Наши губы снова встретились. Я подумал о Конни и ощутил укол вины — но недостаточно сильный, чтобы прервать поцелуй. В конце концов, это была часть необходимого ритуала. Однако в следующим миг я подумал еще кое о чем — ну, насколько мужчина способен думать в такой ситуации. Как будут развиваться наши отношения с Шейри? Кем я стану для нее? Будет ли она подчиняться мне, как я подчиняюсь Уильяму? От этих мыслей у меня закружилась голова. Неужели наконец-то появится тот, кто будет принадлежать мне? Я больше не останусь один? Оставалось надеяться, что Шейри окажется милой, что я понравлюсь ей.
Когда поцелуй закончился, я сказал:
— Любишь «Наскар»?
Не прекращая ритмичного движения, Шейри посмотрела на меня, словно стараясь понять смысл вопроса. Потом сказала:
— Что, уже готов? Пытаешься отсрочить? Теперь настала моя очередь недоумевать.
— А?…
— Я слышала, некоторые парни думают о бейсболе, чтобы не кончить слишком быстро. Но гонки тоже годятся.
— Ничего подобного! Я просто хотел сказать… А, ладно, проехали. — Впереди еще куча времени, можно вернуться к этому и попозже. Я опять вспомнил о Конни. Она действительно нравилась мне, но если мы будем вместе, Конни в конце концов поймет, кто я, и, вполне возможно, не сумеет принять меня таким, каков я есть. А кто бы сумел, скажите на милость? Так что все к лучшему, ей-богу.
Я взял в каждую руку по груди и нежно поласкал их. О, да. То, что надо. Шейри оживала — в буквальном смысле — прямо на мне. Ей тоже нравился процесс. Она оглаживала ладонями мой торс, не слишком нежно дергая меня за волоски на груди. Эй, почему я все эти годы не делал женщин-вампиров?
Шейри застонала. О, это было совсем не похоже на звуки из гроба. Я слышал стоны живой человеческой женщины, приближающейся к экстазу. Я взял Шейри за задницу, чуть приподнял и вошел в нее снова. Теперь и я сам не мог сдержать стона. Мы оба были почти на вершине. Шейри стиснула меня бедрами и выгнула спину.
Я ускорил темп, а она все подгоняла и подгоняла меня. До финиша мы дошли одновременно… Цветные огни, колокола, свист, гром и молнии, Дайтона-500, все девять ярдов. Тело Шейри выгнулось в спазме высшего наслаждения. Пора, Джеки.
Она расслабилась — мгновенно и полностью. А что еще надо после хорошего секса? Я придержал ее, ожидая, пока девушка переведет дыхание. А потом понял, что она вообще не дышит.
Что- то было не так. Чертовски не так…
— Шейри? Милая? — Я приподнялся и заглянул ей в лицо. Ее чудесные глаза цвета меда были широко распахнуты. По-прежнему яркие, теперь они стали пустыми и неподвижными. То, что с ней творилось, не очень-то походило на расслабленность после оргазма.
Это походило на смерть.
Я схватил Шейри за плечи и хорошенько встряхнул.
— Вернись! — умолял я. Мной овладела паника. Что же делать? Я схватил голову Шейри и повернул к себе, зажал нос и сделал искусственное дыхание рот в рот. Никакого эффекта. Массаж сердца? Я несколько раз нажал ладоням на грудь девушки, и лишь потом опомнился. Что я творю? У вампиров не бьется сердце, и массаж их не оживляет. А что оживляет вампиров? Я готов был отдать свои жизненные силы Шейри прямо сейчас, да вот только не представлял, как такое сделать.
Я стоял над ней, вцепившись руками в волосы и мучительно размышляя. Этого не может быть! Пять минут назад она была счастлива и полна жизни. Теперь же ее кожа снова становилась сухой, щеки посерели, тело снова умирало. Как же так? Ведь смерть настигает нас только один раз.
И где дьявол носит Уильяма, когда он мне так нужен? Что он там говорил? Все внятные мысли разом куда-то подевались. Да и что толку вспоминать? Даже если я соображу, где напортачил, это не обратит время вспять. И, как обычно, когда дела идут хуже некуда и надо шевелить мозгами, мне в голову полезла всякая чепуха. Я подумал об этой старой книге, «Волшебник страны Оз». Она не была «едва мертва». Она была по-настоящему, категорически мертва.
Я опустился на колени и завыл от гнева и боли. Во имя ада, что я наделал? Пару дней назад эта прелестная юная женщина жила полной, яркой жизнью. А теперь из-за пары злых кровососов она умерла и гнила у меня на глазах. Я убил невинного человека, не заслужившего смерти. Вот теперь я стал истинным, настоящим вампиром. Можете меня поздравить.
Я внезапно заметил, что плачу, утирая глаза кулаками. Не знаю, не помню, когда мне доводилось плакать последний раз. И почему я плакал? О Шейри? Или потому, что спустя полторы сотни лет реальность наконец-то обрушилась на меня?
Я — чудовище.
Краем глаза я заметил, что в подвал кто-то вошел.
— Джек! Я слышала, как ты кричал. Что случилось? — Ко мне спешила взволнованная Мелафия.
— Она умерла! Ты можешь что-нибудь сделать? Песнопение или заклинание? Или… что-нибудь?…
Мелафия подошла к телу, коснулась пальцами шеи девушки и заглянула в ее глаза. Потом аккуратно положила ладонь на веки Шейри и закрыла их.
— Нет, Джек. Я ничего не сумела бы сделать, даже если бы пришла раньше.
Жрица вуду подошла и положила свои мягкие золотистые руки мне на щеки. Я знал Мелафию с ночи ее рождения, помогал растить ее. Никого из нас не волновала моя нагота, но все же я поднял с пола джинсы и натянул их на себя.
— Что я сделал не так? Почему она умерла?
Мелафия села подле меня и обняла за плечи.
— Такое иногда случается. Вряд ли кто-то знает, почему именно. Многие люди умирают в процессе трансформации. И мужчины, и женщины, но женщины чаще. Ты не сделал никакой ошибки, поверь. Я понимаю, как тебе тяжело, но не вини себя.
Я прижался своей небритой Щекой к ее щеке — гладкой и нежной. Мелафия знала все о таинственных сумрачных пространствах, пролегающих между жизнью и смертью. Она была сведуща в магии, разбиралась в таких вещах, о которых люди даже не подозревали. Знания и сила, доступные лишь божественным существам, принадлежали ей по праву рождения. Жрица была мудра не по годам.
Я опустил глаза, взглянув на руку Мелафии, гладившую мою ладонь. Слеза упала на ее гладкую кожу. Она была розоватой от той крови, которая оживляет мое тело, и я почувствовал отвращение при мысли, что слеза коснулась Мелафии. Впервые я стыдился самого себя.
Я опустил голову и вытер глаза. Подумать только, в краткие моменты экстаза я имел глупость мечтать о другом существе, похожем на меня. Существе, которое я мог бы назвать своим. Ты идиот, Джек Макшейн.
— Не плачь, прошу тебя. Все пройдет. — Мелафия снова погладила меня по лицу и поцеловала в щеку. Я чувствовал запах ее чистой, ничем не замутненной человечности — и отстранился, чтобы не запачкать собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});