работаю над приобретением мастерской Ивлич и четвёртого механического. Это даже не вспоминая о баронстве Раппин. Ты думаешь, все только радуются такому головокружительному взлёту прямо со дна и восторженно воспримут другие новые приобретения?
— Баронство нам пока приносит только убытки, — заметила она уже не так уверенно.
— Это мы с тобой знаем, — усмехнулся я, вспомнив разговоры в обществе. — Остальные смотрят на нашу лавку и думают: если они на каких-то огурцах с укропом делают такие деньги, сколько же они зарабатывают на серьёзных вещах? Наверное, скоро наше баронство будут воспринимать чем-то вроде царства Шеба[31] и ждать оттуда караванов с золотом. В общем, Кира, у нас уже огромное количество явных и тайных недоброжелателей.
— И что, нам их всех бояться надо, что ли? — хмуро спросила Зайка.
— Нет, но надо про них помнить. И здесь мы подходим ко второй причине: грабителя ограбить не зазорно. Нам завидуют, но никто не отрицает, что всё наше имущество получено честно. А вот если мы ограбим Греков, наш образ в глазах общества сильно изменится. И если мы грабим других, нам не пристало жаловаться, если нас самих вдруг ограбят. Вспомни о том, что на самом деле мы крохотная семья, далеко не самая сильная, и что у нас нет союзников. Знаешь, я совсем не удивлюсь, если князь так и планировал. Ну, чтобы мы от жадности нахватали бы того и сего, а потом кто-нибудь начал бы потрошить уже нас, и нам оставалось бы только умолять князя о заступничестве.
— А наши защитники-то Греков грабят…
— Так их самих-то ограбить непросто, в отличие от нас. Да и вообще — что легко простят, скажем, Тириным, ни за что не простят нам. Это опять же вопрос репутации, к которой ты слишком легко относишься.
— Я поняла, — грустно вздохнула Кира. — То есть князь хочет нас подставить?
— Скорее всего нет, но если мы сами подставимся, то он может и воспользоваться случаем. В общем, чтобы не получить неприятный сюрприз, такую вероятность надо обязательно учитывать. В любом случае ничего хорошего нам не дадут приобрести. В лучшем случае какую-нибудь ерунду, которую мы будем долго и мучительно пытаться сбыть с рук. Ты пойми, Кира — нас никто в роли наследников Остромира не видит, и влезть туда у нас не получится.
Зайка грустно вздохнула и глаза у неё сделались печальными. Понимаю её грусть — она наверняка разработала какую-то замечательную комбинацию — вон какая папка толстая, — и всё напрасно, сбили её прямо на взлёте. Но что поделать? Нужно здраво оценивать свои возможности — мы в этом аквариуме пока что гуппи, а вовсе не пираньи.
— И ещё один момент, Кира — мне совсем недавно князь по случаю сказал, что я тащу под себя всё, как хомяк. Это очень плохой звоночек, это значит, что мы начинаем обращать на себя недоброжелательное внимание. Мы, конечно, продолжим развиваться, но все наши будущие приобретения должны быть абсолютно законными. Они не должны вызывать никаких вопросов вообще, понимаешь?
— Понимаю, — ещё раз вздохнула она.
* * *
— Не опаздывай к обеду, Вольфи! Я приказала приготовить сегодня грибной айнтопф[32] и айяшеке[33].
Вольфганг Краузе улыбнулся, потрепал жену по пухлой щёчке и вышел из дома. До редакции было всего лишь минут десять ходьбы неторопливым шагом, но главный редактор «Дрезднер беобахтер» был в округе слишком известным и уважаемым человеком, чтобы на него никто не обращал внимания. Раскланивания с соседями, каждый из которых, кстати говоря, был многолетним подписчиком, отнимали каждое утро лишних минут пятнадцать, а порой и побольше.
Наконец, ещё по инерции улыбаясь, он завернул за угол к редакции, и улыбка сползла с его лица, сменившись выражением крайнего изумления. Сразу бросались в глаза две пожарные машины и скорая возле крыльца редакции. Там же находилась большая группа вооружённых людей, рядом с ними робко толпились сотрудники редакции, а в центре композиции находилась молодая рыжая девица довольно наглого вида, которая деятельно махала руками, отдавая какие-то распоряжения.
— Что здесь происходит? — только и смог вымолвить он, быстрым шагом приблизившись к центру событий.
— А вот наконец и главный редактор, — обрадовалась девица, приветливо ему улыбаясь. — Вас-то мы и дожидаемся. У нас тут запланирован пожар, только вас и не хватало, почтенный. Готовьтесь, герр брандмейстер, — кивнула она старшему пожарному.
Тот пролаял какие-то команды, и пожарные забегали, разматывая свои брезентовые рукава, а ко входу в редакцию, подчиняясь небрежному жесту девицы, побежали люди с канистрами.
— Что вы делаете? — зарычал Краузе, наливаясь краской.
— Кеннеру Арди барону фон Раппин не понравилось прозвище «ливонский потрошитель» и он поручил передать вам сообщение, что чрезмерная творческая фантазия может серьёзно повредить здоровью и имуществу.
— Прекратите немедленно! — завопил редактор, наконец полностью вникнув в ситуацию. — Я буду жаловаться!
— Вы не о том волнуетесь, почтенный, — осуждающе покачала головой девица. — Вам следовало бы задаться вопросом, для чего здесь стоит скорая. Барон фон Раппин на первый раз решил ограничиться дружеским предупреждением, но чтобы у вас было время как следует над ним подумать, вы должны провести в лечебнице не менее недели. Приступайте, парни. Радим, проследи, чтобы ребята не переусердствовали.
* * *
— Здравствуйте, господин Кеннер.
— Здравствуйте, господин Акил, — я поднялся ему навстречу. — Располагайтесь, прошу. Я взял на себя смелость сделать заказ и за вас. Мне случается бывать здесь время от времени и я неплохо знаком с их меню. Надеюсь, вы не против рыбного блюда?
— Полностью доверяю вашему вкусу, господин Кеннер, — усмехнулся Грек усаживаясь. — Лишь бы не лютефиск[34].
Кстати, я знаю, что «Ушкуйник» принадлежит вам.
— Всего лишь паэлья[35], — ответил я, усаживаясь следом. — Кстати, принадлежность ресторана не имеет значения. Персоналу строго предписано сохранять нейтральность. Служащие даже не знают, кому принадлежит этот ресторан, я здесь обычный безымянный посетитель.
— Я в этом совершенно не сомневаюсь, — не стал возражать он. — Даже ваши недоброжелатели не отрицают, что вы человек чести. Кстати, мои люди заметили стрелков на крышах, а в палисаднике даже замаскированное нечто, очень похожее на лёгкий бронеход. Опасаетесь ловушки?
— Пожалуй, что и нет, — пожал я плечами. — Я не верю, что вы решили обменять жизни всей вашей семьи на жизнь человека, который, по большому счёту, в ваших проблемах никак не виноват. Но мои люди настояли на всех возможных мерах предосторожности.
— Разумный подход, — понимающе кивнул он. — Но никакой ловушки, разумеется, нет. Во всяком случае, с нашей стороны.
— Мы тоже никаких ловушек не устраивали, — отозвался я. — А вот, наконец, и наша паэлья.
Мы замолчали,