— У нее был застывший взгляд, — задумчиво повторила мисс Марпл. — И она смотрела через плечо миссис Бэдкок на стену. Что же было на этой стене?
— На стене? Какая-то картина, — сказала миссис Бэнтри. — Кажется, итальянская. По-моему, копия мадонны Беллини, но тут я не уверена. В общем, дева держит смеющегося ребенка.
Мисс Марпл нахмурилась:
— Не представляю себе, чем ее могла так заворожить картина.
— Тем более она видит ее каждый день, — заметила миссис Бэнтри.
— Наверное, по лестнице поднимались люди?
— О да, поднимались.
— Кто именно, не помните?
— Вы считаете, что она могла уставиться на кого-то из гостей, поднимавшихся по лестнице?
— Почему бы нет?
— Да… действительно… Сейчас, попробую вспомнить. Там был мэр, разряженный, со всеми регалиями, его жена, длинноволосый мужчина с забавной бородкой, такие нынче в моде. Молодой еще человек. Девушка с фотоаппаратом. Она примостилась прямо на лестнице — удобно снимать, как люди, поднявшись, здороваются с Мариной… Там были еще двое, я их не знаю. Наверное, киношники. И Грайсы из «Лоу фарм». Может, был еще кто-то, но сейчас не вспомню.
— Не густо, — проворчала мисс Марпл. — Что было дальше?
— То ли Джейсон Радд задел жену локтем, то ли еще что-то, во всяком случае, она вдруг очнулась, улыбнулась миссис Бэдкок и начала говорить обычные любезности. Опять стала сама естественность, очарование, дитя природы, в общем, как обычно.
— А потом?
— Потом Джейсон Радд предложил им выпить.
— Что именно?
— По-моему, дайкири. Он еще сказал, что это самый любимый коктейль его жены. Один бокал он протянул ей, а другой — этой Бэдкок.
— Это очень интересно, — пробормотала мисс Марпл. — Весьма интересно. Что же было дальше?
— Не знаю, я повела стайку женщин на экскурсию по туалетным комнатам, и все. А потом бежит эта секретарша и говорит, что кому-то стало плохо.
Глава 7
Дознание оказалось коротким и принесло разочарование. Опознал умершую муж, прочие показания были медицинскими. Причиной смерти Хитер Бэдкок явились четыре гранулы гиэтиладексилабарбохинделоритата или что-то в этом роде! Сведений о том, как препарат попал в организм, не было.
Дознание отложили на две недели.
Когда все стали расходиться, детектив-инспектор Фрэнк Корниш окликнул Артура Бэдкока:
— Можно вас на пару слов, мистер Бэдкок?
— Конечно, пожалуйста.
Артур Бэдкок более чем когда-либо походил на кусок изжеванной веревки.
— Ничего не могу понять, — бормотал он. — Просто ничего не могу понять.
— У меня здесь машина, — сказал Корниш. — Давайте я отвезу вас домой? Там и поговорим. И удобнее, и никто мешать не будет.
— Спасибо, сэр. Да, да, конечно, так будет лучше.
Они подъехали к ладным, выкрашенным голубой краской воротцам дома номер 3 по Арлингтон-клоуз. Артур Бэдкок пошел вперед, инспектор — за ним. Хозяин достал ключ, но не успел вставить его в скважину, как дверь открылась изнутри. Открывшая ее женщина, чуть смутившись, отступила назад. Артур Бэдкок даже вздрогнул.
— Мэри, — проговорил он.
— Я как раз готовила вам чай, Артур. Решила, что после дознания чашка чаю вам не повредит.
— Большущее вам спасибо, — поблагодарил Артур Бэдкок. Он замялся. — Познакомьтесь. Инспектор Корниш. Миссис Бейн. Моя соседка.
— Понятно, — сказал инспектор Корниш.
— Я налью еще одну чашку, — сказала миссис Бейн.
Она исчезла, и Артур Бэдкок, слегка мучимый сомнениями, провел инспектора в комнату направо от холла, оказавшуюся гостиной с яркой кретоновой обивкой.
— Очень добрая женщина, — сказал Артур Бэдкок. — Бывают же добрые люди.
— Вы ее знаете давно?
— О нет. Познакомились, как сюда переехали.
— Вы здесь живете два года или даже три?
— Около трех, — уточнил Артур. — А миссис Бейн переселилась сюда с полгода назад. У нее сын работает поблизости, вот после смерти мужа она и перебралась сюда, а сын живет отдельно, но питается у нее.
В эту минуту из кухни с подносом появилась миссис Бейн. Это была брюнетка лет сорока, на лице отпечаталась какая-то неизбывная тревога. Она здорово смахивала на цыганку — цвет кожи, карие глаза и темные волосы. Взгляд был немного странным: чуть настороженным. Она поставила поднос на стол, и инспектор Корниш пробурчал какой-то ни к чему не обязывающий комплимент. Профессиональный инстинкт подсказал ему: будь начеку. От него не укрылись настороженность в ее взгляде, легкий испуг, когда Артур представил его. Он прекрасно знал, что в присутствии полиции многие робеют, и причины обычно две. Первая — люди могли, пусть бессознательно, как-то преступить закон, и, естественно, им становится не по себе — вдруг полиция что-то разнюхала? Но есть и другая робость, и именно с ней инспектор Корниш встретился сейчас, он в этом не сомневался. У миссис Бейн встреча с полицией наверняка уже была, и после этого она к полиции относится опасливо и с подозрением. Надо выяснить об этой миссис Бейн как можно больше.
Поставив поднос на стол и отказавшись от чая — пора домой, — она простилась и вышла.
— Похоже, милая женщина, — заметил инспектор Корниш.
— Да, очень. Очень добрая, очень хорошая соседка, очень чуткая, — охарактеризовал ее Артур Бэдкок.
— Она и ваша жена были добрыми подругами?
— Нет-нет, этого я бы не сказал. Добрососедские отношения, вполне уважительные. Но подругами я бы их не назвал.
— Понятно. Итак, мистер Бэдкок, мы хотим, чтобы вы рассказали нам все, что знаете. Результаты дознания, наверное, вас потрясли?
— Еще как, инспектор. Конечно, я сразу понял, что вы заподозрили неладное, я почти и сам в это поверил — ведь Хитер всегда была отменного здоровья. Можно сказать, вообще не знала, что такое заболеть хотя бы на день. Так что я и сам себе сказал: «Тут что-то неспроста». И все же это настолько невероятно, понимаете, инспектор? Просто в голове не укладывается. Как называется эта штука… гиэтилгек… — Он остановился.
— Есть вариант полегче, — сказал инспектор. — У этого препарата есть свое коммерческое название — «Калмо». Вам он никогда не попадался?
Артур Бэдкок, ошарашенный, покачал головой.
— Им больше пользуются в Америке, чем здесь, — объяснил инспектор. — Там, насколько я знаю, он довольно популярен и вполне доступен.
— А от чего он?
— Этот препарат, насколько мне известно, снимает волнение, успокаивает, умиротворяет, — рассказал Корниш. — Его прописывают тем, кто находится в состоянии стресса; страдает от перенапряжения, депрессии, меланхолии, сонливости и прочих подобных явлений. Нормальная доза неопасна, но принимать этот препарат в больших количествах не рекомендуется. Судя по тому, что обнаружено в организме вашей жены, обычная доза превышена в шесть раз.
Бэдкок уставился на инспектора.
— Хитер в жизни ничего подобного не принимала, — сказал он. — Я в этом абсолютно уверен. Она не из тех, кто помешан на лекарствах. Она вообще не знала, что такое депрессия или обеспокоенность. Таких жизнерадостных женщин, как она, я за всю жизнь не встречал.
Инспектор кивнул:
— Понятно. И никакой доктор ничего такого ей не прописывал?
— Нет. Точно. Я в этом уверен.
— Кто был ее врачом?
— Вообще-то она приписана к доктору Симу, но, если не ошибаюсь, ни разу к нему не обращалась.
— Выходит, — задумчиво произнес инспектор Корниш, — она не из тех женщин, кто принимает такие средства?
— Конечно, не из тех, инспектор, и думать нечего. Она приняла это по ошибке, уж не знаю какой.
— Очень трудно представить себе такую ошибку, — сказал инспектор Корниш. — Что она ела и пила в тот день?
— Сейчас, надо вспомнить. На ленч…
— Ленч не нужен, после него прошло слишком много времени. Препарат, принятый в таком количестве, действует быстро и внезапно. Чай. Постарайтесь вспомнить про чай.
— Ну, мы вошли в палатку для чая, в саду. Там толпилось множество народу, но в конце концов мы получили по булочке и чашке чаю. Быстренько с этим разделались, потому что в палатке стояла жуткая духотища, и снова вышли на свежий воздух.
— То есть там она съела булочку и выпила чашку чаю. Все?
— Да, сэр, все.
— И после этого вы прошли в дом?
— Да. К нам подошла молодая дама и сказала, что мисс Марина Грегг будет очень рада видеть мою жену в доме, если та не возражает. Разумеется, жена пришла в восторг. Марина Грегг в последнее время у нее с языка не сходила. Все кругом из-за этого приема были так взбудоражены. Что я вам говорю, инспектор, вы это знаете не хуже меня.
— Да, правда, — согласился Корниш. — И моя жена была взбудоражена. Еще бы, ведь народ со всей округи собрался, люди заплатили по шиллингу — посмотреть, во что превратили Госсингтон-Холл, хоть краешком глаза взглянуть на Марину Грегг.