ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО
Четырнадцатого апреля 1775 года генерал Гейдж получил от госсекретаря графа Дартмута приказ разоружить мятежников, прятавших оружие в Конкорде (Массачусетс), и арестовать лидеров бунтовщиков — Сэмюэла Адамса и Джона Хэнкока[20] (оба скрывались в соседнем Лексингтоне). Чтобы не вызывать волнений, Гейдж не стал издавать письменного приказа об аресте, а подполковнику Смиту, посланному в Конкорд, велел удерживать солдат от грабежа и уничтожения частной собственности.
Но разведка милиционных сил сработала четко: доктор Джозеф Уоррен, председатель Провинциального конгресса Массачусетса, поручил серебряных дел мастеру Полу Ревиру, активному деятелю «сопротивления», немедленно отправиться из Бостона в Конкорд и предупредить о выступлении регулярных войск.
В ночь на 18 апреля Ревир пересек на весельной лодке Чарлз-Ривер, проскользнув мимо стоявшего на якоре военного корабля «Сомерсет», благополучно прибыл в Чарлзтаун и поскакал в Лексингтон, избегая встреч с британскими патрулями и стучась почти в каждый дом на дороге. Четыре десятка других гонцов помчались на север. Около полуночи Ревир был в Лексингтоне; полчаса спустя из Бостона прибыл кожевник Уильям Доус — еще один посланец Уоррена. Они вместе предупредили Адамса и Хэнкока. Те решили, что силы, выдвинувшиеся из Бостона, слишком велики для ареста двух человек, их истинная цель — Конкорд. Во все ближайшие города были посланы нарочные, а Ревир и Доус помчались дальше в Конкорд, захватив с собой доктора Сэмюэла Прескотта.
В Линкольне их перехватил британский патруль, но Прескотту удалось перемахнуть на лошади через забор и скрыться в лесу; он единственный добрался до цели, потому что Доус, тоже сбежавший, упал с лошади и расшибся. Ревира принялись допрашивать, но тут сработала система оповещения, взятая колонистами на вооружение еще со времен войны с индейцами: звонили в колокола, били в барабаны, стреляли из ружей, трубили в трубы — ополченцев призывали браться за оружие. Патрульные решили отпустить пленника, узнав от него, что значит весь этот шум. Британский отряд еще грузился на лодки в Кембридже под Бостоном, а на 40 километров в округе все уже знали о его приближении.
На рассвете 19 апреля 700 британских солдат наткнулись у Лексингтона на небольшой отряд добровольцев. Грянули выстрелы; восемь колонистов были убиты, десять ранены; британцы, потерявшие только одну лошадь, двинулись вперед. Но в Конкорде, у Северного моста, их со всех сторон атаковали вооруженные фермеры — минитмены, которые метко стреляли, прячась за деревьями и заборами. Три королевские роты потеряли убитыми и ранеными 273 человека, колонисты — 95. Британцы отступили к Бостону; их преследовали ополченцы, нанося тяжелый урон. Только благодаря присланному подкреплению и стремительному продвижению разбитый отряд смог добраться до Чарлзтауна, под прикрытие своих кораблей, не был окружен и уничтожен.
Выстрелы в Конкорде, как поется в гимне, сложенном по этому случаю Ральфом Эмерсоном, «прогремели на весь мир». А по выражению Джона Адамса, после сражения при Лексингтоне пришлось отложить перо и взяться за меч.
Во всех колониях молодые люди надевали форму милиционных сил и упражнялись в ружейных приемах. Вашингтон зарылся в военные трактаты, чтобы освежить свои познания о Марсовой науке. В Маунт-Вернон зачастили соседи-военные: плох тот солдат, кто не стремится стать генералом, а бывшие сослуживцы, некогда обойденные чинами, теперь горели желанием наверстать упущенное и ревниво присматривались к возможным конкурентам. Один раз Вашингтон обедал в обществе Чарлза Ли, другой — с девятнадцатилетним Генри Ли Третьим, только осенью выпущенным из Колледжа Нью-Джерси, начинавшим карьеру адвоката и мечтавшим о лаврах полководца. 48-летний Горацио Гейтс остался ночевать. Возможно, они вспоминали злосчастную кампанию Брэддока, в которой участвовали вместе. Правда, воспоминания Гейтса довольно быстро обрывались: он был тяжело ранен на берегах Мононгахилы. В дальнейшем ему доводилось принимать участие только в мелких стычках; чин майора был ему пожалован лишь потому, что именно он доставил в Англию весть о завоевании Мартиники в 1762 году. Для продвижения по службе в британской армии нужны были большие деньги или большие связи, поэтому Гейтс в 1769 году продал свой офицерский патент и приехал в Америку. Там он восстановил знакомство с Джорджем Вашингтоном и купил небольшую плантацию в Виргинии. Они даже были чем-то похожи: большой орлиный нос, длинные волосы, собранные в хвост, здоровый румянец на щеках, а главное — оба были охвачены жаждой действовать.
Четвертого мая 1775 года Джордж Вашингтон уселся в карету с кучером и форейтором и отправился на Конгресс в Филадельфию. Стояло чудесное весеннее утро, легкий ветерок овевал лицо, на небе — ни облачка. По дороге к нему примкнул Ричард Генри Ли. В сторону Балтимора спешно направлялись и другие экипажи — Пейтона Рэндольфа, Эдмунда Пендлтона и Бенджамина Гаррисона из Виргинии, Джозефа Хьюиса и Ричарда Касуэлла из Северной Каролины. Граждане Балтимора попросили Вашингтона устроить смотр их добровольческим ротам, задав путешественникам соответствующий настрой. Не доезжая шести миль до Филадельфии, делегатов с Юга встречала внушительная депутация: чиновники, городская администрация, просто любопытные — около пятисот человек верхами. За две мили от города под звуки патриотического оркестра выстроился почетный караул, так что их вступление в столицу было обставлено с большой торжественностью. В тот же день 8 мая в Филадельфию с севера прибыли Джон Хэнкок, Сэмюэл и Джон Адамсы.
Атмосфера была наэлектризованной; большинство делегатов «жаждали крови», хотя встречались и настроенные верноподданнически. С одним из последних, Сэмюэлом Кервеном, Вашингтон засиделся 9 мая за полночь, обсуждая способы не дать британским кораблям подняться по реке Делавэр, чтобы захватить Филадельфию. Отдавая должное приятной внешности и учтивому обращению собеседника, Кервен не мог не сожалеть по поводу его решимости и непреклонности: «Я не увидел в нем ни малейшей склонности к примирению во избежание риска».
На следующий день делегаты собрались в просторном зале на первом этаже кирпичного дома городского совета, увенчанного высокой башенкой (ныне оно известно как Индепенденс-холл). Если во время Первого Конгресса речь шла о мерах экономического воздействия, теперь сразу заговорили о войне. Как и прежде, за официальными заседаниями следовали неформальные собрания группок делегатов в тавернах. Там передавали друг другу вести: Лондон отверг предложения о примирении и в эту самую минуту к американским берегам приближаются новые корабли с солдатами. Массачусетс готовился поставить под ружье 13 600 человек, Нью-Хэмпшир, Род-Айленд и Коннектикут не хотели от него отставать; патриотически настроенные ополченцы и добровольцы со всей Новой Англии уже собирались на пустыре в Кембридже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});