— А если не вычислим, и он успеет привести мину в действие? — возразил я.
— Не успеет, — усмехнулся Сергей. — Перед Иваном Ивановичем в санузел зайдет Николай. После этого мина не взорвется.
— А не будет ли безопаснее обезвредить ее прямо сейчас? — спросил я.
Сергей помотал головой.
— Нельзя. Можем спугнуть подрывника. Кто его знает, вдруг он захочет ее проверить.
Сергей докурил сигарету, и мы вышли из тамбура.
Вскоре вагон стал просыпаться. Первой выглянула проводница. Увидев меня, стоящим у окна, она иронично покачала головой, включила титан, и вернулась к себе. Затем в коридор из крайнего купе вышел какой-то дед в спортивном костюме, и с полотенцем в руках. Мельком взглянув на меня, он направился в конец вагона. Вернувшись обратно, дед бросил полотенце в свое купе, после чего встал возле соседнего окна. Я краешком глаза наблюдал за ним. Он задумчиво смотрел на пробегавший за окном пейзаж. Дед выглядел вполне мирно и безобидно. Но, как бы то ни было, нужно быть начеку. Поэтому я, соблюдая все хитрости, которым меня научили в спецшколе, не упускал его из поля зрения.
Через некоторое время число потенциальных подозреваемых выросло. Пассажиров, стоявших у окон в коридоре, стало больше. Люди просыпались и выходили из купе, чтобы освежиться от царившей там духоты.
Появился Николай. Он поискал глазами Сергея и спросил его.
— Дружище, не подскажешь, сколько время? Часы что-то стали.
Сергей посмотрел на левую руку, и сделал вид, что спохватился.
— Тьфу ты, а я свои на столике забыл, — сказал он и заглянул в свое купе.
Это был условный сигнал, чтобы предупредить Ивана Ивановича.
— Восемь пятнадцать, — произнес он, снова выйдя в коридор.
— Благодарю, — бросил Николай и направился в конец вагона, где уже стояли желающие совершить утренний моцион.
Тут же, следом, в коридор вышел Иван Иванович с полотенцем через плечо. Он последовал за Николаем, и занял за ним очередь.
От меня не укрылось, что когда Иван Иванович появился в коридоре, стоявший по соседству со мной у окна дед как-то вздрогнул и покосился на него. Я пробежался взглядом по другим пассажирам. Все были заняты чем-то своим. Кто-то о чем-то думал, кто-то с кем-то разговаривал. Никто из них не обратил на Ивана Ивановича ни малейшего внимания. Я снова покосился на старика. Он вел себя довольно подозрительно. Его поза вдруг стала какой-то напряженной. Он периодически бросал нервные взгляды в конец вагона. Его движения приобрели какую-то резкость, что бывает при очень сильном волнении. Кроме этого, меня насторожил карман его мастерки. Он сильно отвисал — верный признак того, что в нем находилось что-то тяжелое. Эх, как бы сейчас здесь пригодился Тимофей с его рентгеновскими способностями! Я попытался настроиться на его мысли, но в них царил полный хаос, что тоже свидетельствовало о напряжении.
Наивысшей степени этот хаос достиг в тот момент, когда Иван Иванович вошел в санузел. Дед засунул руку в карман мастерки. Его губы немного сморщились, словно он в этот момент совершал какое-то усилие. Я повернул голову, и открыто посмотрел на него. Таиться дальше уже не было смысла. Карман колыхался. На лице старика проявилось недоумение. У него явно что-то не получалось. Он опустил взгляд, и вытащил руку. В руке был зажат пульт. Точно такой же, какой используется для радиоуправляемых игрушечных машин. Сомнений не оставалось. Подрывником был он.
Я сделал резкий шаг вправо, и подножкой сбил старика с ног. Николай и Сергей отреагировали мгновенно. Они в два прыжка подскочили ко мне, и через считанные секунды старик был крепко прижат к полу, будучи не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Он явно не ожидал такого поворота событий. Его лицо казалось растерянным, глаза бешено вращались, он тяжело дышал и не мог вымолвить ни слова.
Пассажиры смотрели на нас перепуганными глазами, явно решая, стоит ли им прийти старику на помощь, или лучше не ввязываться. На шум из своего купе вышла проводница.
— Что тут происходит? — гневно заверещала она без тени страха в голосе. — Я сейчас милицию позову!
Я оставил старика на попечение своих напарников, поднялся с пола, подошел к ней, и протянул свое служебное удостоверение.
Внимательно изучив мою "корочку", проводница удивленно вскинула брови.
— Контрразведка? — переспросила она, и кивнула на старика. — А он кто, шпион?
— Вроде того, — ответил я. — У меня есть к Вам просьба. Пожалуйста, переведите куда-нибудь из четвертого купе двух ребят, что едут на верхних полках. Этот гражданин дальше поедет вместе с нами.
— Хорошо, — с готовностью согласилась проводница.
Спустя некоторое время, обезвреженный подрывник сидел возле окошка в четвертом купе. Старик был смертельно бледен, тяжело дышал, его глаза светились яростью. Напротив него сидел Сергей. Рядом с Сергеем находились я и Николай. Пассажиры в вагоне приходили в себя от шока, который они испытали, когда им показали мину в мусорном ведре. Они рвались совершить над стариком самосуд, и нам стоило немалых усилий их успокоить. Что касается Ивана Ивановича, то он предпочел занять верхнюю полку, как раз над стариком, чтобы не смотреть на своего несостоявшегося убийцу.
— Полонец Иван Никифорович — это Ваше настоящее имя? — спросил Сергей, изучив паспорт старика.
Тот сжал губы, демонстративно отвернулся к окну и ничего не ответил.
— Кто Вам поручил взорвать мину? — задал следующий вопрос Сергей. Но ответа опять не последовало.
— Не хочешь говорить — не надо, — произнес Сергей. — Завтра утром приедем в Москву, сдадим тебя Лубянке. А уж они-то тебя разговорят. Можешь не сомневаться.
Наступила тишина. Старик смотрел в окно и о чем-то думал. Вдруг он повернулся к нам и тихо произнес.
— Я уже старый. Я свое уже пожил. А вот вы не избежите господней кары.
— И почему же это мы не избежим господней кары? — раздраженно спросил Николай.
Глаза старика зажглись бешенством.
— Потому, что вы спасли Сатану! — вскричал он.
С верхней полки свесилась голова Ивана Ивановича.
— Ребята, можно сделать так, чтобы этот ненормальный заткнулся? Если вас это, конечно, не затруднит, — вежливо попросил он.
— Запросто, — ответил Сергей, и со всего размаха впечатал старика в стену купе.
Бить стариков, конечно, нехорошо. Но как прикажете относиться к человеку, который едва не угробил три с лишним десятка людей? Лично я к нему никакой жалости не испытывал. У меня, напротив, чесались руки добавить. Старик вытер рукавом пошедшую из носа кровь, с ненавистью взглянул на Сергея, но ничего не сказал. Почему Иван Иванович был в его глазах Сатаной, мы так и не узнали. Больше он не произнес ни слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});