Если несколько семей живут вместе, то каждая имеет свое место для спанья, отделенное просто положенною на пол плашкою. Оное так узко, что иначе нельзя в нем спать, как совершенно скорчившись. Для грудных детей сделаны колыбели, кои ставятся на пол; по взрослее спят между большими, да и собаки почти всегда тут же. Медвежьи, или тюленьи кожи служат им постелями; за неимением же тех, стелют травяные рогожки, a иногда только сухую траву. Жупаны суть купно и бани их, которые были им до прибытия еще Русских известны. Жар производится в оных наноскою каленых каменьев, a вместо веника употребляется некая выкидываемая морем трава, столь жесткая, что человеку по нежнее конечно обдерет всю кожу. Коняги в бане парятся только, a моются по выходе из оной в море или в речке, зимою равно как и летом.
Всего отвратительнее нечистота вокруг шалашей, ибо островитяне ни для чего далеко от оных не отходят. Сие конечно не может подать выгодного мнения о их опрятстве.
Место для житья, Коняги выбирают по большей части около речек, дабы удобнее в прок рыбою запасаться; притом что бы непременно тут же была, открывающаяся во время отлива, отмель с раковинами; ибо оная есть запасный магазейн Островитян. На лесном острове и в некоторых других местах, около селений нет речек; но дикие потому не переменяют жилищ своих, что шуга, говорят, отцы их жили.
V
Душевные свойства Коняг.
Наблюдая прилежно и во всяких случаях Островитян, я уверился, что они. столько имеют ума и предприимчивости, столько при бедности способов усовершенствовали все свои рукоделия, что по сим качествам не могут назваться совершенно дикими. Правда, круг занятий их весьма тесен, но все ими выработанное придумано и сделано искусно, не смотра на скудость орудий, каковыми европейский художник мало бы что сделать мог. В прежнее время каменный топор, костяная игла, (которые надобно также обделать) и раковина, или у редкого кусок железа, составляли все их механические пособия. И ныне они не много более инструментов имеют, однако обрабатывали и обрабатывают очень хорошо кость и другие вещи; перенимают некоторые поделки от Русских и мало уступают своим учителям.
Привычка, a может быть и неупотребление соли, причиною хорошего у них зрения и верности глаза. Глядя на столярную работу, Американец без нитки угадает, что совершенно равно и что нет. Случалось ездить в байдарках в самые густые туманы, когда не возможно было видеть далее пяти сажень; но Американцы показывают в то время берег и приезжают прямо туда, куда хотят. Если находишься с судном в опасном месте ночью, или во время тумана;то можешь быть спокоен, когда имеет на баке (передняя часть судна) Американца; ибо он всегда увидит каменья в довольном расстоянии; и удивительно, как они умеют различать их в бурное время, когда все море столько же бело и волнуется, сколько и около подводных камней.
Память их, не обремененная учением и познаниями, очень исправна: они по преданиям, рассказывают во время игрищ, давние деяния своих соотечественников. Надобно им однажды что-нибудь услышать, или увидеть какое либо место, что бы никогда не забыть того. в губе, где Коняг проезжал, он знает уже все каменья, и на него можно положиться как на самого исправного лоцмана.
Употребляя всегда и на все со вниманием чувства свои, они довели их до совершенства непонятного Европейцам. Они ездят по морю с такою же верностью, как по сухому пути: мне случалось несколько раз переезжать через довольно широкие проливы, в бурное и туманное или снежное время, и находить прямо селение, в котором быть намеревались. Многие из них предузнают в точности хорошую и бурную погоду. Кто собирается на промысел по далее в море, тот встав до восхождения солнца, садится на шалаш свой, или на пригорок и смотра на то, как сие светило поднимается на горизонт, решается ехать или нет. Сие у них до того взошло в привычку, или лучше сказать образ жизни столько их к тому понуждает, что редко хорошее утро проходит без того, что бы дикие не встретили восходящего солнца с полным на него вниманием, как будто для усовершенствования опытов своих, в рассуждении предвозвещаемой тем погоды. Иные могли бы подумать, что некое верование тому причиною, но я точно уверен в противном.
Таковые качества Коняг совершенно достойным похвалы; но к сожалению, в сравнение с ними должен я теперь поставит другие, узнав кои, едва ли кто прельстится состоянием дикого человека. Неблагодарность, непримиримое мщение к неприятелям, жестокость с каковою с ними обходятся, непривязанность к родным и равнодушие к несчастьям самых ближних, составляют также нрав их. Островитяне весьма притворны и лукавы: никогда не увидишь Конягу в бешенстве; он умеет скрыть сильнейшую даже ненависть, и всякое мщение располагает спокойным духом. Если они приезжают в селение с Русским, разумеющим язык их, то вошед в шалаш на первое сказывают, что Русский сей добрый человек, и знает их язык, дабы тем предостеречь других говорить при нем излишнее. Ему показывают всякие услуги, даже выносят его из байдарки, входя в воду, но верно не удастся ничего от них выведать, и самые услуги их есть не иное что, как действие слабости и страха, без которых конечно превратились бы оные в злоумышление и лютость. Несколько лет назад, когда партия Коняг возвращалась из Сигаки, четыре байдарки уехали наперед и устав от многой гребли, расположились отдыхать на островке, близ новой гавани. Через три иди четыре дни, нашли всех сих людей убитыми, не известно кем; a думают, что другие Островитяне, питающие вражду к ним, нашли их нечаянно сонными, и не оставили случая исполнить мщение свое.
При всех сказанных свойствах Коняги, как и вообще все дикие народы, беспечны в высшей степени и так ленивы, что крайность только может понудить их приняться за что либо. Живучи зимою в селениях островитян я видел, что целый день ни кто почти ничего не делает; лежат все в теплом покое, дремлют и даже мало говорят. Иной возьмет бубен, начнет бить в него, как будто по неволе заставленный, и запоет зевая; a там по времени, также как будто нехотя, и другие пристанут к нему. Иногда вечером поют все при звуке бубнов.
Случается что в жаркий день, после большего перегребу, выйдя на берег, Островитяне лягут отдыхать близ ручья. Всякий говорит: Тана-Юхту воды хочу; но ни кто за ней не встанет. Если находящийся тут Русский велит кому-нибудь принести оной и потом скажет ему, чтобы сам пил; то Островитянин не приминет поблагодарить. Тоже увидит, когда они лежат в жупане: хотя начальник селения говорит, что пить хочет; но и тогда ни кто не тронется с места, если тут нет сына его, или какого мальчика. Приехав в зимнее время в селение, верно услышит, что тут много голодных. Спроси кого нибудь: для чего не отправляется рыбу удить? получит в ответь, что ныне оная не ловится — Неправда, ловится — Да как я поеду, жене без меня скучно будет— Пошли его, он наудить рыбы, и поблагодарит еще.