчук сначала даже не понял, о чем хочет сказать ему Давыдченков.
— Это у них, — повторил тот, показывая рукой.
До Пинчука ясно донеслась близкая автоматная трескотня.
— Точно, Вася, у них, — он выхватил гранату и бросился в овраг.
Они стремительно вырвались на противоположную его сторону, стрельба была совсем рядом, пули посвистывали над головой. Они пошли медленно, пригибаясь и всматриваясь во все стороны. Взметнувшееся неожиданно пламя осветило кусты, и около них Пинчук увидел немцев. Он бросил гранату, Давыдченков застрочил из автомата. Еще бросок, Пинчук что-то кричал, и Давыдченков кричал — взметнулись взрывы в кустах, один, потом еще и еще — громко закричал раненый немец, Пинчук бросил еще гранату и побежал вперед, чуть левее бежал Давыдченков, они бежали вперед, и внезапно перед ними очутился Маланов.
— Где Егоров? — спросил Пинчук.
— Я здесь, — ответил тот, выходя из-за дерева.
— Скорее в поле, пока темно, — крикнул Пинчук. — Скорее.
Над макушками деревьев пронеслось несколько трасс.
— Не стрелять, — приказал Пинчук.
Деревья стали редеть. Отчетливыми буграми возвышались кусты, за балкой грохотали взрывы.
Они перебегали от дерева к дереву. Бесконечным казался лес.
— Быстрей, быстрей, — торопил Пинчук.
Вся жизнь сейчас заключалась в том, чтобы миновать опасную зону, выйти в поле, где их пока еще не ищут, растаять, раствориться в окружающих холмах, уйти дальше. Редкие автоматные очереди стрекотали впереди — там тоже стоял заслон, но его можно миновать.
— Влево! Влево! — командовал Пинчук. — Обойдем!
Он остановился и подождал, когда остальные сделают нужный маневр. Внезапно совсем близко взвилась ракета. Все припали к земле. Ракета медленно гасла, шипя и потрескивая. Влево была видна просека, прямо — несколько крупных сосен. Когда наступила темнота, Пинчук встал, махнул рукой и побежал к соснам.
Автоматные очереди возникали сбоку; щелкал, падая, сучок, слышался шлепок свинца о землю. Коля Егоров бежал следом за Пинчуком.
Их бросало из стороны в сторону, но они упорно продолжали свой путь, огибая балку с рвущимися танками, не замечая колючих сучков, бьющих по лицу, ни разноцветных трасс, проносившихся над головой.
План Пинчука был прост: уйти вдоль балки глубже в тыл к немцам и как можно быстрее пробиться в поле. А там еще дальше в немецкий тыл. Им и в голову не придет, что они прячутся тут, они будут их искать в лесу, по ту сторону оврага.
— Быстрей, быстрей! — торопил Пинчук. — Надо успеть до рассвета.
Внезапно над головой послышалось мощное рокотание мотора, и тут же над самым ухом свирепо застучал пулемет.
— Что же они делают! — крикнул Давыдченков.
Закончить он не успел. Самолет прошел совсем низко, чуть ли не задевая макушки деревьев. Оглушительно щелкали пули.
— Все целы? — спросил Пинчук.
Но ответить ему не успели. Новый грохот нависал над головой, и они снова упали на землю. Огромная черная глыба с бьющими во все стороны огненными струями вынырнула откуда-то над макушками справа. Летчик старательно поливал свинцом лес вокруг балки, и едва ли у него было время подумать о том, куда денутся те, кто наводил их на цель. А может, это были уже совсем другие самолеты, и пилоты даже не знали, что кто-то наводил на цель. Они прилетели, когда в балке все горело.
— Сержант! Леха! — крикнул Давыдченков. — Они нас угробят.
Новый грохот нарастал. У Пинчука захватило дыхание. Радиус обстрела все увеличивался, летчики на совесть «обрабатывали» квадрат.
На мгновение Пинчуку стало понятно, почему Крошка, вернувшись из немецкого тыла, хватал первого встречного в свои железные объятия. «Ты сдурел!» — крикнул однажды ему Пинчук. Большие прокуренные зубы показались, когда Крошка улыбнулся. «Сдурел», — сказал он и, вытянув свои огромные руки, начал бешено махать ими и прыгать; разведчики стояли вокруг и смущенно смотрели на него. Потом Крошка вдруг застыл на одном месте и проговорил шепотом: «Как хорошо, ребята, быть живым, а не валяться посреди минного поля с пробитым черепом».
Гул самолетов снова сосредоточился над балкой и вдоль леса, где проходила дорога. Разведчики встали и пошли, продираясь сквозь заросли кустарника, забирая в сторону от стрекочущих автоматных очередей.
Они шли и падали, когда взвивалась ракета, и ползли, если впереди была маленькая поляна, — цепочка разведчиков из четырех человек извивалась змейкой, обтекая возникавших то тут, то там немецких автоматчиков, посланных ловить их и уверенных, что искать разведчиков надо только в лесу.
До рассвета им удалось миновать большую