Если бы не все вы — у нас бы совсем ничего не получилось. Фронт без тыла существовать не может. Так что огромное спасибо вам и низкий поклон от всех нас…
Я был счастлив наконец-то служить в родной Горловке. О моём городе можно рассказывать много, но если попытаться сделать это максимально кратко и точно, то, пожалуй, его образ — это двор одного из небольших многоквартирных домов в центрально-городском районе. Там установлено огромное количество с любовью изготовленных одним из хозяев скульптур — русалки, дракончики, разные зверушки, красивые лавочки, навесики и множество всего, построенного и размещённого в такой гармонии, что затмевала любой хвалёный японский «сад камней».
Этот рукотворный оазис среди суровой пустыни — настоящий символ моего родного города. Горловка возникла в голой степи, где не было не только тёплых морей и удобных рек, но даже захудалого леска или выгодного торгового пути. Она выросла на месторождениях угля, и на крови шахтёров, вручную, на безмерной подземной глубине, добывавших его. Молчаливые памятники трудам моих земляков прошедших времён — громады «рукотворных гор», терриконов, то багрово-красные, то иссиня-фиолетовые, зачастую — покрытые зеленью проросших на их скудной почве деревцев и кустарника. Подобно им, растущим на грубой породе руды, не имеющим вдоволь ни воды, ни чернозёма, но всё же торжествующих над смертью своим упорством и силой духа, продолжающим жить, дающим жизнь новой поросли — маленьким кустикам и росткам деревьев, и живут мои земляки.
Невиданным трудом, потом и кровью многих поколений, мой родной город разросся, шагнул от посёлков Зайцево и Гладосово вширь. Развернулся аллеями, площадями и фонтанами. На момент начала проклятой Богом «перестройки» в нём жило триста пятьдесят тысяч граждан!
Я помню те времена. Тогда я был совсем маленьким, мы с родителями ходили в парк аттракционов. Сколько там было счастливых молодых семей, неугомонных и радостных детишек! На каждую карусель очереди приходилось ждать часами. Мороженое и шарики не успевали привозить.
Детский гомон, как писк молодых скворцов, висел в воздухе, заглушая шелест каруселей. Парк был переполнен жизнью, все были счастливы и уверены в завтрашнем дне.
В городе функционировало множество Дворцов культуры. Почтенные отцы семейств, шахтёры разного возраста, в строгих костюмах с галстуками, степенно шествовали во главе своих шумных домочадцев на концерты знаменитых исполнителей. Глубокая внутренняя, а не показная, культура отличала этих людей, каждый день спускавшихся под землю и не знавших, предстоит ли им подняться по окончании смены на поверхность. Не было ни пьяных драк, ни шумной обкумаренной молодёжи — этого мерзкого «приобретения» демократии.
Зимой, когда выпадал снег, на моей родной Штеровке, посёлке на окраине Горловки, уже рано утром везде лежали свежепротоптанные, широкие не тропки, но дороги — многочисленные родители, дети, молодёжь и бодрые пенсионеры спешили по своим делам.
Наступила «перестройка», татарским нашествием прокатилась по землям Востока Украины проклятая «незалежность» — независимость от чести, совести, порядочности и ума. И ещё до начала войны городской Парк культуры опустел. Уныло ржавеют под дождями пара оставшихся каруселей, и лишь разбросанные везде шприцы напоминают о той молодёжи, которая когда-то детьми резвилась в этом парке.
Почти исчезли шахтёрские династии, в загоне когда-то почётный шахтёрский труд. Немногочисленные, презираемые обществом, лишённые средств к существованию и смысла жизни, оставшиеся шахтёры пьют как не в себя, без счёта гибнут в самодельных «копанках». И выпавший на Штеровке снег по полдня может лежать нетронутым — только под вечер по нему может пролечь неуверенный след вышедшего на поиски пропитания одинокого пенсионера.
В городе по официальным данным осталось порядка ста тысяч человек, фактически — менее пятидесяти процентов. И каждый день раздаются то ближе, то дальше разрывы снарядов, которыми «киевское правительство», — «дорогие партнёры» правительства русского, — уничтожает остатки населения моего родного города.
Этот геноцид, это уничтожение своего собственного народа — уже во вторую очередь «заслуга» америкосских, пиндосских кровопивцев-нелюдей. В первую — прежде всего вина нашей родной интеллигенции. Это вы, мрази, не выполнили свой священный долг по управлению государством! Не смогли и не захотели выдвинуть из своих рядов нормальных людей в правительство, попустили торжество безумной «незалежности» на нашей земле, со смешками повторяли вражеские шуточки про «москалей» и погрязали во взяточничестве и казнокрадстве, когда родной край приходил в запустение, а трудящееся население целенаправленно и безжалостно уничтожалось. Интеллигенту общество, страна, народ дают высшее образование не для того, чтобы он носил костюм и воровал «как не в себя», — они всё это делают для того, чтобы он возглавлял движение общества, направлял его правильным курсом, вёл свою страну к новым успехам и победам. И даже сейчас, когда война пришла на родную землю, люди честных трудовых профессий остались, взяли оружие, зубами вцепились в родную землю, отстояли её. Начальники и умники всех мастей сбежали на фашистскую «Украину» за жлобской подачкой иудиных грошей «пенсий и субсидий».
Пиндосские твари, граждане США! Знайте, с вами всё будет просто, как было со всеми нелюдями, которые уже столько поколений приходили на землю наших отцов за «жизненным пространством». Пройдёт пять лет, как в Отечественную, или 25, как в Северную, или 300, как во время нашей борьбы против ига Орды. И усталый солдат в простом русском ватнике, сжимая в руках сталь обгоревшего от стрельбы ствола, напишет честной рабочей рукой на руинах вашего проклятого Капитолия: «Дошли!» И поставит дату. Всевышний непременно даст мне это увидеть — если не из этого, материального, мира, то из другого — Вышнего. Место вашей нации воров, убийц и содомитов будет там же, где место «великих» в прошлом шведов, французов, немцев: крошечная страна, одержимая комплексами былого величия, с вымирающим коренным населением и неконтролируемым калоизвержением при одних только словах: «Русские танки!» и «Казаки!» Однако до конца мы вас не уничтожим, как не уничтожили всех ваших предшественников — русские не «цивилизованные европейцы», мы «варвары» и не уничтожаем побеждённых.
А вот вы, наша «родная интеллигенция», что на Украине, что в России, все, кто потратил свою жизнь, труд многих своих учителей, воспитателей и предков на то, чтоб наворовать себе на дорогущую машину, и ввергших свой народ в пучину прозябания и братоубийства, — вот вы готовьтесь! Ждёт вас судьба ваших «достойных» предшественников: ненависть и презрение трудящегося населения своей страны, бегство в «просвещённую Европу» и там почётные должности таксистов и проституток, а далее — позорная смерть на чужбине, в забвении и нищете. Московские мрази, предавшие наш народ в миг его отчаянной борьба за интересы России, против всего мирового фашизма, — вас это тоже касается, да ещё как — в самую первую очередь!..
Итак, сначала я встретился с человеком, которого на тот момент назначили начальником медицинской службы бригады. Достойный человек, воевал в Афганистане, известный в городе нейрохирург с большим опытом врачебной и организационной работы — трудно было подобрать более подходящую кандидатуру. Он проявил огромное усердие в подборе народа и организации работы коллектива медицинской роты, положенной по штату нашей бригаде. Если бы не он, ничего бы не получилось, его заслуги трудно переоценить.
После общения с ним я прибыл в штаб бригады. Штаб — хорошо известное жителям здание в центре города. По прибытии туда меня удостоил аудиенции командир отдела комплектования. Данный офицер отличался редкой резкостью в суждениях, строгостью требований и принципиальностью. За все перечисленные качества очень многие офицеры терпеть его не могли. Я же считаю большой удачей, что мне довелось учиться ремеслу командира (в кадровой его части) у такого знающего и требовательного специалиста. Забегая вперёд, скажу, что очень уважаю его как человека. Он реально переживал за каждого военнослужащего бригады, в трудных обстоятельствах проявлял незаурядное гражданское мужество — ради пользы дела и правды не боялся испортить отношения с командованием. А ещё носил с собой Ф-1. Это очень правильно: настоящий офицер всегда должен позаботиться о том, чтобы не попадать в плен.
Он кратко спросил меня о моём образовании. Я перечислил: медицинское — РУДН, интернатура и диссертация по хирургии — ДОНГМУ, второе высшее — переводчик испанского, РУДН, третье высшее — экономика труда и управление персоналом, Полтавский университет экономики и торговли. Участие в событиях в Новороссии — с апреля месяца. Он задумчиво взглянул на меня и изрёк: «Могу предложить вам должность командира медицинской роты». Так моя военная карьера сделала очередный крутой поворот. Если бы я знал, куда он приведёт, я бы предпочёл остаться медиком роты, где на тот момент находился. Меня не интересовала должность, — я всегда всего лишь хотел воевать активнее и результативнее. Но человеку не дано предвидеть будущее…