Мое расследование привело к испорченной мясной туше из-под навеса. Я как раз находилась там и давала главному работнику коптильни советы, как, по моему мнению, лучше предохранить мясо от порчи, когда дверь отворилась, и меня обдало густой волной дыма.
Я обернулась, вытирая глаза, и увидела Дугала Макензи в облаке дыма от дубовых сучьев.
— Наблюдаете за мясной кладовой не хуже, чем за своим медицинским кабинетом, мистрисс? — спросил он ядовито. — Скоро вы возьмете в свои руки весь замок, и мистрисс Фиц придется искать себе работу в другом месте.
— Не имею ни малейшего желания оставаться в вашем поганом замке! — огрызнулась я, продолжая вытирать слезящиеся глаза, причем на платке у меня оставались черные угольные пятна.
Я отошла в сторону и закончила:
— Я хочу только одного: убраться отсюда как можно скорее.
Все еще ухмыляясь, Дугал склонил голову в издевательски-любезном поклоне.
— Я в состоянии удовлетворить это ваше желание, мистрисс. По крайней мере, временно.
Я отбросила платок и уставилась на него:
— Что это значит?
Он закашлялся, отгоняя рукой дым, который теперь тянуло в его направлении. Вывел меня из-под навеса и повел к конюшням.
— Вы говорили вчера Коламу, что вам нужен чистец и какие-то другие замысловатые травы?
— Да, чтобы приготовить лекарство для тех, кто отравился мясом. Ну и что из этого?
Он благодушно пожал плечами.
— Только то, что я собираюсь в деревню к кузнецу, надо подковать трех лошадей. Жена помощника прокурора занимается травами, у нее есть запасы. И без сомнения, найдутся травы, которые вам нужны. Если вас это устраивает, леди, садитесь верхом и едемте со мной в деревню.
— Жена поверенного? Мистрисс Дункан?
Я немедленно почувствовала себя почти счастливой. Перспектива покинуть замок хотя бы на короткое время весьма привлекала меня. Я подняла платок, поспешно вытерла еще раз лицо, сунула грязный платок за пояс.
— Поехали!
Я радовалась короткой поездке вниз по холму в деревню Крэйнсмуир, хотя день был пасмурный и темный. Дугал тоже был в отличном настроении и всю дорогу болтал со мной и шутил.
Сначала мы остановились возле кузницы, где Дугал оставил трех прекрасных лошадей и усадил меня позади себя в седло, чтобы таким образом доехать по Хай-стрит до дома Дункана. Это был солидный дом, на половину высоты обшитый деревом, четырехэтажный, причем в двух нижних этажах окна цветные, составленные из шестигранных стекол светлого пурпурного и зеленого цвета.
Джейли приветствовала нас с восторгом, радуясь нашему обществу в столь непогожий день.
— Это просто замечательно! — воскликнула она. — А я-то искала для себя предлога забраться в кладовую и кое с чем там разобраться. Энн!
На ее призыв явилась из не замеченной мною двери служанка средних лет, с лицом, сморщенным, как зимнее яблоко.
— Проводи мистрисс Клэр в кладовую, — приказала Джейли, — а потом сходи и принеси нам ведро воды из родника. Помни — из родника, а не из колодца на площади! — Она повернулась к Дугалу:
— Я приготовила укрепляющее, которое обещала вашему брату. Зайдемте со мной в кухню на минутку, хорошо?
Я тем временем последовала за тыквоподобным задом служанки вверх по деревянной лестнице и неожиданно для себя оказалась в длинной, полной воздуха галерее. В отличие от других частей дома, окна в этой комнате были двустворчатые; закрытые по случаю сырой погоды, они все же пропускали куда больше света, чем окна в фешенебельной мрачной гостиной внизу.
Джейли как травник явно знала свое дело. Комната была оборудована длинными сушильными рамами, обтянутыми марлей; крюками над небольшим очагом — для горячей сушки, а также открытыми полками вдоль стен; в полках были просверлены отверстия для лучшей циркуляции воздуха. Воздух напоен тонким, особенным ароматом сохнущего базилика, розмарина и лаванды. На удивление современный прилавок тянулся по одной стороне комнаты, на нем располагался примечательный по разнообразию ассортимент ступок, пестиков, чаш для смешивания, ложек — все безупречно чистое.
Прошло некоторое время, прежде чем появилась Джейли, раскрасневшаяся от подъема по лестнице, но улыбающаяся в предвкушении долгих послеполуденных часов за приятными: занятиями: толчением трав и болтовней.
Пошел небольшой дождь, капли стекали по длинным стеклам окон, но в очаге горел огонь, и было очень уютно. Я весьма радовалась обществу Джейли: ее острый язык и откровенно циничные высказывания составляли освежающий контраст с благонравными и робкими разговорами женщин в замке, кроме того, для женщины, живущей в маленькой деревушке, Джейли была весьма образованна.
Она знала при этом все скандальные истории, все, что происходило в деревне и замке в последние десять лет, и рассказала мне немало забавного. Как ни странно, она почти не касалась меня самой. Возможно, это было не в ее вкусе: она предпочитала узнавать обо мне от других.
Через некоторое время я услыхала какой-то шум, доносящийся с улицы, но решила, что жители деревни возвращаются с воскресной мессы. Церковь располагалась в конце главной улицы, от церкви Хай-стрит тянулась к площади, от которой веером расходились небольшие улочки и проулки.
Пока мы спускались от замка к кузнице, я, глядя на деревню сверху, сравнивала ее расположение с расположением костей руки, и это меня забавляло: Хай-стрит — лучевая кость, вдоль нее располагаются магазины и конторы, а также резиденции наиболее почтенных граждан; локтевая кость — Сент-Маргарет-лейн, параллельная Хай-стрит, но более узкая, на ней кузница, кожевенная мастерская и более мелкие заведения других ремесленников. Деревенская площадь (как и все виденные мною деревенские площади, она не квадратная, а скорее удлиненная) — ладонь и запястье, а несколько проулков и отдельных коттеджей — фаланги пальцев.
Дом Дункана стоит на площади, как и положено дому официального лица подобного уровня. Впрочем, суть здесь не только в статусе, но и в удобстве: площадь можно использовать в тех случаях, когда судебное дело, то ли по причине вызванного им общественного интереса, то ли по причинам чисто юридического порядка, выходило за рамки узкой компетенции Артура Дункана. К тому же, как пояснил мне Дугал, и позорный столб находится тут же — этакое безыскусное деревянное сооружение на небольшой каменной плите, водруженное в самом центре площади; по соседству с ним стоит еще один деревянный столб, экономно используемый то как место для порки, то как майский шест[18], то как флагшток или коновязь — в зависимости от потребности.
Шум за окнами становился все более громким и гораздо более беспорядочным, нежели ровный гомон толпы прихожан, расходящихся из церкви к своим домашним очагам, где их ждет обед. Джейли с нетерпеливым восклицанием отодвинула в сторону кувшины и распахнула окно, чтобы выяснить причину происходящего.