— В общем, не хотел тебя учить. Мурыжил на подсобных работах?
— Угу...
— А дальше?
— Дальше... — гномий нос снова забавно морщится. — Дальше ему вовсе не до меня стало.
— Это почему же? Другого ученика завёл?
— Если б ученика! Племянница ему на руки свалилась... То ещё чудовище!
— Такая страшная? — деланно изумляюсь, вспоминая симпатичную мордашку Мирримы.
— Да нет, не страшная... — Вэльши задумчиво потянулся за сыром. — Миленькая. Только капризная и своенравная — спасу нет!
— Да ты тоже парень — не из робких...
— Я — другое дело! — обиделся гном. — А когда малолетка так себя ведёт, будто на днях королевой станет, это...
— Забавно, — предлагаю свою версию. Неправильную:
— Да уж, забавно!... Особенно, когда дядя ей во всём потакает. Такая забава! — взмах рукой, полный отчаяния настолько, что...
Похоже, я узнал причину. Теперь осталось раскопать всё остальное.
— Она и до тебя добралась?
— Пыталась... Только я ей — не сват и не брат, терпеть не обязан!
— Значит, решил научить девчонку уму-разуму?
— Вроде того. Приструнить немножко.
— И каким же образом? — интересуюсь исключительно из вежливости, потому что заранее знаю, что именно услышу.
— Да нанял людей пострашнее, чтобы они её как бы похитили и месяц-другой за собой потаскали. Думал, напугается, поутихнет, а там и... Когда домой вернётся, совсем другой станет.
— А на какие деньги-то нанял? Думается, тебе по малолетству семейная казна пока что не подчиняется!
— А зачем деньги? — фыркнул Вэльши. — Я им товар предложил... Пару клинков.
— Самолично выкованных? И они согласились?
— А ты бы отказался?
— Я? — пришлось задуматься, и не на шутку. — Наверное, нет. Гномья работа, всё-таки... А наёмникам платят по-разному: не каждый скопит столько, чтобы прикупить хороший клинок.
— Ага! — взгляд, наполовину осуждающий, наполовину торжествующий. — И они не отказались. Только зря весь договор был.
— Я так понимаю, из твоей затеи ничего не получилось?
— Получилось... — вздохнул гном. — Да наоборот. Мирриму какой-то дурень от конвоя отбил раньше, чем она испугаться успела, а дядя её через друзей своих вызнал, кто похитителей нанял... Шуму было!
— Могу представить, — я всеми силами постарался скрыть улыбку. Пожалуй, в гневе Гедрин страшен, и лично мне не хотелось бы попасть под его тяжёлую руку. Особенно заслуженно попасть.
— Нет, не можешь, — уныло возразил Вэльши. — В общем, я уж думал, что меня, как муху прихлопнут, но Мастер решил иначе и...
— Собственноручно брил? — уточняю. Исключительно в познавательных целях: добавить ещё один штрих к портрету дяди Гедди.
— А то! — гном огорчённо уставился во вновь опустевшую кружку, потом потянулся за кувшином. Встряхнул сосуд, прислушался. В глиняной утробе что-то плеснулось. Остатки эля были торжественно вылиты в посудину. Нет, не в мою, но я и не претендовал на выпивку.
— Но из дома тебя ведь не гнали?
— Не гнали. Только оставаться и...
— Терпеть унижение?
— Вот-вот! Унижение. Не по мне это.
— Слишком горд? Лучше мелким разбойникам ковырялки ковать, чем принять справедливое наказание? Принять с достоинством и честью?
Широкая пятерня Вэльши сгребла в комок камзол на моей груди и подтянула меня поближе к захмелевшим глазам:
— Честь? Да что ты знаешь о чести?
Киан заворчал, но я ладонью показал: «Всё под контролем» и ответил гному. Ответил очень спокойно и очень доброжелательно:
— Самое главное: честь у каждого — своя, но при этом сразу видно, имеется она или отсутствует.
Должно быть, с минуту гном, не мигая, смотрел на меня. Потом крепкие пальцы разжались.
— Он говорил то же самое.
— Кто?
— Мой учитель. Бывший учитель...
— Может, правильнее говорить — будущий? — не согласился я.
Вэльши хохотнул, но этот смех больше походил на рыдания.
— Будущий? Да он и на милю меня к себе и своей кузне не подпустит!
Не подпустит? А вот тут ты ошибаешься, мой друг. Конечно, я не имел удовольствия знать дядю Гедди даже вдвое меньше, чем ты, и всё-таки... Он не из тех, кто отсекает пути к отступлению. Слишком стар. Слишком мудр. И если юному гордецу оставлена жизнь, значит, она ещё пригодится! И Вэльши, и Гедрину, что любопытно. А наказание... Оно служит искуплением вины и в глазах окружающих, и в твоих собственных глазах. Допускаю, что Миррима заслуживала небольшой выволочки (сколько раз у меня самого чесались руки её отшлёпать?) но обучение хорошим манерам не обязательно должно сопрягаться с риском для жизни. Конечно, любой урок доходчивее, когда стоишь на Краю, однако велика вероятность того, что страх переиначит то, что пытается внушить учитель. Переиначит. Исказит. Исковеркает. Превратит Истину в её полную противоположность. Счастье, что гнома не успела испугаться по-настоящему. Не вошла в Тёмный Храм своей души.
Однако... Теперь становится понятным присутствие Мастера в приснопамятном трактире: он разыскивал гному по просьбе Гедрина. И кристально ясно, почему мне, с одной стороны, удалось справиться с «трином», а с другой стороны — почему парни вообще полезли в драку: кто ж по доброй воле согласится терять такой приз, как гномьи клинки! Особенно если работа — пустячная.
— Знаешь, как люди говорят? — подмигиваю совсем загрустившему Вэльши. — Пожуём — увидим!
— Что пожуём?
— А что попадётся!
В дверь заглянул давешний досмотрщик:
— Эй, парень! Тебя Хозяин на двор требует!
— Прямо сейчас?
— Нет, завтра пополудни! — огрызается Нож на мою попытку пошутить. — Шевелись, давай!
— Уже бегу! — я встал и с прискорбием сообщил своему собутыльнику: — Неотложные дела настоятельно требуют моего присутствия в другом месте, посему... В общем, я пошёл: слезай с моей «шкурки»!
Гному понадобилось не так уж много времени, чтобы сообразить, чего от него добиваются: каких-то четыре вдоха, и я получил полушубок обратно в своё распоряжение. Просунул руки в рукава, накинул на шею шарф (шапку засунул за пояс, чтобы голова раньше времени не вспотела) и последовал за нервно оглядывающимся на каждом третьем шаге провожатым. Разумеется, оглядывался он вовсе не на меня, а на волка, без единого знака занявшего привычное место у моей ноги.
Впрочем, спуститься именно во двор мне не позволили: велели стоять в дверях дома, за спинами «верзил», столпившихся на крыльце и разглядывающих... Посмотреть, кстати, было, на что.
Посреди двора в позе, исполненной одновременно величия, пренебрежительного сожаления и скорбного недовольства, воздвигалась кругленькая фигура «милорда Ректора» в длинной — до самых пят — лисьей шубе пронзительно рыжего цвета. Пушистый мех воротника в близком соседстве с блестящей в свете факелов лысиной смотрелся особенно впечатляюще. Ксо выглядел бы почти смешно, если бы... если бы не его взгляд. Тёмные пуговки глаз были не просто колючими: они походили на острия копий, с которых скалилась сама Смерть, и уж ни в какое сравнение не шли с наконечниками стрел, нацеленных с галереи на гостей Двора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});