что мы живем внутри него, потому что он формирует наше небо и нашу землю, и поэтому единственный способ — единственный способ — спастись, это шагнуть в буквальном смысле в другую реальность, истинную реальность.
Было субботнее утро. Робин сидела в храме Руперт-Корт уже три четверти часа. Сегодняшним лектором был человек, которого она видела читающим лекцию Уиллу Эденсору на Бервик-стрит. Он представился как сын папы Джея, Тайо. Это вызвало бурные аплодисменты, к которым присоединилась и Робин, вспомнив, как Кевин Пирбрайт назвал Тайо “нестабильным силовиком” ВГЦ.
У Тайо, носившего темные растрепанные волосы, были такие же большие голубые глаза, как у его отца, и, возможно, квадратная челюсть Джонатана, если бы он не имел несколько килограммов лишнего веса, из-за чего второй подбородок оказался ниже первого. Он напомнил Робин перекормленную крысу: длинный и острый нос, необычно маленький рот. Речь Тайо была убедительной и назидательной, и хотя изредка в зале раздавался ропот согласия, никто не плакал и не смеялся.
В первом ряду храма сидел известный романист Джайлс Хармон, которого Робин узнала, когда он проходил мимо нее на входе. Невысокий мужчина с длинными серебристыми волосами, Хармон обладал тонкими, почти нежными чертами лица и вел себя сдержанно, как человек, ожидающий, что за ним будут наблюдать. Его сопровождал в храм эффектный мужчина лет сорока, у которого были черные волосы, евразийские черты лица и глубокий шрам, идущий от слегка искривленного носа к челюсти. Пара медленно продвигалась по проходу, махая знакомым и служителям храма. В отличие от Ноли Сеймура, эти двое не демонстрировали смирения, а лишь одобрительно улыбались, когда прихожане уступали им дорогу, и переходили на ряд назад.
За дело, устало подумала Робин, пока Тайо продолжал говорить. Накануне вечером Райан остался у нее ночевать, и после секса было много разговоров, в основном о рисках, связанных с работой под прикрытием. Робин не была ни настолько невежественной, ни настолько самонадеянной, чтобы считать, что не нуждается в советах, но последней ее мыслью перед тем, как заснуть, было: слава богу, что я не рассказала тебе о духовной связи.
Наконец-то Тайо Уэйс закончил свое выступление. Аплодисменты, хотя и были достойными, но не такими восторженными, как в адрес его отца или Бекки Пирбрайт. Свет в храме стал ярче, и Дэвид Боуи снова начал петь. Робин нарочито медленно поднималась со своего места, копаясь в сумочке от Gucci, надеясь, что светловолосая служащая снова подойдет к ней. Джайлс Хармон прошел мимо, величественно кивая налево и направо. Его более высокая спутница осталась возле сцены, в центре скопления людей.
Робин задержалась в проходе, неопределенно улыбаясь и разглядывая нарисованных на потолке пророков, словно видела их впервые. Она была почти под Утонувшим Пророком в белой мантии, со злобными черными глазами, когда знакомый голос произнес,
— Ровена?
— Привет! — сказала Робин. Появилась блондинка, которая ранее подходила к ней, сияя, как и прежде, и держа в руках кипу брошюр, толще тех, что обычно лежали на полках в задних рядах скамей. — Как здорово, что ты снова здесь!
— Я знаю, — сказала Робин, улыбаясь в ответ, — мне кажется, что я не могу остаться в стороне, не так ли?
Когда блондинка рассмеялась, Робин заметила, что кто-то стоит прямо за ее спиной. Обернувшись, она оказалась почти лицом к лицу с Тайо Уэйсом и испытала приступ неприязни. Она не помнила, чтобы когда-нибудь испытывала такую сильную, непосредственную антипатию к мужчине, и ей потребовалась вся ее самодисциплина, чтобы улыбнуться ему в ответ, широко раскрыв глаза и дружелюбно сказав:
— Это было так вдохновляюще. Ваша речь, я имею в виду. Мне очень понравилось.
— Спасибо, — сказал он, самодовольно улыбнувшись и положив руку ей на спину. — Очень рад, что тебе понравилось.
— Это Ровена, Тайо, — сказала блондинка. — Мне кажется, что она…
— Очень восприимчивая, — сказал Тайо Уэйс, его рука все еще лежала на бретельке бюстгальтера Робин. — Да, это очевидно.
Робин почувствовала сильное желание оттолкнуть его руку, но осталась на месте, улыбаясь
— Не хотела бы ты приехать на один из наших выездных семинаров? — спросил Тайо.
— Именно это я и хотела сказать! — сказала блондинка, сияя.
— Что это значит? — спросила Робин, каждый нерв которой протестовал против продолжающегося давления руки Тайо Уэйса на ее спину.
— Неделя твоего времени, — сказал он, глядя ей в глаза. — На ферме Чепменов. Чтобы изучить все более глубоко.
— О, ничего себе, — сказала Робин, — звучит интересно…
— Я думаю, что это очень вдохновит тебя, — сказал Тайо.
— Это действительно здорово, — заверила Робин юлондинка. — Просто быть с природой, исследовать идеи и медитировать…
— Ух ты, — снова сказала Робин.
— Ты можешь взять отгул на работе? — спросил Тайо, его рука по-прежнему лежала на спине Робин.
— Вообще-то в данный момент я как бы ни при делах, — сказала Робин.
— Как раз вовремя! — пропела блондинка.
— Когда это будет? — спросила Робин.
— В ближайшую пятницу в 10 часов утра от вокзала Виктория отправляется микроавтобус, — сказала блондинка. — В этот день на ферму Чепмена приедут три группы. Вот…
Она предложила Робин одну из брошюр, которые держала в руках.
— Это вся информация, которая тебе понадобится, что взять с собой…
— Большое спасибо, — улыбнулась Робин. — Да, я с удовольствием приду!
Тайо Уэйс провел рукой по спине Робин, прежде чем разорвать контакт.
— Тогда увидимся в пятницу, — сказал он и удалился.
— Это так здорово, — сказала блондинка, обнимая Робин, которая удивленно засмеялась. — Только подожди. Честно говоря, у меня просто предчувствие. Ты очень быстро станешь чистой духом.
Робин направилась к выходу. Другая служительница храма протягивала одну из брошюр худому смуглокожему молодому человеку в очках и футболке с изображением Человека-паука. Высокий красивый мужчина со шрамом на лице сейчас разговаривал с одним из сборщиков благотворительных пожертвований, стоявших на входе. Когда Робин проходила мимо него, его взгляд переместился с ее лица на брошюру в ее руке, и он улыбнулся.
— С нетерпением жду встречи с вами на ферме, — сказал он, протягивая большую сухую руку. — Доктор Чжоу, — добавил он в тоном тоне, который говорил: “Но, конечно, вы это знали”.
— О, да, я не могу дождаться, — сказала Робин, улыбаясь ему.
Она вернулась на Уордор-стрит прежде, чем позволила своему