идти на открытую конфронтацию. Позиция Петра рядом с Елизаветой оставалась пока незыблемой. Более того, как только прошлись слухи по столице, что мальчишка не намерен возвращаться, государыня сразу же больной сказалась, чтобы попробовать таким вот способом вернуть племянника под свое крыло.
Тем временем жеребьевка окончилась и армии разошлись по своим сторонам, чтобы выслушать наставления своих генералов. Елизавета отбросила раздумья и погрузилась в созерцание разворачивающегося действа.
* * *
— Мне нужно два добровольца, которые останутся охранять крепость, — сказал Румянцев, когда мы отошли на достаточное расстояние о армии Разумовского. — Если все пойдет, как я задумал, то двоих защитников вполне хватит. А если меня разобьют, то и от больше количества людей толку не будет.
— Наверное, меня следует оставить, — я почувствовал, что меня начинает потряхивать. Скорее всего, температура повышается. — Я немного простыл, и толку от меня на поле боя точно не будет, а усугублять недомогание что-то не хочется.
— Разумеется, ваше высочество. Что же вы сразу не сказали, что больны? — Румянцев нахмурился и в его взгляде появилось беспокойство. Как бы то ни было, а подобное внимание со стороны не чужих мне людей было весьма приятно.
— Ерунда, — я махнул рукой. — Просто простуда. Я постою в карауле, а потом быстро вернусь во дворец и покажусь Флемму. Обещаю.
— Крепость построена со всем возможным искусством, ваше высочество, — тут же вылез в наш разговор Лопухин. — Там есть даже каминный зал с настоящим камином, возле которого вы можете согреться.
— Это просто замечательно и как нельзя кстати, потому что я что-то замерз, — и я потер плечи, пытаясь разогнать кровь. — Кого ты мне дашь в пару?
— Полагаю… — Петька медленно обвел взглядом стоящи полукругом новобранцев, — ваше высочество, не сочтите за грубость, но вы настолько миниатюрная, что лучше будет, если вы составите его высочеству компанию, — обратился он к Марии. Девушка вздрогнула и слегка покраснела. Я же внимательно посмотрел на невозмутимого Румянцева. Нисколько не сомневаюсь, что он сделал это намеренно. И что даже, если бы я не заболел, он все равно нашел бы способ засунуть меня в крепость и поставить ко мне в пару Марию, чтобы мы побыли наедине. Вот же сукин сын. Камер пока нет и еще долго не будет, оттого понять, что происходит в ледяной крепости практически невозможно, если только не послать кого-нибудь следить, но это не одобрялось бы, все-таки мы не просто так вдвоем постарались остаться, а по приказу командира во время забавы. Да и кто мог знать, что Мария в моей команде окажется? Вон Софии не повезло, как и половине других девушек, и они в команде ночного императора оказались, и Машка туда же могла попасть, если бы не случайность.
— Ну что, ваше высочество, проявим стойкость и мужество, и будем защищать нашу крепость до последней сосульки! — пафосно провозгласил я, протягивая руку, сжатую в кулак Марии. Она слабо улыбнулась и положила свою маленькую ручку на мой кулак.
Мы направились к крепости, под одобрительные выкрики остальных защитников. У самого входа в крепость я остановился, обернулся и поднял руку вверх, приветствуя своих соратников. Они весьма слаженно ответили какой-то кричалкой, в которой я не разобрал ни единого слова, зато ясно услышал женские голоса, присоединившиеся к мужскому хору.
— Прошу, — я галантно пропустил Марию вперед, хотя по элементарной технике безопасности должен был зайти туда первым и обследовать каждый уголок, чтобы убедиться в том, что моей принцессе ничего не грозит. Но я понадеялся на то, что крепость уже облазили вдоль и поперек, и даже камин затопили. Я быстро вошел вслед за Марией, потому что реально замерз, меня нещадно колотила лихорадка, да и посмотреть на это чудо — камин в ледяной избушке, хотелось просто нестерпимо.
— А здесь на самом деле не слишком холодно, — послышался удивленный голос Марии.
— Почему здесь должно быть слишком холодно? — я прошелся по довольно большой зале и остановился перед камином, ловя исходящее от него тепло.
— Все-таки лед вокруг, — Мария подошла к столу, стоящему посреди залы.
— Далеко на севере живут люди, которые и лета-то толком никогда не видели. Они делают свои жилища из льда, правда, они отличаются от этой крепости тем, что меньше по размерам, и имеют другой вход… Это неважно, — я махнул рукой, заставляя себя отойти от камина, и подойти к окну, на котором с удивлением обнаружил самое настоящее стекло, через которое было хорошо видно каждую деталь уже начавшейся битвы. — Эти северные люди называют свои жилища иглу и прекрасно готовят в них еду, да и, пардон, детишек делают, — я с удовольствием наблюдал, как Мария густо покраснела. — Вы хотите понаблюдать за ходом битвы? — она кивнула, и я немного отодвинулся от окна, предоставляя ей место для обзора. Когда Мария встала рядом, я внезапно очень остро ощутил ее присутствие. Нужно было отодвинуться, пока она не заметила, что что-то не так, но я не стал этого делать, постаравшись сосредоточиться на веселье за окном, набирающем обороты.
Так называемые армии шли друг навстречу другу в классической шеренге, только барабанного боя не хватало, чтобы полностью соответствовать канонам. Вот они сблизились друг с другом настолько, что снежки вполне могли долететь до противника. Но команды пока не поступало ни с одной ни с другой стороны, и поэтому в сторону условного врага летели только одиночные комки снега, словно у того, кто его держал, не выдержали нервы, или же стороны просто прощупывали слабые стороны друг друга.
— Огонь! — это заорал Разумовский, да так, что даже мы услышали.
— В рассыпную! — вторил ему Румянцев. Строй распался и войско под командованием Петьки распалось на отдельных бойцов, которые перешли на бег, огибая строй противника, заходя ему в тыл и атакуя сбоку.
От такого неожиданного действия Разумовский сначала на секунду растерялся, но затем приказал перестроиться и перестал нести тяжелые потери, вот только его оборона была частично разбита, а несколько особо прытких бойцов Петьки неслись на всех парах к крепости, которую, похоже, вообще никто не охранял. Но дело было даже не в этом, обойдя Разумовского с тыла, Петька приказал сомкнуть ряды и таким образом отрезал армию Разумовского от его крепости. Я невольно улыбнулся. Все-таки я не ошибся и вовремя вспомнил, что этот самый раздолбай Петька должен стать одним из самых гениальных военачальников.
Внезапно на периферии зрения промелькнула тень, и я понял, что недооценил Разумовского.
— У нас гости,