Вот это было написано в выпавших страницах.
* * *Но вернемся в овраг, где запахло дикими розами. Дождь перестал моросить.
Филимон скинул с головы Эйнштейна целлофан. Великий ученый говорил тоном лектора общества “Знание”:
– В момент, когда Земля и планеты выстроятся в ряд, Филимон, ты увидишь это, точнее, почувствуешь по звону в ушах. Вот тогда раскинь руки, превратись в букву “Т”, и ты взлетишь…
Филимон раскинул руки буквой “Т”.
– Лежа на кровати…
– Понял…
– Никаких усилий, суммарная гравитация будет тянуть тебя вверх… Филимон, ты сделаешь это в том случае, если поймешь, что я проиграл битву с негодяями. Их так много в раю, об этом мало кто знает, они устроили побег из ада на небеса… – Эйнштейн грустно улыбнулся. – С ними этот толстяк в пенсне, Лаврентий, он такой… (не подобрал определения). Плетет интриги на редкость искусно. Господь принимает каждое его слово за чистую монету. Узнав, что Бог хочет покинуть небо, он всячески старается втереться к нему в доверие. До недавнего времени малоизвестный интриган из СССР, он стал фигурой номер один. Не Данте, не Леонардо, не Толстой, не Моцарт, а он, Лаврентий! Старый Бог ходит, опираясь на его плечо. А когда уезжает выбирать место, где хочет обосноваться, покинув всех нас, оставляет его взамен себя. Вот тогда-то начинаются на земле эти кризисы: Афганистан, Чечня, Ирак, Израиль, Палестина… Лаврентий узнал, как можно Солнце перекрыть Луной и устроить на Земле постоянное солнечное затмение.
Над головами Филимона и Эйнштейна низко пролетели вороны. Одна из них какнула и попала на лоб великого ученого.
Эйнштейн вынул платок и стал стирать горячую жижу со лба и бровей.
– Альберт! – послышался голос сверху. Звала женщина, стоявшая на краю оврага в белом халате, похожем на медицинский, рядом с ней машина с красным крестом. Женщина сложила ладони рупором и кричала:
– Альберт, время! Тебя ждут! В больнице обед!
Эйнштейн встрепенулся, в глазах появилось какое-то странное выражение, он стал прощаться.
– Филимон, скажи им, что они доиграются! В день Хиросимы, когда Господь увидел, что сделала одна маленькая атомная бомба, он побагровел, сломал об колено кий, он играл в бильярд, свалился на бильярдный стол бездыханный – инсульт. В дни Хиросимы Бог чуть было не умер! Скажи им об этом…
Эйнштейн поднимался вверх по тропке, за ним, припадая на передние лапы, плелась хромая собака. Люди в белых халатах поспешно усадили Эйнштейна, и, поднимая пыль, машина с красным крестом уехала.
С того дня Филимон Квирикадзе стал смотреть на солнце. По утрам выходил на балкон и долго разглядывал солнечный диск сквозь закоптелое стеклышко. В телевизоре, в радио, в газетах шла битва за размещение крылатых ракет в Европе. Филимон внимательно смотрел на колонны демонстрантов в Англии, Голландии, которых разгоняла полиция, избивала дубинками, душила слезоточивыми газами. Филимон не мог оторвать тревожного взора от программы “Время”. Даже если он был в поезде, то на стоянках вбегал в комнату дежурного станции и смотрел телевизор… Генералы натовские и советские давали интервью, хвалясь силой и мощью оружия, которое множилось, совершенствовалось.
И Филимон услышал звон в ушах.
Однажды утром, когда Филимон вышел на балкон и посмотрел на солнце в закоптелое стекло, он увидел, как край Луны насел на солнечный диск…
Филимон прошептал:
– Эйнштейн проиграл!
Весь день он ходил по Анаре.
Прощался с соседями, сослуживцами. В депо, на базаре, в столовой, парикмахерской он говорил странные слова:
– Сегодня ночью я взлечу на небо! Не могу позволить поставить точку в миллионолетней цепи эволюции…
Его слушали, как всегда, не очень внимательно.
На почте, где располневшая донельзя Мария Виссарионовна Пухаева гадала на кофейной гуще своим пышнотелым подругам, на Филимона косились, так как он долго писал телеграммы в Москву, Лондон, Нью-Йорк, Токио, Рим, Бонн, Париж.
Пухаева повертела пальцем у виска, подружки захихикали и принялись считать количество слов телеграмм.
“…Решайте проблемы вместе. Помогайте друг другу. Думайте о братстве людей…”
Пухаева переспросила адреса:
– Белый дом, Вашингтон, Округ Колумбия. А номер Белого дома?
– Номер дома… Я не знаю!
– Но как я могу посылать телеграммы с указанием только цвета дома?
Подружки захихикали.
“Космос должен быть общим. Он должен быть свободным от ядерного, лазерного и других орудий”.
– Рубль шестьдесят!
“Была холера, была чума, сейчас нет этих болезней, так как человечество их победило. Теперь надо победить атомную бомбу”.
– Что здесь написано?
– Дворец Киото!
– Киото?
Вечером жена Филимона Лиза пришла с работы – дверь в спальне заперта… В квартире было холодно. Лиза вспомнила слова Филимона, сказанные прошлой ночью, когда он говорил с ней о своем отлете на небо: “Будет очень холодно, ты поезжай в Лио или пойди ночевать к сестре”.
Лиза подошла к двери. Постучала. От двери шел пар, металлическая ручка покрылась инеем.
Лиза, встревоженная, зашла к соседям.
Сосед Павел Мусаев с удивлением разглядывал внутренности своего холодильника, в котором корка льда выросла многократно, ледяные помидоры раскололись.
– Филимон заперся. Хочет улететь то ли на Луну, то ли куда-то выше… Надо сломать двери.
– Хочет лететь – пусть летит. Не отпустишь на Луну – улетит к Венере! – Павел засмеялся. – У нас в депо есть кассирша Венера, к ней улетают многие!
Раздался страшный грохот. Посыпалась штукатурка.
Все посмотрели на потолок – там расползлась широкая трещина. Стало очень тихо. Только звенели оконные стекла.
– Он улетел!
Сосед, его жена, дети, Лиза бросились в квартиру Квирикадзе. Дверь в спальню была выбита, сорвана с петель. Кровать отсутствовала.
В потолке зияла огромная дыра.
* * *Я поднял глаза от рукописи.
Фантазия автора превзошла все мои ожидания. Филимон пробил потолок собственной спальни и унесся в космос?! Корнелий комментирует это событие следующими словами:
– Наши далекие предки, прослышав про злые дела, пристегивали к поясу меч и отправлялись в путь. Обнаружив Зло, они рубили его своим мечом. Или их рубили. И тогда смерть очищала кровью землю. Но как сражаться с тысячами безымянных, безликих призраков, которые и есть Зло нашего времени?
Как сразить их мечом?
Сегодня человеческий гнев превратился в отравленный желудочный сок.
Человек теперь не борется со злом – он хватается за живот, глотает пилюли.
Дядя Филимон решил поднять этот ржавый меч предков! Он, ненавистник оружия, решил бороться…