привычном понимании этого слова.
У Руана похожий вид, одна лишь я наблюдаю за всеми с ничего не понимающим выражением на лице.
– А что тогда будет? – спрашиваю, а после раздается рычание Сверра. Он встает во весь свой немалый волчий рост и открывает пасть, щерится, демонстрируя острые клыки, клацает у лица Седрика, все еще покрытого тканью. И ужасная догадка простреливает меня. – Он же не собирается его съесть?!
И как только произношу свои слова, меня тут же начинает мутить, еле как сдерживаю рвоту.
Вот только после рыка Сверра Руан достает из кармана цветок камелии, заставив меня приоткрыть от удивления рот. Я думала, этот артефакт заберут императорские стражники. Дядя Рагнар не допустил бы, чтобы украшение такой силы было вне зоны влияния правящей семьи. Видимо, что-то такое отражается на моем лице, так как белобрысый волк фыркает, во всяком случае, мне кажется, что это так. Будто выражает пренебрежение тем, что кто-то может отнять у него семейную реликвию.
– Что происходит? Мне объяснит кто-нибудь? – все же задаю вопрос, нарушая тишину.
Арден в этот момент стягивает с Седрика ткани плащей, развязав предварительно веревки. А после этого Руан кладет артефакт на грудь умершего.
– Тихо, – говорит брат и подходит ко мне, внимательно заглядывает в глаза и качает головой, намекая, что сейчас не время объяснений.
Я затыкаюсь, вняв его просьбе, и вместе со всеми наблюдаю за тем, как ничего не происходит. Я полна скепсиса, складываю руки на груди, проходит секунда… Другая… И только хочу закатить глаза, как вдруг… Тело Седрика, уже посиневшее, загорается адским пламенем. Вот только огонь не красный, как обычно, а белый, непривычный глазу. Мы отходим назад, чтобы языки пламени не коснулись наших тел, только Сверр продолжает стоять слишком близко. Настолько, что его лап изредка касается этот странный белый огонь.
Порываюсь крикнуть, чтобы отошел, мое сердце гулко бьется от тревоги за него, но Арден закрывает мне рот рукой, так что из меня вырывается лишь еле слышное мычание. Но спустя минуту свою ладонь брат убирает, я уже успеваю понять, что огонь Сверра не жалит, а будто ласкает, почитая, как свое драгоценное и любимое дитя.
– Началось, – с благоговением шепчет мне над ухом Арден, и я после его слов снова обращаю внимание на горящее тело и замечаю, что от него практически ничего не осталось, лишь тлеющий догорающий пепел.
И на месте некогда чужого мужского тела остается лишь артефакт, который сияет, словно его распирает от чужой… Души?
Сверр поднимает голову и воет, а после из цветка камелии появляется дух белого волка. Более матерого, чем мой белобрысый, с оттенком подпалин на шерсти, но такой же гордый, даже крупнее стоящего напротив него живого волка.
– Ррр… – сначала я слышу лишь рычание Тирольского-младшего, но чем тщательнее вслушиваюсь, тем отчетливее слышу в рыке едва различимые слова: – Пр-р-риму… силу… Пр-р-редков. Дар-р-руй… по тр-р-радициям и пр-р-раву наследования…
В ответ тишина. Призрачный белый волк наклоняет голову набок, будто придирчиво рассматривает кандидата. И молчит. Я уже начинаю нервничать, наблюдая за битвой волчьих взглядов, как вдруг раздается призрачный рык.
– Осуждаешь? – голос Седрика.
– Не понимаю, – раздается ответ от Сверра.
– Поймешь, – печально убеждает внука мужчина, – как только пр-р-римешь силу.
Затем Сверр, дождавшись кивка от деда, делает шаг вперед, а после вокруг них начинает сиять круг, словно очерченный магией. Внутри, касаясь их тел, закручивается вихрь. Постепенно тело призрачного белого начинает истончаться, его энергия утекает в пасть белобрысого, отчего глаза у него становятся стеклянными и белесыми. А затем раздается вой, треск и отзвуки грома.
– Подтверждаю, – величественно произносит Руан и встает на одно колено, склоняя голову.
– Подтверждаю, – повторяет все эти действия Арден.
– Подтверждаю, – немного замешкавшись, я тоже следую правилам ритуала наследования, хотя не до конца понимаю, что именно наследует Сверр.
Он ведь и без этого белый волк. Неужели у них, чтобы получить статус альфы, все происходит настолько сложно?
А затем раздается вой Сверра, после чего у меня стала кружиться голова, а перед глазами все плывет. В какой-то момент я оседаю на пол, поддерживаемая братом, и спустя несколько секунд падаю в темноту. Не знаю, сколько проходит времени, но когда я прихожу в себя, в голове светло, будто что-то прояснилось. Я поднимаю голову, осматриваюсь по сторонам и понимаю, что в пещере мы одни – я и Арден.
– Где Сверр и Руан? – спрашиваю, отчетливо слыша в голосе панику.
Брат встает и протягивает мне руку, помогая подняться с колен.
– Я отвезу тебя домой, в стаю, Дана, – как-то устало вздыхает он, а затем приобнимает меня за плечи.
– Куда они делись? Почему мы только вдвоем? – еще раз задаю вопрос, когда мы уже выходим из пещеры на свежий лесной воздух.
– Не знаю, Дан. Сверр еще в Небесном Логе попросил меня позаботиться и отвести тебя домой, – говорит все, что знает. – Хотя я и без этого не сводил бы с тебя глаз. Мы ведь одна кровь. Идем, думаю, твои родители с ума сходят от беспокойства.
Тянет меня в сторону машины, все также стоящей на том же месте, где мы ее и оставили. Арден сел за руль автомобиля и тронулся с места. Всю дорогу, чем дальше мы ехали, тем сильнее все леденело у меня внутри. Так что к тому моменту, как я ступила на землю родной стаи, я была уже совершенно другой Данутой.
Вперед стоит отец, подле него Валир. Позы у них одинаковые: ноги широко расставлены, руки скрещены на груди, брови сдвинуты над переносицей, взгляды исподлобья.
– Меня ждет нагоняй, – мрачно говорю Ардену, который стоит рядом со мной бок о бок.
Он неопределенно качает головой, но я уже делаю шаг вперед, и это становится спусковым крючком. Оба – и отец, и брат – подрываются со своего места и ураганом налетают на меня.
– Несносная девчонка, – рычит недовольно отец, но вопреки грозному тону стискивает меня в объятиях, приподнимая и прижимая к своей мощной груди. – Мать столько слез пролила.
А про себя ничего не говорит, но судя по колотящемуся сердцу, он переживал не меньше