Мы с Клементом вновь переглядываемся, и я машинально слегка киваю, давая понять, что верю признанию Джейдона. При всей жестокости, угроза здоровью бабушки была ловким трюком.
— Дай-ка угадаю, — гудит Клемент. — Поджог кофейни гарантировал безопасность твоей бабуле?
Юнец кивает.
— Бабки обещал?
— Да, две сотни.
Прежде чем великан успевает раскрыть рот, Джейдон, явственно памятуя о нашей предыдущей встрече, для него закончившейся потерей гонорара, выпаливает:
— Я еще не получил денег!
Клемент усмехается:
— И как ты их получишь?
— У меня с ним стрелка.
— Где и когда?
— А тебе зачем?
— Неужто непонятно? Кому-то придется заплатить за спаленную хату моей подруги. Либо тебе, либо твоему мужику. И какой вариант тебе больше по душе?
— Но как же моя бабушка? Если он узнает, что я рассказал вам…
— На этот счет не переживай, сынок. Когда я закончу с ним, он уже никому не сможет угрожать.
Загнанный в угол, Джейдон взвешивает риски.
— В час дня, — наконец вздыхает он.
— Где?
— На другой стороне комплекса есть паб под названием «Черная кобыла». В прошлом году он закрылся, но я встречаюсь с этим мужиком на автостоянке.
— Хорошо. От тебя только и требуется, что явиться, забрать бабло и резво срыть.
— И вы не расскажете ему, что это я его заложил?
— Обещаю. Он не узнает, что это был ты, а даже если и узнает, стопудово ни хрена не сможет поделать.
Джейдон кивает.
— Так, а теперь слушай. Сейчас мы уходим по своим делам, но у меня для тебя парочка советов.
— Какие еще советы?
— Первый: хлебальник не разевай. Если хотя бы намекнешь ему, что мы явимся на встречу, я тебя потом из-под земли достану, усек?
— Усек, что еще?
— Займись своей жизнью, дебил. Думаешь, бабуля будет гордиться тобой, что ты окунулся в это дерьмо?
Упоминание бабушки явственно придает совету вескости, и страх и злоба Джейдона уступают место стыду.
— А теперь вали на хрен отсюда.
Клемент отходит в сторону, и юнец бочком пробирается мимо, не сводя с него глаз.
— И помни, что я сказал. Надинамишь меня, и это будет твой первый и последний подобный опыт.
Джейдон кивает и бросается со всех ног вниз.
Безукоризненно выполнив первую часть своего плана, великан оборачивается ко мне.
— Кажется, пупсик, скоро нам предстоит свидание.
— Точно.
— И, поверь мне, платить на нем будет наш друг, Таллиман.
27
Возвращаться в клементовскую берлогу нам не с руки, а до встречи еще полтора часа, и мы решаем скоротать время в кофейне. Заодно у меня появляется возможность сделать несколько звонков. В полиции подтверждают умышленный характер возгорания, что мне и без того известно, и заверяют в проводимом «опросе свидетелей», в результативности коего я весьма сомневаюсь. Тем не менее мне сообщают номер возбужденного уголовного дела, который мне понадобится для следующего звонка.
Забавно, но мне точно помнится, что, когда я звонила в страховую компанию насчет прейскуранта, меня соединили в считаные секунды. Отдел рекламации, однако, определенно не видит необходимости в подобной поспешности. Когда же через целую вечность соединение устанавливается, мне сначала приходится продираться через квест с цифровыми кодами, и только потом я слышу голос живого человека — из Мумбаи, судя по его ломаному английскому.
По итогам пятнадцатиминутных переговоров, на протяжении которых я сдерживаю раздражение да постоянно поглядываю на падающий до критического уровня заряд мобильника, страховщик уведомляет, что отправит мне на электронный адрес ссылку, где я смогу заполнить требование. Хорошая новость в том, что мне покроют расходы на временное проживание. Впрочем, радость моя быстро угасает, стоит мне услышать возмещаемую сумму.
— Все уладила? — интересуется Клемент, когда я наконец завершаю звонок и прячу телефон в сумочку.
— Вроде того. Я получаю баснословные пятьдесят фунтов за каждые сутки проживания в гостинице.
— Правда? Да за такие бабки ты можешь поселиться в «Парк-Лейн Хилтоне»!
— Ага, могла бы… Году эдак в 1983-м.
— Сколько же сейчас стоит гостиница?
— Скажем так, если не хочу останавливаться в клоповнике, придется снимать комнату.
Великан озадаченно смотрит на меня.
— Нечасто ты смотришь телевизор, да, Клемент?
— В общем-то, довольно редко.
— Ладно, неважно. Сегодня ночью переночую в гостинице, а завтра начну подыскивать комнату.
— Понял.
Словно недовольный маленький мальчик он отворачивается к окну, теребя в руках пакетик с сахаром.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Ага, просто… Я… Ладно, забудь.
— Да брось. Говори.
Теперь его внимание приковывает чашка на столе. Ему явно очень неловко.
— Я понимаю, что у меня не ахти какая хата, пупсик, но ты можешь оставаться у меня, пока не подберешь себе что-нибудь.
Я кладу ладонь ему на руку.
— Очень мило с твоей стороны.
— Но?
— Никаких «но». Я польщена твоим предложением.
— Не-не, в твоем ответе точно звучало «но»!
— Ладно, мне просто интересно… Как, хм, мы будем спать?
Клемент, наконец, поднимает на меня взгляд.
— Как ты захочешь.
— А как ты хочешь?
В ответ он смеется.
— Что смешного?
— Какое же слово мозгоправов ты использовала… а, во, уклонение!
— И вовсе я не уклоняюсь!
— Э нет, ты ответила вопросом на вопрос. Билл Хаксли говорил мне, что именно так и поступают политики, когда не могут или не хотят отвечать на заданный вопрос.
— Э-э, да, согласна… просто… Просто я еще не знаю, что это. — Я делаю многозначительное ударение на последнем слове.
Улыбку с Клемента как рукой снимает.
— Я тоже, пупсик, но, черт побери, был бы не против узнать.
— Я тоже. Тогда просто посмотрим, что будет получаться, день за днем?
— Именно так я и живу, так что меня устраивает.
Он пожимает мне руку и бросает взгляд на настенные часы.
— А теперь нам лучше пойти. Хочу осмотреться на месте, прежде чем нагрянет кто-либо из наших друзей.
Моментально переключившись в деловой режим, он встает. Я неохотно следую его примеру.
Прогулка по периметру жилого комплекса для малоимущих, пускай и краткая, к продолжению серьезного разговора совершенно не располагает, так что я болтаю о всяких пустяках. Клемент, однако, отмалчивается. Возможно, сосредоточен на предстоящей операции. Или же ломает голову, на кой ляд впускает в свой дом взбалмошную немолодую приживальщицу.
Но вот нашим взорам предстает «Черная кобыла», и зрелище паб являет собой весьма жалкое. В целях недопущения заселения сквоттерами, все окна забиты стальными листами, и лишь немногие участки кирпичной кладки избежали струи баллончика местных граффитистов. Побитая непогодой вывеска соблазняет домашней едой, барными играми, живой музыкой и бесплатной парковкой. Похоже, одно из предложений все еще в силе: за правый торец здания убегает узкая, уже поросшая сорняками подъездная дорожка.
— Жуть, — бурчит Клемент.
Я смотрю на часы — без четверти час — и интересуюсь:
— Так какой у нас план? Через пятнадцать минут они будут здесь.
— В прятки играла когда-нибудь?
— Хм, очень давно.
— Вот сейчас и вспомним, как это делается. Идем.
Мы обходим паб. Дорожка выводит на асфальтовую площадку, окруженную буйными зарослями лейландского кипариса, высотой почти с само заведение.
— Давненько сюда не заглядывал садовник, — комментирую я.
— Зато место для стрелки идеальное, — отзывается великан. — Совершенно не просматривается, и только один выход.
Мы оглядываемся по сторонам в поисках укрытия. На растрескавшемся асфальте еще проглядывают белые линии разметки, и из двенадцати мест четыре загромождены стихийной свалкой всякого хлама, среди которого диван и пара холодильников.
— Можно спрятаться за диваном, — предлагаю я.