с трудом, но удалось это вытрясти из старика. Линас пострадал и сильно, лекари схватились за голову и увезли его, сказав старому Раудису ждать весточки.
— Ожоги, — вздохнул пан Раудис. — Сильные. Глядя на них и не поверишь, что дело в упавшей балке было. Ощущение, что его что-то сжигало изнутри.
Я нахмурилась, пытаясь понять, что могло произойти. Было какая-то ещё ловушка? Или каким-то образом так подействовало проклятие? Пожалуй, не лишним будет написать маме и заглянуть к пани Василине. У них много опыта, явно подскажут, в чем может быть проблема.
Я распахнула дверцы шкафчика, окидывая взглядом его содержимое.
— Пан Раудис, необходимо прямо сейчас пойти и подать заявление на ведьму в магистрат.
— Девочка, проклятия не запрещены законом, — вздохнул он.
— Проклятия — нет, — ответила я, взяв темно-зелёный пузырек с живительной росой, — а вот поджог — это уже серьёзно.
— Только вот доказательств нет, что это Гедре, — заметил пан Раудис.
— Это задача управления найти доказательства, — не смутилась я. — Так, я сейчас сделаю зелье для внутренней силы и восстановления тела. Мы любым способом попадем в лекарню.
В какой-то момент я почувствовала, что на меня очень внимательно смотрят. Подняв взгляд, я встретилась глазами с паном Радуисом.
— Да?
— Скажи, Ядвига, ты так беспокоишься о Линасе?
Вроде бы простой вопрос, а внутри почему-то все замерло. Что ответить? И почему язык онемел, словно я сунул в рот ледяную сосульку. Зато сердце в груди бессовестно пропустило удар.
— Я — зельевар, который не может стоять в стороне, когда людям плохо, — ответила как можно невозмутимее. — К тому же я не могу оставить в беде таких прекрасных мастеров.
— Ядвига.
Я подавилась словами, которые собиралась говорить дальше. Поняла, что меня раскусили с первой фразы. Кажется… Локис Раудис слишком опытен и проницателен, чтобы поверить в пустую болтовню маленькой ведьмочки.
— Ну… Я никогда не прощу себе того, что не помогла спасти человека, с которым мы так славно цапаемся.
На меня ещё посмотрели несколько минут, а потом на губах Раудиса появилась ухмылка. Мол, так бы сразу. И внутренний голос подсказал: под «цапаемся» поняли совсем другое.
Почувствовав, что щеки начинают пламенеть и становится жарче, я принялась за зелье. Муррис начал ластиться и мурлыкать. Пан Раудис тихо рассмеялся.
— Чудный котик у тебя, Ядвига. Я бы завел себе такого же. Линас тоже любит пушистых.
Я кивнула, руки быстро сновали над мисочками, флакончиками и бутылочками. В нужных пропорциях все падало на деревянной досточке, в воздухе появился острый и свежий аромат. Одно его присутствие успокаивало и наполняло силой.
Пан Раудис задумчиво следил за тем, что я делаю.
— Первый раз вижу, как работает зельевар, — признался он. — Завораживает.
Это было странно, но я поняла, что смутилась. Вроде бы одно слово, а настолько приятно, словно прочитали целую поэтому. Или дело в том, что пан Раудис сам мастер от Ловкорукого? Поэтому как что-то вроде признания уровня другим профессионалом.
Через некоторое время я разлила искрящееся весенней зеленью зелье по бутылочкам, запечатала и повесила на пояс. Он у меня заговоренный, зелья тут в безопасности. Уже хотела сказать, что можем выдвигаться, как на подоконник вдруг опустился листик, переливаясь рубиновым светом.
— Ядвига, почта! — оповестил Бунжик с таким видом, словно сам эту почту доставлял.
Я метнулась к подоконнику и подхватила листик. Пробежала глазами послание. Чуть не скрипнула зубами от досады, хотя стоило бы радоваться.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил пан Раудис.
— Сообщение от пани Каталюте, — сказала я. — Нужно заскочить в магистрат. Там важный вопрос по поводу лавки. Но пишет, что это ненадолго.
— Значит, зайдем перед лекарней, — тут же решил он. — Я заодно напишу заявление. Ты абсолютно права, девочка. Нельзя оставлять деяния Гедре вне закона.
— О, я знала, что вы так сделаете, — улыбнулась я. — Тогда идем!
Заперев дверь лавки и накинув защитное заклинание, мы с паном Раудисом отправились в магистрат, ещё не подозревая, что нам там ожидает.
* * *
Никогда не думала, что буду на такой скорости мчаться в магистрат, да ещё и при этом тянуть на буксире пана Раудиса. Он, конечно, мужчина ещё вполне бойкий, но за мной однозначно не поспевал. Виной тому или больные ноги, или стресс, пережитый совсем недавно. Все же одними успокоительными настоями все не снимешь.
Про себя надеясь, что встречу Раду и смогу перекинуться с ней хоть парочкой слов, однако на её месте была незнакомая светловолосая панна. Вполне приятная, но… не Рада. Улыбнувшись, она выдала мне пакет документов.
— Панна Торба, пожалуйста, ознакомьтесь и проставьте подписи в нужных местах. Они там обозначены магической галочкой. Если будет что-то неясно, то спрашивайте, расскажу и подскажу.
— Спасибо, — пробормотала я, беря пачку бумаг. Потом покосилась на пана Раудиса, который задумчиво изучал шкафы с документацией.
— Подскажите, пожалуйста, а где можно написать заявление в управление? Есть ли тут их филиалы?
Светловолосая панна с интересом посмотрела на меня и деловито уточнила:
— Какого рода заявление? Что стряслось?
— Поджёг гончарной мастерской, — ответил пан Раудис, и я невольно вздрогнула.
В его голосе было столько льда и горечи, что стало сразу ясно. Дело совсем не в мастерской, а во внуке, которому сейчас очень плохо.
Панна изменилась в лице и кивнула:
— Да, конечно, следуйте за мной.
Пока они отсутствовали, я внимательно изучила все документы. Там говорилось, что пан Дудоля не имеет никаких прав на лавку Орбаса, предъявляет мне неправомерные требования и не в состоянии предоставить доказательства, согласно которым может претендовать хотя бы на забор.
Уф. Эти мудреные юридические вензеля. Терпеть не могу! Временами кажется, что те, кто составляет законы, никогда не принадлежали к человеческой расе. Потому что люди так изъясняться не могут, однозначно!
В бумагах было сказано, что через три нужно прибыть в ельнясский суд, будет проходить слушание нашего дела. Что ж, три дня — это хорошо. Молодец, пани Каталюте, хорошо сработала. Конечно, не знаем, что там дальше, но мне однозначно нравится её работа.
Подписав документы, я сложила их аккуратной стопочкой. Так, теперь дождемся пана Раудиса и заглянем к Линасу. Внутри, конечно, было боязно. Я понятия не имела, как он сейчас выглядит и захочет ли, чтобы… видела его таким. Мужчины — существа специфические. Не любят, когда знают про их слабости. Особенно женщины.
Я вздохнула. Хотя, по большому счету, мы одинаково смертны, уязвимы и беспомощны перед волей богов. Поэтому быть храбрым и делать все, что можешь, — это одно, а вот изображать из себя железного человека — совершенно другое.
Пан Раудис вернулся уже в более приподнятом