Расселл спросил:
— Ты знаешь, где находишься?
— Нет, — ответил десантник, — меня послали найти кого-нибудь, кто знает[39].
* * *
Рядовой Джеймс Идс из 82-й дивизии приземлился со своим парашютом в огромную кучу навоза (характерная деталь ландшафта Нормандии). По крайней мере это была действительно «мягкая посадка». Из фермерского дома вышли три немецких солдата и побежали к нему. «Вот черт, — сказал он себе. — Из огня да в полымя! Сначала отхожее место, а теперь еще и это!» Его винтовка все еще была пристегнута к груди. Он не мог быстро высвободиться из своей «сбруи» (в британских воздушно-десантных войсках имелось специальное приспособление для мгновенного сбрасывания амуниции, американцам же приходилось возиться с каждым ремнем). Идс выхватил пистолет и сразу же уложил двух солдат, третий продолжал бежать. У Идса оставался один патрон, и он ждал, когда немец приблизится, а потом выстрелил в него с двух шагов.
Идс так и не успел скинуть с себя амуницию, когда по нему открыли пулеметный огонь.
— Черт, — воскликнул он, — похоже, все фрицы ополчились против меня, рыжего, перепуганного солдатика!
Пули прошили полевую сумку с провиантом. Идс попытался зарыться в навоз. Потом раздался взрыв, и стрельба прекратилась. Он высвободился и вышел на поле. Сзади послышался какой-то шум, Идс решил испробовать свой «сверчок», и ему тут же ответили двойным щелчком.
«Я готов был расцеловать того парня, — вспоминает Идс. — Первое, что он сказал:
— Я пристукнул этих фрицев за пулеметом одной гранатой, но взрывом сорвало каску, и я не могу ее найти.
Потом он принюхался и воскликнул:
— Господи, как от тебя воняет!»
Десантников 82-й дивизии, высаживавшихся западнее Сент-Мер-Эглиза у реки Мердере, ожидали серьезные трудности. Роммель распорядился открывать при высоком приливе шлюзы в устье реки ниже Карантана и закрывать их при отливе, чтобы затопить долину. Над водой выросла трава, и аэрофотосъемка не смогла зафиксировать подготовленную немцами ловушку. Глубина небольшая, всего около метра, но достаточная для того, чтобы перегруженный парашютист захлебнулся и утонул.
Рядовому Порселле особенно не повезло. Он опустился прямо в реку и с головой ушел под воду. Ему приходилось подпрыгивать, чтобы глотнуть воздуха. «Сердце так колотилось, что я думал — вот-вот разорвется, — говорит бывший десантник. — Я взмолился: Господи, не дай мне утонуть в этой чертовой реке!» Порселла нагнулся, чтобы снять с ног ремни, но пряжку заело. Он подпрыгнул, чтобы подышать, и вдруг его осенило: если стоять на цыпочках, то нос можно держать над водой.
Немного успокоившись, Порселла решил перерезать ремни. Он подпрыгнул, сделал глубокий вдох, погрузился в воду и вытащил нож из правого ботинка. Парашютист вынырнул, глотнул побольше воздуха, наклонился, воткнул лезвие между ногой и ремнем и попытался его перепилить.
«Но ремень не поддавался, — вспоминает Порселла. — Я уже по-настоящему запаниковал. От страха сердце стало биться еще сильнее. Мне хотелось кричать и звать на помощь, но от этого могло стать еще хуже. И я сказал себе: „Думай! Ты должен думать! Почему нож не режет, он ведь острый, как бритва!“
Порселла снова подскочил, чтобы подышать, и успел выговорить:
— О Дева Мария!
И тут до него дошло, что он пытался перерезать ремень обратной стороной ножа. В одно мгновение Порселла освободился от парашюта.
Стало легче. Но все еще тянули вниз сумка с провиантом и фугас. Через секунду и они исчезли. Осторожно переступая по дну, Порселла нашел место, где вода была ему по грудь. Только тогда он обратил внимание на то, что его обстреливают с берега из винтовок и пулеметов. «Нас к таким вещам на учениях не готовили», — подумал десантник.
Неожиданно в небе возникло огромное оранжевое пламя. Подбитый прямым попаданием «С-47» огненным шаром падал на землю.
— Боже мой, — закричал Порселла, — он же валится прямо на меня!
Самолет издавал страшный звук, похожий на ржание умирающей лошади. Порселла попытался бежать, но «С-47» уже рухнул в воду у него за спиной. Снова наступила темнота.
Порселла двинулся к берегу. Вдруг послышалось:
— Вспышка!
Парашютист не верил своим ушам: «Мне казалось, что только я один попал в такой переплет». Он узнал голос. Это был его приятель Дейл Кебл. Порселла протянул правую руку, чтобы дотронуться до Кебла, но тот теперь уже проорал «Вспышка!» и снял с предохранителя «М-1». Дуло покачивалось всего в нескольких сантиметрах от лица Порселлы. Десантник помнил ответ и закричал:
— Гром!
Вместе они, взбалтывая ногами воду, отправились на поиски других парашютистов. Наконец им удалось выбраться на сушу.
Лейтенант Ралф Де Уиз из 508-го полка упал спиной в запруду, где глубина была не более метра. Прежде чем он успел освободиться от парашюта, купол вздулся от ветра и потащил его по воде. Тяжелое снаряжение (запасной парашют, винтовка, мина, полевая сумка) не давало развернуться лицом вверх. Одна стропа прижала каску, которая к тому же крепилась к подбородку ремешком. Лейтенант не мог от нее избавиться, и его голова все время находилась под водой. Парашют проволок его несколько сот метров.
«Несколько раз мне приходила мысль бросить все, открыть рот и утонуть, — писал потом матери Ралф Де Уиз. — Но ветер дергал парашют, голова на какой-то момент выскакивала на поверхность, и я хватал воздух. Должно быть, я наглотался много воды, потому что два дня не мог пить».
Последним усилием воли лейтенант достал траншейный нож и обрезал стропы. Вокруг свистели пули, но он не обращал на них никакого внимания.
Де Уиз все-таки выбрался на берег и встретил своих однополчан. На дороге он приметил двух французов и спросил их, видели ли они американцев. Те не могли его понять. Тогда он показал на американский флаг на своем рукаве. Один из французов радостно кивнул, извлек из кармана пачку сигарет «Лаки страйк» и махнул рукой вдоль дороги. «Я был так счастлив увидеть эти сигареты», — говорил лейтенант.
(О своих переживаниях в день «Д» Де Уиз написав матери спустя два месяца, находясь в Англии. Самое ужасное, по его словам, было то, что у него не осталось сухих сигарет, но ему не хотелось лишать «Лаки страйк» француза. Де Уиз добавляет, что в карманах у него было полно мелкой рыбешки.)[40]
Рядовой 508-го полка Девид Джонс тоже покинул самолет над районом затопления. Он опустился на самом краю запруды, купол застрял на дереве, и Девид вытянул себя из воды с помощью строп. Когда десантник оказался на суше, перед ним возникла другая проблема. Еще в Англии после учений он зашел в придорожный паб и «крепко» подрался с одним парашютистом. Когда их разняли, тот пообещал, что «надерет ему задницу» в Нормандии. И теперь, «представьте себе, — рассказывает Джонс, — первый человек, которого я встречаю в этих топях, — тот самый парень. Он разглядел меня, когда уже наставил свой пистолет-пулемет. Мы обнялись, хлопая друг друга по спине, порадовались тому, что нам пока как-никак, а везет».
36 парашютистов 82-й дивизии утонули в эту ночь. В отчете об операции, подготовленном 25 июля 1944 г., отмечалось, что «один отряд десантников из 507-го полка до сих пор не найден». 173 человека сломали ноги или руки во время приземления, 63 — захвачены в плен.
Большинство американцев попадали в плен до того, как им удавалось освободиться от амуниции. Так случилось и с рядовым Полом Бучеро, индейцем из Луизианы. Его привезли на командный пост, где допрашивали заключенных. Немецкий капитан, говоривший по-английски, требовал, чтобы ему сказали, сколько американских парашютистов высадилось в этом районе.
— Миллионы, — ответил один из «джи-айз». Рассерженный капитан с таким же вопросом обратился к
Бучеро. С заметным индейским акцентом Пол сказал:
— Только я один.
Рассвирепев, капитан приказал американцам заложить руки за голову. Их вывели в сопровождении охраны. По непонятной причине немецкий сержант открыл огонь по пленным из автомата.
«Я до сих пор помню, как он выглядел, — говорит Бучеро. — Низкий, но тяжелого телосложения. Суровый взгляд. Но самая примечательная черта — шрам на правой стороне лица».
Бучеро пуля ранила у левого колена. «Я почувствовал, как будто меня ужалила пчела», — добавляет Пол.
Сержант угомонился, и пленные двинулись дальше. Бучеро старался не отставать, несмотря на боль и накопившуюся в ботинке кровь. И все же он свалился на землю.
Пол рассказывает:
«Надо мной склонился фриц и перевернул меня на спину. Он взвел курок и приставил дуло винтовки к моей голове. Я быстро-быстро начал читать про себя молитву. Но вместо того чтобы нажать на спусковой крючок, немец захохотал и предложил мне американскую сигарету. Возможно, мне следовало выразить благодарность за то, что он сохранил мне жизнь. А я ощущал дикую злобу из-за физического и морального унижения. Меня душила ненависть, и я только мечтал о том дне, когда смогу отомстить немцам»[41].