Читать интересную книгу Епитимья - Рид Рик Р.

Он посмотрел на Джимми Фелза, который опустил голову на руки между широко расставленными коленками. Мальчик весь дрожал. Ричард снова сжал его плечо.

— Эй, дружище!.. С тобой все в порядке?

Лишь через несколько минут мальчик поднял голову и посмотрел на священника. Лицо его было мокрым от слез, глаза покраснели. Он демонстративно смахнул слезы и стал рыться в карманах, ища сигарету, но Ричард схватил его руку прежде, чем мальчик успел ее извлечь. Обнял Джимми и прижал его лицо к своей груди, гладя светлые волосы.

Джимми сопротивлялся, отталкивая священника.

— Черт возьми! Со мной все в порядке! — выкрикнул он, но в его словах не было уверенности.

Наконец они оба умолкли. Только изредка слышались судорожные вздохи Джимми.

Он ощущал руку священника на своих волосах и был благодарен судьбе за то, что нашлась эта широкая грудь, на которой он может выплакаться. Рубашка священника была свеженакрахмаленной и удивительно уютной — Джимми доверчиво обнял мужчину, испытывая счастье, что хотя бы на минуту он может побыть рядом с другим человеческим существом его пола, которое не пытается шарить ниже пояса, схватить его за пенис или яички.

— Знаешь, это все моя ублюдская жизнь, и моя вина, что... — прошептал он.

— Что? — В голосе священника прозвучало удивление.

— Понимаешь, что они все исчезли?.. Ничего бы этого не случилось, если бы я не связался с этим грязным типом, с этим жеребцом Дуайтом.

Священник крепче прижал Джимми к себе, и Джимми почувствовал желание забраться к нему на колени.

— Брось, Джимми. Этот тип творил зло и причинял людям горе задолго до того, как ты появился у него на пути. И может быть, то, что ты сопротивлялся, и разозлило его, заставило раскрыться. Теперь его легче разыскать.

— Да, ты-то можешь на это смотреть так. Пути Господни неисповедимы и все такое. Верно?..

— Ты так сердит на всех, что не веришь, что и в твоей жизни может быть что-то хорошее.

Джимми слушал священника и думал, что его слова благостная ерунда и выдумка, чушь собачья. Возможно, он уже говорил их другим детям, чтобы чувствовать себя лучше, не ощущать бессмысленности своей жизни.

Единственное утешение, которое священник мог сейчас дать Джимми, — физическое: руки, охватившие его тело, их прикосновение. Наконец Джимми сделал то, что ему хотелось: он забрался на колени священника. Мальчик почувствовал, как тело Ричарда вдруг окаменело, напряглось, когда он это сделал, но потом расслабилось. Ричард прошептал что-то вроде: «Теперь тебе лучше, лучше?»

Но Джимми не был в этом уверен. Ему хотелось молча лежать в этих удобных объятиях. Он угнездился на груди Ричарда, удобно уткнувшись в нее головой, и закрыл глаза. Джимми хотелось уснуть.

Он почувствовал губы священника на своей макушке — поцелуй.

— Знаешь, сынок,— сказал Ричард так тихо, что Джимми скорее почувствовал, чем услышал его слова, — ты особенный. И я говорю это не потому, что я священник, который наставляет на путь истинный заблудших детей. Я говорю это потому, что вижу в тебе нечто, чего не встречал ни в ком за долгие, долгие годы.

Джимми плотнее сжал веки. Сейчас ему хотелось слушать эту обычную муру: «взбодрись и обороти свое лицо к миру». Ему хотелось быть рядом с этим человеком и чувствовать себя защищенным его теплом.

Любимым. Джимми выбросил из головы эту последнюю мысль. Любовь бывает в кино. Он знал, что к чему в реальной жизни.

— Право, ты мне не безразличен, Джимми. — Ричард провел пальцами по волосам Джимми, отводя их назад. — Я люблю тебя.

Услышав эти слова, Джимми напрягся. Рано или поздно многие из его клиентов бормотали ему эти слова, не все, конечно, но многие. Обычно это бывало перед тем, как они кончали.

Джимми прижал голову с плотно сомкнутыми веками глаз к теплой груди и шее священника.

— Я не хочу этого слышать, — выдохнул он в грудь Ричарда, все крепче смежая веки, чтобы удержаться от слез, и делая усилие, чтобы комок растаял в горле. Это было мучительно.

Он слегка передвинулся на коленях священника, расслабился и ощутил его эрекцию. И он любит меня... Все верно. Он опустил руку вниз и как бы случайно нащупал выпуклость в штанах Ричарда. Убрав руку, он изменил положение так, что оказался сидящим на его коленях.

Склонив голову набок, он заглянул в глаза священника. На его губах играла улыбка.

— Хочешь меня поцеловать или нет?

Лицо Ричарда было печальным. Его брови над очками сошлись в одну линию.

— О Джимми, я совсем не это...

Джимми наклонился вперед и прижался открытым ртом к губам священника, заставив его замолчать. Тот не сопротивлялся. Язык Джимми скользнул в его рот. Джимми нежно покусывал его губы и терся об него.

— Ты меня любишь? Ха! — Неохотно расставаясь с ощущением уюта и надежности, он встал. — Ладно, — сказал Джимми и пожал плечами. — Думаю, я кое-чем тебе обязан и готов дать тебе эту малость за то, что ты помогал мне. — Джимми потянулся к застежке своих джинсов, расстегнул их и стянул штаны до колен. — Хочешь этого, да?

Джимми не мог понять, почему священник так на него уставился. Тот выглядел больным и смущенным. А Джимми думал, что он хочет этого.

Ведь он был возбужден, у него была эрекция, разве нет? Так почему он отказался? Джимми почувствовал, что в нем поднимается странное ощущение паники, и его собственная эрекция начала убывать.

— Что случилось? Что с тобой? — спросил он, его дыхание участилось. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он выдвинул таз вперед, так, что пенис оказался на уровне рта священника.

— Давай, возьми его, — почти закричал он, внезапно его захлестнули гнев и ненависть, до такой степени сильные, что он даже изумился.

Он видел, как двигалось адамово яблоко на горле священника, как он с трудом глотнул слюну, глядя на член Джимми.

Ричард прошептал: «Нет», и это слово будто повисло в воздухе. Он оттолкнул Джимми, бросился к двери и прогромыхал вниз по лестнице.

Джимми натянул штаны и подошел к окну. Он увидел, как священник с поникшей головой торопливо уходит по Лоренс-авеню. Закурив сигарету, он вместе с дымом подавил желание заплакать.

— И этот как и все остальные, — едва слышно прошептал мальчик.

Глава 22

Небо начало сереть. Заметнее стали коробки домов на улице, проступили из тьмы голые деревья и силуэты машин, стоявших на подъездных дорожках, где они были припаркованы. Мир наполнялся тусклым светом. Мирэнда выглядывала из окна пикапа, размышляя, куда отвезет ее клиент. Она устала. Бутылка «Сиско», выпитая ею накануне, оставила тупую боль в висках и странное ощущение внутри. Время от времени в желудке начинало бурлить, и Мирэнде казалось, что это булькают пузырьки в пробирке.

Она посмотрела на восток, откуда вставало солнце, — там видны были ряды и ряды похожих друг на друга домов, а за ними на фоне серого неба проступила размытая розовая полоска.

Скоро взойдет солнце, а она окажется в доме клиента и будет зарабатывать деньги. Но этот был странным! Начать с того, что он приказал ей отойти подальше от пикапа, пока он возился с машиной, бормоча и чертыхаясь. Что ей предстоит? Ей и раньше случалось бывать с чудаками, но этот мог заткнуть за пояс всех. Она снова плюхнулась на сиденье и закрыла глаза, обещая себе, что не уснет, пока они не прибудут на место.

Снова послышался глухой удар... еще, еще.

— Что это? — спросила наконец Мирэнда, поворачиваясь к странному типу. — Я всю дорогу это слышу.

— Там у меня запасная шина. Она мотается и хлопает. — Тип выплевывал слова быстро и без интонаций.

Мирэнда села прямее.

— Что-то не похоже на запасную шину.

Бам, бам, бам. Звук доносился до них приглушенно, но Мирэнду охватила паника.

Тип свернул на подъездную дорожку. Он улыбнулся, и глаза его округлились. Монотонным и слишком высоким для мужчины голосом он пропел:

— Вот мы и дома-а.

Мирэнда посмотрела на кирпичное бунгало, выросшее перед ними. Действие алкоголя ослабевало, и она подумала, уж не совершила ли ошибку.