с Румпелем надо быть осторожнее, что он – сам дьявол из преисподней. Я спросила, почему бы тогда ему просто не отрубить голову. Ну или сжечь на костре, как всех этих исчадий ада. Но папа попросил не говорить таких вещей вслух. И сказал, что всем ему обязан.
«Тогда почему же ты, маленькая глупышка, орала на такого страшного человека?» – хотелось спросить мне очевидное, но я деликатно промолчала.
– Но он всегда беспрекословно слушался отца, и я… честно говоря, я не очень-то поверила папе… А что если папу убил Румпель? Мы ведь тогда никогда не узнаем правду!
Такие же мысли преследовали и меня. Я не ответила.
Несмотря на свою простоту, танец оказался длинным. Очень длинным и тоскливым. Меня уже не радовали искрящиеся в позолоте свечи, переливающиеся на дамах драгоценности, и вся та роскошь, которая нас окружала. Чего-то не хватало… Очень-очень. И было непонятно, чего.
И всё же этот танец закончился. Румпель направился ко мне, и моё сердце затрепыхалось, как лягушка, оказавшаяся в клюве журавля.
– Ваше величество, – Румпель почтительно наклонил голову, но в глазах его сверкала злость, – позволите ли пригласить вас на следующий танец?
– Милый Румпель, но я не планировала танцевать ещё…
– Иногда нам приходится менять собственные планы. А иногда наши планы меняет кто-то другой.
Он снова поклонился и неожиданно взял мою левую руку так, словно я уже дала своё согласие. Вновь заиграла музыка, и мне пришлось уступить ему. Иначе, боюсь, всё обернулось бы публичным скандалом, который для меня был опаснее, чем для него.
– Как продвигается ваше изучение истории Эрталии? – спросил капитан, не отрывая от меня давящего взгляда пылающих глаз.
– Боюсь, что неважно… Подготовка к балу весьма мешала. Я прочитала лишь историю короля Роберта.
– О, похвально. Того самого короля, который предал союзников, а потом оказался предан ими? Весьма поучительный пример.
Мне стало холодно, и я сглотнула. Но затем с усилием подняла глаза.
– Румпель, вы сердитесь, что первый танец я протанцевала не с вами? Но… это же такие мелочи! И потом, это очень способствовало нашему сближению с принцессой, а я бы хотела наладить отношения с Белоснежкой. Во-первых, она – моя наследница. И других у меня не будет, вы же понимаете. А во-вторых, не хочется иметь врага за плечами.
– Я не сержусь, я перестаю доверять тем, кто нарушает договорённости. Тем более, в мелочах.
Холод превратился в ледяной мороз. Угроза в его голосе стала очевидной.
– Вы меня пугаете, – заметила я тихо. – О каком доверии между нами можно говорить, если вы не упускаете случая напугать меня?
– О моём доверии вам.
Ты прав, Волк, ты прав. Вызов можно бросать лишь тому, с кем ты надеешься справиться. Я опустила глаза. В зале послышалось какое-то движение, перешёптывание. Круг танцующих сбился с шага. Но мне было не до того.
– Румпель, простите мне мою глупость…
– Бал будет продолжаться до утра. Но я жду вас после двенадцати на балконе вашей комнаты. Хочу вам кое-что показать.
– Это обязательно?
Он лишь выразительно приподнял бровь. «Обязательно» – поняла я и вздохнула.
– Будь умницей, Майя, – шепнул он, наклонившись к моему уху.
Я отвела взгляд и внезапно увидела… Бертрана. И сердце скакнуло, все умные мысли покинули мою голову, как скворцы, устремившиеся в тёплые края. Кот стоял, смотрел на меня и улыбался. Этот подлец улыбается! Ему весело?! Пока я целый день страдала, он – радовался жизни?!
Ненавижу!
Я обвила шею капитана руками и заглянула в его лицо с утроенной нежностью. Моргнула пару раз для убедительности.
– Вы так умны!
– В каком смысле? – насторожился он.
– Во всех, – выдохнула я, а затем отстранилась.
Взяла его за палец, он преклонил колено, и я обошла вокруг. Это была фигура танца такая. А заодно посмотрела в сторону Бертрана. Но его там больше не было.
– Не меня случаем ищете, Ваше величество?
Голос за спиной был каким-то слишком оживлённым, зло-радостным. Я обернулась.
– О, Бертран! – Не-не, в этот раз я не буду вести себя как дура. – Если честно, даже не думала. Мне капитан Румпель такую забавную историю рассказывал сейчас…
Волк поднялся с колена:
– Бертран, ты загораживаешь танцевальное поле.
Кот прищурился.
– Какая досада, скажите на милость. И что будем делать?
«Он пьян», – вдруг поняла я и испугалась. Все пуговицы его камзола были застёгнуты, и всё равно в одежде чувствовалась небрежность и какая-то... помятость. А ещё от Кота пахло вином. И глаза лихорадочно блестели.
– Отойди с дороги, Бертран.
– А если нет?
– То я тебя подвину. Но лучше не стоит.
Бертран широко улыбнулся, наклонил растрёпанную голову набок:
– Ну, попробуй.
– Тебе лучше просто отступить, – упрямо повторил Румпель. – Не порть никому праздник.
– Господа и дамы! Я вам очень мешаю праздновать похороны? – громко спросил Бертран.
Музыка прервалась. Придворные заахали. Я поняла, что всё плохо.
– Бертран, пожалуйста…
– Пожалуйста что, Майя?
Я шагнула к нему в сильнейшей тревоге. Взяла за рукав. Но ведь не скажешь же на весь зал о том, что нельзя идти поперёк Румпеля?
– Пожалуйста, ведите себя благоразумно.
Он отступил на шаг назад.
– Я очень благ и разумен.
– Бертран, иди… отдохни.
Жёсткий голос Румпеля разрезал тишину, как нож тирамиссу. Музыканты смешались, пары – тоже, музыка смолкла. А я вдруг вспомнила, как Кот бросил вызов королю… И мне стало страшно. Я обернулась к балконам, махнула рукой. Начался следующий танец.
– Ты меня пригласишь? – тихо спросила у Бертрана.
– Нет.
– Значит, я