мускулистый торс.
Падаю к ней, она тут же отворачивается и прижимается ко мне ягодицами. Тело девушки содрогается от неистового наслаждения. Возбуждение накатывает бурными волнами. В буйстве сладкого шторма я даже забываю, кто именно отдается мне сейчас. Лиза? Астра? Или Ксюша? Или Лада? Да и важно ли это? Каждую я люблю, каждой готов наслаждаться.
Любовники сплетаются, тяжелое дыхание гремит на весь шатер, словно драконьи вздохи. В какой-то миг женских тел становится больше — раздвинув занавески, к утехам присоединяются и остальные жены. Сначала смущенно, с пунцовыми щечками, но потом, набравшись храбрости, они раскрываются передо мной словно бутоны роз. Гибкие и стройные, девушки создают на шелках постели самый прекрасный сад на свете. Красные, золотые, русые и серебристые волосы раскидываются по подушкам, смешиваясь. Девушки прижимаются ко мне в судорогах экстаза, страстно кричат, забыв обо всем — о войне, о Хаосе, о том, что надеть сегодня. Они больше не смущенные воробушки, они дикие кошки, часть великого «прайда». Весь мир лежит у их изящных ног, я подарил им его, бросил к их стопам, а они исступленно занимаются любовью со мной на самой вершине, не обращая внимания на коленопреклоненные народы.
А через несколько часов к нам на ужин заглядывают Чугун с Ричардом, а также я позвал Витю. Побратим прихватывает с собой одну из спасенных в поместье дайме японок-аристократок, наверняка, самую красивую и «породистую», так сказать. Сам я тогда не рассмотрел голых женщин, поэтому не могу судить о верности его выбора. Ричард взял Жозефину, в последнее время принц стал относиться к француженке намного лучше. А с Витей пришла Чинга.
Ужин устроили на улице возле шатра, под звездным куполом. Вдалеке изредка гремит ПВО — отстреливает иногда подлетающих гарпиусов. Но этот грохот даже как-то добавляет атмосферности. Враг заживо горит, мы пируем. Антуражненько.
Усевавшись за большим походным столом, гости посматривают, как мои жены заканчивают с готовкой ужина. На походную кухню они не пустили слуг, сами решили потрудиться. Лада сказала:
— Мой супруг, жены мы тебе аль нет? — твердо молвила богиня, сверкнув лучистыми глазами. — Благо, ратной сечи пока не предвидится, и у нас есть возможность побыть тебе правильными супругами, а не только боевыми подругами.
Справляются красавицы на славу. Астра крутится вокруг туристической печи, от запаха жареного поросенка уже текут слюни. Ксюша колдует над газовыми конфорками, Лиза нарезает овощи, а Лада настаивает чай, у богини он получается особенно душистым и вкусным. Наконец блюда поданы, все мы уплетаем сочное мясо с гречкой в подливе, заедая салатиками. Вкуснотища. Затем захлюпали горячим сладким чаем, хрустя печенюшками. Печенье, кстати, очень вкусное, с половинками миндаля и кусочками цукатов. Такое можно испечь только в жаре славянской каменной печи. Но где мои жены могли взять русскую печь посреди японского бездорожья? Лада загадочно улыбается, любуясь, как я уминаю сдобное лакомство.
Ну поня-я-ятно. Снова сила любви.
За чаем обсуждаем всякое. Чугун то и дело похабно шутит, остальные смеются. Неожиданно Ричард говорит:
— Может, расскажете что-нибудь о своей галактике, откуда вы прибыли?
Мои жены тут же загораются неистовым любопытством.
— Очень бы хотелось, — скромно вставляет Лиза, быстренько глянув в мою сторону. Я отмалчиваюсь.
— О, о нашем доме столько всего можно рассказать, — лыбится чернокожий карапуз и коварно смотрит на меня. — Взять хотя бы Наташмяу…
— Ильис, побойся Отца-императора, — вздыхаю. — Я тебе сто раз объяснял, что у меня другого выхода не было.
— А что еще за Наташмяу? — спрашивает Астра.
— Да была одна планетка в хронокармане, — надувает щеки Чугун. — Заселенная прекрасными бестиморками с кошачьими ушками. Наташмяу называлась. Так вот ваш муж меня туда не пустил, а сам потом…в одиночку всю планету почти…Эх, да что ж теперь об этом! — взмахивает рукой и замолкает обиженно.
— Ого-о-о-о, — выдыхают мои жены почти одновременно, округлив горящие глазки. Одна Лада, умничка, держит себя в руках, да к тому же бросает осуждающий взгляд на «сестер». Думаю, со временем она их научит уму-разуму. Так что пропущу их реакцию мимо ушей.
— Я спасал человеческую цивилизацию, — удрученно качаю головой. — Пришлось пойти на крайние меры. Даже Отец-император не осудил потом.
— Ага, но Батя-имп прифигел знатно, — хмыкает Чугун. — Хоть и радовался, что Феникс по его стопам идет.
— Муж мой, ты поступил как должно, — Лада сжимает сияющей рукой мои пальцы. — По-другому и быть не могло.
— Спасибо, — киваю благодарно, и тут же оскаливаюсь коварно: — Чугун, а мне ведь тоже есть, что вспомнить о тебе. Помнишь, как ты испугался обыкновенной кошки?
— Испугался? Кошки? — удивленно переспрашивает Ричард.
— Я не виноват! Она смотрела на меня ну… как Серана смотрела часто на Фалгора!
— Что? — удивляюсь я.
— Ну да. Когда собиралась признаться тебе в любви.
— Что?! Кто такая Серана?! — сразу встрепенулись мои жены.
Так и мы проводим время. Чугун и я друг друга поддразниваем, жены удивленно раскрывают ротики, Ричард с Витей хохочут, Жозефина и Чинга повторяют реакции своих спутников вплоть до мелочей. Ночь приближается к полуночи, когда к нашему столу приходит один из адъютантов.
— Владыка, пришли вести со стороны Оиты, — сообщает Андрей Потемкин. — Норвежские войска не дошли до аэродрома, на подступах их разбили орды тварей. Разрозненные отряды окружены и терпят катастрофические потери.
Тишина повисает над столом. Только Чугун продолжает громко хлюпать чаем. И правильно делает вообще-то. Я тоже берусь за дымящуюся чашку и отпиваю глоток.
— Изумительный чай, дорогая, — без улыбки киваю главной жене.
— Надеюсь, в душе ты не злорадствуешь, — косо смотрит на меня мрачный Ричард.
— Конечно, нет, — отвечаю. — Тысячи людей погибли. Но я этого, честно говоря, и ожидал. Конечно, норвежцы славятся своими стихийниками, но в плане орудий всё плохо. Норвежцы не могли выстоять одни, у них менее мощная артиллерия, чем у нас. Никакущая артиллерия, если откровенно. Нет ПуДов, нет тяжелых болтеров. А жива-юзеры рангов Рыкарь и Полковой, какими бы сильными ни были, не выстоят против лавины тварей. Я всеми силами пытался остановить разделение армий. Поэтому, кстати, и терпел Радгара и всю эту клоунаду с титулом главнокомандующего.
— Берег жизни норвежцев? — с недоверием переспрашивает Ричарад.
— Берег единое сильное войско, — отвечаю. — Но Радгар переплюнул самого себя. Хотя даже не он, а его отец Харальд. Додумались же! Притащить на войну африканского тирана! Неудивительно, что Радгара больше нет в живых. А норвежцы из упрямой гордости не могли остаться под моим управлением. Да и Харольд наверняка велел им отступать.
— Понятно. И что теперь? — вздыхает принц.
— Ничего не меняется, — пожимаю плечами. — Двигаемся также на Итосиму. Оита подождет.
— А как же отряды норвежцев? Мы еще можем