— Знаю, тебе очень трудно сейчас…
— Что? — ошарашенно выдохнула она.
Велемир осторожно взял пальцами круглый амулет из темной меди, заговорил быстро и ритмично, так, будто читал очередной наговор, призывая в свидетели своих пугающих и злых богов. Юлия слушала, с каждой минутой изумляясь все сильнее, несмотря на то, что почти не понимала того, о чем он говорил. Он говорил про навь, про темную Мару и ее мороки, уводящие от яви, о том, что мороки живут в ней самой, мешая жить и быть счастливой, о том, как важно с ними бороться и как трудно их побеждать.
— Но если кто и может — так это ты. На. Возьми, — сказал жрец, протягивая ей непонятно как оказавшийся на его морщинистой ладони блестящий серебряный полумесяц.
— Серп Морены, — сказал он. — Возьми. Если будет на то воля Богов — он тебе поможет.
Юлия машинально сжала в кулаке украшение. Острые концы месяца больно вонзились в кожу.
— Ты ведь пришла сюда за идолом Велеса?
— Нет… Нет!
Он будто не слышал и продолжал говорить, не глядя на нее, словно щадя. Но слова его вливались в мозг каплями горячей, обжигающей субстанции и оставались там незабываемыми, нерастворимыми, как жженый сахар, упавший в холодную воду.
— …только ты сможешь взять Велеса. Я имею в виду — взять без опасности для себя.
— Что? Что?!
Невозможно было поверить в то, что этот человек, так пугавший ее одним своим существованием, вдруг теперь сам говорит о какой-то помощи… И, главное, зачем?!
— А еще более — без опасности для мира, — продолжал Велемир. — Если идол попадет в руки обычного человека…
Жрец покосился на нее, испуганно замершую на конце лавки, со вспотевшими висками, прижимающую к груди руки, сжатые в кулачки, и невольно усмехнулся уголком тонкого рта.
— …то это грозит ему неизбежной и скорой гибелью. Никто не может вынести соблазнов, дающихся хранителем кладов, хозяином мира. Но если волшебный предмет окажется в руках такого… человека, как Медведь… — Он замолчал. Видно стало, что впервые за долгое время этому человеку трудно подбирать нужные слова.
— …неизбежная гибель грозит всему, что ты привыкла считать этим миром…
— Но ведь…
Юлия вдруг вспомнила строчки, прочитанные ею, когда она лежала на темно-синем белье в постели Марка, пока сам он спал, предвкушая во сне их счастливое будущее.
— Но ведь, кажется, он дает мощь, достаток, благополучие…
— Да, — подтвердил Велемир. — Да, все так. И еще — он отнимает другое. Главное! Если Медведь все-таки найдет дорогу к идолу — а он это сделает, рано или поздно, то… Все, что мы пытаемся возродить — а это не может быть быстро! — то все усилия пропадут впустую и Русь погрузится во мрак гораздо худший, чем тот, в котором она пребывает сейчас… гораздо больший. И из него уже вряд ли будет путь к возрождению.
Юлия мало что понимала из того, что говорил этот странный человек с ледяным взглядом. Нет, в принципе, ничего непонятного в его словах не было, если не считать полную нереальность всего происходящего. Все же главного она не понимала и задала вопрос, самый главный, давно крутившийся у нее на языке, когда она боялась и не смела перебить Велемира. Теперь он замолчал, опустив водянистые глаза на пол, усеянный крошками сухих дубовых листьев. Юлия произнесла:
— Зачем ты мне все это говоришь?
Он испытующе посмотрел ей в глаза. Юлия захлопала ресницами, совершенно искренне ничего не понимая.
— Только ты сможешь это сделать.
— Но я не собираюсь ничего…
— Я догадываюсь о том, зачем он тебе нужен, — объявил жрец, глядя на Юлию прямо и твердо.
— Он мне не нужен, я просто…
— Может быть, у тебя все и получится… Главное — чтобы он не вышел в мир. Если ты осуществишь свое желание — что ж… — Жрец помолчал, словно сам не очень верил в то, что говорил… — Тогда все будет так, как должно, в любом случае. Если же нет…
— Если нет? — невольно затаив дыхание и напрягшись до невыносимой боли между лопаток, переспросила она…
— Если нет, — повторил Велемир, — ты — единственная, кто сможет его уничтожить.
— Уничтожить?!
Юлия не верила своим ушам.
— Уничтожить?
— Наши предки не зря спрятали его много веков назад, закрыв ход в навь! Равновесие, какое бы оно ни было, долго царило на этой земле… Только сейчас люди уже так близко подобрались к опасности, содержащейся в идоле — не только Медведь охотится за ним, не понимая, не желая понимать того, что он несет — конец всему… Прятать идол теперь бесполезно, да и невозможно… Я долго думал. Если реликвия найдется — ее необходимо уничтожить.
— Как?
— Быть сожженной в реке Смородине.
— Как?!
Это уже было слишком. И Юлия неожиданно для себя расслабилась. Во-первых, потому, что невозможно было постоянно находиться в таком напряжении. А во-вторых, — пришла в голову простая мысль: «Ведь он не в себе! Трудно не свихнуться, живя здесь, среди волков и оборотней, вечно занимаясь ворожбой и гаданиями на дохлых курах!»
— Сгореть… в реке?
Показалось бы — он издевается или шутит, если бы не оттенок страдания, сделавший его худое лицо еще более изможденным.
— Да. Но сперва нужно найти Калинов мост, а потом бросить идол в огонь реки… Никто из людей, каким бы он ни был, не сможет этого сделать.
— Почему? — спросила она с недоверием.
— Потому что с того момента, как идол окажется в руках человека — не человек хозяин идола, а наоборот… Перед силами нави мы все бессильны. Это может сделать только тот, кто умер.
— Тот, кто умер… — механически повторила Юлия.
— Да. Или…
Велемир снова взглянул на нее недоверчиво и одновременно ласково, будто жалел.
— Или тот, кто еще не родился…
— Но как я смогу это сделать, сидя здесь взаперти?! Я не знаю, что со мной сделают завтра…
Озарение, как вспышка, обжегшая горло радостью, вспыхнула, ослепив. Она так привыкла считать Велемира врагом, все время подспудно ожидая от него опасности и подвоха, что не сразу сообразила: он — ее спасение! Он выпустит ее отсюда, раз считает почему-то, что именно она может утопить предмет, который его так пугает! Он откроет дверь, даст ей увидеться с Марком, и они убегут отсюда, постаравшись забыть все как больной бред! Юлия открыла рот, чтобы заговорить об этом, но жрец опередил ее, и сказал, поднимаясь с лавки:
— Я буду просить богов помочь нам…
— Да, но…
Он ушел так быстро, что Юлия даже не успела вскочить вслед за ним с лавки. С болью и разочарованием она услышала, как поворачивается ключ в амбарном замке снаружи.
Перед тем как огонь свечи, вздрогнув, погас, погрузив все во тьму, Юлия разжала затекший кулак. Края полумесяца потемнели от крови, сочащейся из ее ладони.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});