Читать интересную книгу История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя - Олег Трубачев

Следует отметить, что историки языка соответственным образом объясняли и отсутствие индоевропейского термина ‘брак’. Причину этого они усматривали в неравноправности мужчины и женщины в индоевропейской семье, в несопоставимости их роли[1090]. Не будем подробно останавливаться на ошибочности этих рассуждений, исходящих из модернизирующих и метафизических воззрений на родственные отношения. Объективная сторона вопроса, а именно — отсутствие индоевропейского названия, более того — древних названий брака даже в отдельных языках — древнеиндийском, греческом, латинском, находит объяснение в позднем характере малой семьи. Известно, напротив, название основной формы общественного существования индоевропейцев на всем протяжении их древней общности — рода: и.-е. *genos, лат. genus, греч. γένος, др.-инд. jana-, сохраненное большинством индоевропейских диалектов. Древнейшая форма брака сложилась тогда, когда ее естественными рамками был сам род. Брачно-родственные отношения с успехом определялись общим названием ‘род’. В этих условиях для древнейшей формы брака, тождественной и совпадающей с внутриро-довыми отношениями в целом, не требовалось специального обозначения, а так как именно в эту эпоху сложилась основная терминология родства, такое состояние определило отсутствие среди индоевропейских терминов названия брака. В то же время сущность брака — от смешанного кросскузенного к позднейшему парному браку малой семьи — коренным образом менялась. «„Семья, — говорит Морган, — активное начало; она никогда не стоит на месте, а переходит из низшей формы в высшую, по мере того как общество развивается от низшей ступени к высшей. Напротив, системы родства пассивны; лишь через долгие промежутки времени они регистрируют прогресс, проделанный семьей, и претерпевают радикальные изменения лишь тогда, когда радикально изменилась семья“… В то время как семья продолжает жить, система родства окостеневает, и в то время как последняя продолжает существовать в силу привычки, семья перерастает ее рамки»[1091].

Древность системы родства и родственных обозначений имеет большую ценность для исследования. Это подтверждает мысль о том, что отсутствие индоевропейского названия брака также отражает древнейшее состояние, когда единственной формой, облекающей брачные отношения, был род. Такое положение в терминологии родственных отношений долго сохранялось как пережиток и в последующие эпохи. Отсюда ясен поздний характер местных названий брака по языкам. Мы видим, таким образом, как мало остается от традиционных аргументов против исконности индоевропейского матриархата.

Мы затруднились бы определить и общеславянское название брака, и это отсутствие общеславянского термина отмечено глубоким архаизмом. Наиболее древнее из известных славянских обозначений — ст.-слав. бракъ, ср. др.-сербск. бракь ‘connubium’, засвидетельствованное также в наиболее близких к старославянскому языку архаических болгаро-македонских диалектах Сухо и Висока[1092]: тас недäл’а браковаме; brak, brako, brakuvi ‘брак’, brakovam[1093]. Слово имеет вполне приемлемую этимологию: *bьrakъ к bero, bьrati, брать[1094]; ср. форму бьраци, отмеченную в Ипатьевской летописи. А. И. Соболевский[1095], напротив, придает главное значение большинству форм без ь, которое он объясняет из *barkъ, сопоставляемого им далее с брашьно, поскольку среди значений ст.-слав. бракъ есть также значение ‘пир’. Но значение ‘пир’ вторично у ст.-слав. бракъ. Что касается фонетического развития слова, следует отметить произведенное от того же глагола (слав. bъrati) название еще одного обряда — макед. диал. otbratki ‘предсвадебный прием зятя и его семьи в доме тестя’[1096]. Интересно, что этот свадебный термин образован и употребляется в тех же солунских говорах, в которых было образовано, по-видимому, и ст.-слав. бракъ. Для обоих слов несомненно происхождение от основы bъra- без посредства какой-либо метатезы, что особенно видно по более молодой форме макед. otbratki. Наконец, мы никак не можем согласиться с попыткой А. Исаченко[1097] объяснить бракъ прямо из и.-е. *bher- ‘носить, уносить’ (ср. санскр. bhartar ‘кормилец и т. д.’, bhāryu ‘жена’), поскольку на основании изложенного выше это слово является сравнительно поздним местным образованием группы славянских диалектов.

Из названий ‘холостой, неженатый’ наиболее интересным в славянских языках является ст.-слав. хлакъ, др-русск. холокъ ‘кастрированный, яловый’, ‘холостой’, так же ст.-слав. хласть, русск. холостой. Это слово представляется относительно древним и вместе с тем неясным образованием; к нему относят также слав. *хоlpъ, русск. холоп, о чем подробно — ниже (см. III главу).

Все прочие названия такого рода представлены исключительно местными поздними образованиями.

Глава III. НАЗВАНИЯ, ПРИМЫКАЮЩИЕ К ТЕРМИНОЛОГИИ РОДСТВА; НЕКОТОРЫЕ ДРЕВНЕЙШИЕ ТЕРМИНЫ ОБЩЕСТВЕННОГО СТРОЯ

Рассмотрев в первых двух главах всю систему терминов родства, коснемся теперь прежде всего индоевропейских основ, которые, с одной стороны, участвовали в образовании ряда разобранных выше терминов, с другой стороны — дали названия главной единицы семейно-родового устройства, рода. Здесь, как и во многих других случаях, первоначальное положение сильно затемнено. Однако сравнительный анализ помогает определить первичные и вторичные образования.

Несомненно общеиндоевропейским является корень *gen-, образующий во многих индоевропейских языках название рода, а также название действия ‘рождать(ся)’, тесно примыкающее к терминам родства. Сюда относятся др.-инд. janas ср. р. ‘род’, janati ‘рождает’, ср. janitā ‘родитель, отец’, jnātis ‘родственник’[1098], лат. genus, generis ‘потомство, род’[1099], сюда же gigno-ere ‘рождать, производить’, греч. γεννάω ‘рождать’, γίγνομαι ‘делаться, становиться’, γένος −ους ср. р. ‘род’, готск. kuni ср. р. ‘род, поколение’; производные в роли терминов родства др.-исл. kundr ‘сын’, нем. Kind ‘дитя’, греч. γνωτός ‘родственник, брат’, γνωτή ‘сестра’, латышск. znuots ‘зять’, сюда же и литовск. gentis ‘родственник’ (g вместо z под влиянием gimti ‘рождаться’), ср. лат. gens, gentis ‘род, родня’[1100]. Корень широко известен индоевропейским языкам. Отсутствие его в некоторых из них явилось, по-видимому, результатом определенных местных перемещений в словаре, в ходе которых за счет и.-е. *gen-распространились другие основы, нередко тоже древние, индоевропейские, но употреблявшиеся ранее в иных значениях. Такова роль разбираемых ниже и.-е. *kuel- и *erəd(h) — и их разнообразных производных. Во всяком случае, отсутствие непосредственных рефлексов и.-е. *gеn-, *gеnē-, *gеnə- в некоторых индоевропейских языках (в частности, в славянском) не может рассматриваться как свидетельство того, что эти языки никогда не знали корня *gen-.

И.-е. *kиel-, *kel- представляет собой древний общеиндоевропейский корень, объединяющий много разнообразных значений. Разница значений, однако, отнюдь не говорит об исконном наличии двух или более индоевропейских омонимов kиel, kel-, как полагают многие исследователи, расценивающие отдельные случаи и.-е. *kиel- с разным значением как самостоятельные индоевропейские основы. Напротив, все эти случаи закономерно объединяются вокруг единой индоевропейской основы с первоначальным однородным значением. Так, сюда относятся греческие варианты с лабиовелярным kи и с чистым велярным k[1101]: πέλω, πέλομα: ‘вращаться; бывать, случаться’, πόλος ‘ось вращения’, τελλει ‘совершает’, άνατλλει ‘восходит’, άνατλή ‘восток, восход’, πωλέω ‘продавать’; кельтское (ср. — ирл.) cele ‘вассал, зависимый член клана’, ‘муж’[1102], др.-инд. kulam ‘стадо, множество; род’, ср. ст.-слав. челѩдъ, греч. τέλος ‘толпа’, ирл. cland ‘род, клан’[1103]; литовск. kiltis ‘род’, латышск. cilts то же[1104], сюда же литовск. kelti ‘поднимать’, ktlti подниматься, вставать; происходить’, kilme ‘происхождение’; из славянского ср. еще, с одной стороны, celo ‘лоб’, с другой — kolo, kolese ‘колесо’, ср. греч. πόλος, πέλω; см. дальнейшие примеры у Вальде — Покорного[1105], которые видят здесь минимум три основы: и.-е. *quel- ‘толпа, группа, родня’, quel- ‘вращать(ся)’, *quel- ‘далеко’, ср. др.-инд. carama- ‘последний, крайний’, греч. πάλα ‘давно’. Ср. еще κελέοντες ‘ножки ткацкого станка’ (Гесихий), которое Я. Фриск[1106] производит из и.-е. qel-, *qol- ‘стоять, возвышаться’, отделяя от *qel- в греч. κέλλω ‘гнать’; сюда также греч. καλός ‘красивый, прекрасный’, κάλλός ‘красота’ с вторичными значениями, о природе которых см. ниже. Об отношениях греч. κάλλός (*kali-os) к i/u-основе герм, hali-p, halu-p, нем. Held ‘герой’ специально говорит Ф. Шпехт[1107]. Ср. далее тохарск. АВ kaly ‘стоять, находиться, быть’, В kokale, A kukal ‘колесо’, которые Дюшен-Гиймен относит к и.-е. *quel вертеть(ся), быть, становиться’[1108]. Ю. Покорный в новом этимологическом словаре[1109] помещает часть из названных слов под *kel-, *kelə- ‘возвышаться, поднимать(ся)’. Греческое эпиграфическое и глоссовое κέλωρ ‘сын’[1110], тяготеющее к и.-е. *k(u)el- с значением ‘происходить, рождаться’[1111], ср. названия мужчины, воина, героя от того же корня в германском: др.-исл. hplđr, halr, др. — англосакс. hœleđ, hœle, др.-в.-нем. helid, нем. Held с формантом −et, т. е. ‘рожденный’[1112]. Возможно, сюда же относится греч. κολοσσός ‘фигура, статуя’, определяемое лингвистами как эгейское[1113], догреческое[1114].