— Они пытались, но тут ведь трудилось столько рабочих! Представь себе, они прорубили в скале секретные проходы, потом погребальные камеры. И еще подумай обо всех повозках с сокровищами, которые нужно было сюда доставить.
— Тайна перестала быть таковой, — сказала я. — А потом пришли грабители. Странно, что их не отпугнуло проклятие.
— Безусловно, отпугивало, но несметные богатства, найденные в гробницах, могли показаться стоящими того, чтобы обречь себя после смерти на вечные муки. А поскольку они были достаточно умными людьми, чтобы отыскать сокровища, они надеялись, что у них хватит ума избежать кары за это.
— И все-таки сэр Эдвард, который всего лишь работал во имя науки и отдавал свои находки в музеи, был убит, тогда как грабители, которые искали только личной выгоды, избежали проклятия.
— Смерть моего отца была естественной и не имела ничего общего с этим проклятием. Она имела вполне реальные причины.
— В которые, впрочем, никто не верит.
— Да брось ты, Джудит. Ты же не стала суеверной?
— Не слишком. Но думаю, все становятся немного суеверными, когда их любимые в опасности.
— Опасность? Что за чепуха! Глупые сказки.
— И все же… он умер.
Он поцеловал меня в лоб.
— Глупенькая Джудит. Ты меня удивляешь!
— Это научит тебя не слишком полагаться на мое благоразумие, если речь идет о тебе. Мудрецы глупеют от любви — а уж женщины — и подавно.
Мы немного помолчали, потом я произнесла:
— Я видела Мустафу и Абсалама. Они сказали, что я должна убедить тебя вернуться домой.
Это его рассмешило.
— Ну что за глупость! — покачал он головой. — Сказка, которую придумали, чтобы отпугнуть грабителей. Но не отпугнули! Почти каждая из найденных когда-либо гробниц уже была разграблена. Поэтому-то каждый археолог и мечтает найти гробницу, которая оставалась бы нетронутой с тех пор, как ее запечатали две тысячи лет назад, или около того. Я хочу первым ступить в такую погребальную камеру. Представь себе этот восторг! Увидеть следы, оставленные в двухтысячелетней пыли тем, кто последним выходил из гробницы, или цветок, возложенный скорбящими родственниками за минуту до того, как вход в тоннель замуровали, оставив погребенного покоиться в мире тысячи лет. О, Джудит, ты не представляешь, какой это восторг!
— Мы должны попытаться реализовать твою мечту.
— Дорогая, ты говоришь так, словно я — маленький мальчик и меня нужно подбодрить.
— Человеческая натура многогранна, и подчас величайшие археологи в глазах своих любящих жен — маленькие дети.
— Я так рад, что ты здесь, со мной, Джудит! Ты всегда будешь со мной. Ты будешь идеальной женой.
— Странно.
— Что?
— То, что ты это сказал. Знаешь, Дизраэли посвятил одну из своих последних книг жене, Мари Энн. Посвящение гласило: «Идеальной жене».
— Увы, — ответил он, — я совершеннейший невежда во всем, кроме своего предмета.
— Ты — специалист, — возразила я, — а зная столько в одной сфере, ты не можешь быть так же осведомлен в других. А Дизраэли женился на ней из-за денег, но когда они состарились, он был готов жениться на ней уже по любви.
— Ну тогда, — легко согласился Тибальт, — это действительно идеальный союз.
Если так случиться со мной, — подумала я, — это будет огромная радость.
Потом он стал рассказывать мне о местных традициях, рисуя передо мной захватывающие экзотические картины. Он рассказывал о том, что было найдено в гробницах, наполовину разграбленных сотни лет назад. Я спросила его, зачем египтяне создавали такие ценные произведения искусства для погребения мертвых.
— Они верили, что душа продолжает жить после смерти. Говорят, первым бальзамировали самого Осириса, бога загробного мира и судью всех усопших. Его бальзамировал бог Анубис. А Осириса убил его брат, Сет, который был богом тьмы. Но он восстал из мертвых и родил бога Гора. Когда человек умирает, его идентифицируют с Осирисом, но чтобы избежать разрушения, ему нужно успешно пересечь реку Туат, которая, как говорят, заканчивается в стране бога Солнца, Амон Ра. Эта река полна опасностей, и ни один человек не может плыть по ней без помощи Осириса. Река становится все темнее по мере того, как плывет все дальше хрупкая лодка, в которой находится душа умершего. Вскоре лодка достигает так называемого Аментата, сумеречного места, а далее река становится еще опаснее. Огромные морские чудовища встают из пучин, чтобы напугать душу. Воды вскипают, возникают водовороты, которые грозят затопить утлое суденышко. И только тот, кто жил праведной жизнью на земле, кто был доблестным и сильным, может надеяться выжить — и то лишь с помощью Осириса. И если ему повезло выжить, он прибывает на суд бога Осириса. Тот, кого бог сочтет достойным предстать перед Амон Ра, продолжает свое путешествие. А тот, кто недостоин — уничтожается, несмотря на то, что прошел все испытания. Для того, кто выжил после суда, могила становится домом. Его Ка — дух, который нельзя уничтожить, будет ходить по миру и возвращаться к мумии, которая лежит в гробнице. Именно поэтому считалось необходимым создавать погребальные камеры такими богатыми, чтобы их обитатели не скучали по сокровищам, которыми наслаждались при жизни.
— Думаю, они, должно быть, не слишком довольны, если кто-то вторгается в их гробницы, — сказала я.
— Они? — переспросил он. — Ты имеешь в виду представителей давно вымерших цивилизаций?
— Но должны же быть и сейчас люди, которые верят в старых богов?
— «Аллах велик, и Магомет — пророк его» — ты довольно часто услышишь эту фразу.
— Но есть же люди, которые отождествляют Аллаха с древними богами. Аллах в их представлении так же могуществен, как Гор, Изида, Осирис и все остальные. Я думаю, люди вроде Мустафы и Абсалама верят, что Осирис восстанет и поразит всякого, кто нарушит покой царства мертвых.
— Суеверия. Моя дорогая Джудит, мы наняли около сотни человек. Подумай, что это значит для всех этих людей. Некоторые из них очень бедны, как ты сможешь заметить. Для них раскопки — это редкая удача.
— Ты смотришь на это с практической точки зрения, Тибальт.
— И ты должна делать то же самое.
— Да, я именно так и поступила бы, если бы речь шла не о тебе.
Он рассмеялся. А потом сказал довольно странную фразу.
— Ты слишком сильно любишь меня. Это неразумно.
Потом я прильнула к нему — и мы занялись любовью. Вскоре я уснула.
* * *
Настало время Шем ель Нессим, что, как я понимаю, означало «запах бриза». Все праздновали наступление весны. Дома, в Англии, отмечают Пасху, подумала я. Я представляла себе, как Доркас и Элисон вместе с мисс Круи украшают церковь нарциссами и другими весенними цветами — преимущественно желтого, как мы говорили, солнечного цвета.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});