Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Недостатки конструкции стержней СУЗ? Интересно, до каких пор совершенно недопустимые дефекты будут стыдливо именоваться недостатками? Они, эти «недостатки», и раньше проявлялись, о чем говорят появления сигналов превышения мощности и скорости разгона реактора при падении А3 по другим сигналам. Не осмыслили их. Бог миловал до 26 апреля от аварии со значительным быстрым внесением положительной реактивности, иначе при таких стержнях СУЗ взрыв был неизбежен. Как будто авторам письма неведомо, что такое конструирование недопустимо.
– При чем здесь вообще форма поля? Она всегда такая после снижения мощности стационарно-отравленного реактора Это совершенно естественно из физических соображений. Форма поля не годна для глушения реактора? Форму будем подгонять или защиту делать нормальной?
– Если нерегламентное состояние реактора не отмечается никакими сигналами? А их не было.
– Если положительный паровой эффект при обезвоживании активной зоны составляет 5-6 β, что неприемлемо по разным соображениям?
– Если А3 вносит положительную реактивность при срабатывании, и условия, при которых это реализуется, никакими техническими средствами не предотвращаются?
– Если форма нейтронного поля, естественно возникающая при каждой остановке реактора, неприемлема, то может ли такой реактор эксплуатироваться? Конечно нет, и это фактически признано реконструкцией оставшихся реакторов.
Такая позиция руководителей важнейших институтов, работающих в атомной энергетике, вызывает тревогу. Если уж даже через четыре года не хотят честно признать, пытаются завуалировать причины катастрофы, то можно ли надеяться на правдивую информацию о делах текущих? С какой целью не признаются абсолютно явные просчеты физиков и конструкторов реактора? Формулировка руководителей ведущих институтов – не оговорка, не неточность, а позиция.
Именно игнорирование очевидных фактов привело к Чернобыльской катастрофе. Два примера. После аварии на первом блоке Ленинградской АЭС в 1975 г. с разрывом технологического канала сотрудниками ИАЭ были выданы рекомендации для повышения ядерной безопасности реакторов РБМК.
1. Снижение парового эффекта реакторов РБМК путем:
– повышения обогащения и плотности топлива;
– уменьшения количества графита в активной зоне;
– оставления в активной зоне реактора Д11;
– повышения запаса реактивности.
2. Изменение конструкции стержней СУЗ с увеличением длины поглощающей части и независимым регулированием энерговыделения по высоте и радиусу, т.е. при регулировании радиального поля аксиальное поле не должно меняться.
3. Создание быстродействующей А3.
Позднее на Игналинской АЭС и при физическом пуске в 1983 г. четвертого блока, Чернобыльской АЭС было обнаружено внесение положительной реактивности стержнями СУЗ при начале их движения в активную зону. Реакторы были допущены в эксплуатацию. Состоявшаяся вялая переписка между Научным руководителем и Главным конструктором об устранении недопустимого явления ни к чему реальному до аварии в 1986 г. не привела. Только после аварии эти мероприятия начали реализовываться на реакторах. Дождались.
***Без осмысления происшедшего нет надежды, что такое не будет повторено. О каком осмысливании может идти речь, если в ИАЭ в день информации после сообщения официальной версии даже вопросы задавать запретили. Неслучайно от создателей реактора – ИАЭ и НИКИЭТ нет ни одного документа с анализом соответствия реактора РБМК-1000 основным нормативным документам, требования которых обязательны для конструкторов. И более того.
После выпуска в 1989г. А.А. Ядрихинским отчета «Ядерная авария на четвертом блоке ЧАЭС и ядерная безопасность реакторов РБМК», самостоятельно проделавшим большую аналитическую работу, в Госатомэнергонадзоре состоялось совещание, на котором именно представители НИКИЭТ так и не признали в проекте РБМК нарушения требований ПБЯ и ОПБ, причем основных требований. Вот так – все признают, а они – нет. Требования ясные, на реакторе явно не выполнены. На будущее такое положение оптимизма не прибавляет, они продолжают «созидать». А.А. Ядрихинский называет документ, выпущенный на Курской АЭС, в котором перечислены 32 пункта ПБЯ, ОПБ и «Правил безопасного устройства и эксплуатации АЭС», нарушенных создателями РБМК. В январе 1991 г. вышел доклад комиссии Госпроматомэнергонадзора под председательством Н.А. Штейнберга, где названы 15 статей ПБЯ и ОПБ, нарушенных в проекте реактора и имевших прямое отношение к аварии 1986 г. Любой половины из этого хватит для признания реактора негодным к эксплуатации.
Любое изделие должно проектироваться и изготовляться согласно стандартам, нормам. Естественно это и для реактора, только здесь нормы более строгие. В ПБЯ и ОПБ сказано, что любое отступление должно быть обосновано, ядерная безопасность обеспечена, согласовано в соответствующих инстанциях. Ничего этого по реактору РБМК-1000 не было. Непредвзятая комиссия, составленная из работников надзорного органа, определила в проекте РБМК-1000 пятнадцать нарушений, только относящихся к аварии 26 апреля 1986 г. Поэтому ни о какой случайности речи быть не может.
Катастрофа была неизбежна!
Реактор имел положительный быстрый мощностной коэффициент реактивности, что делало его динамически неустойчивым. Положительный эффект реактивности при обезвоживании контура теплоносителя составлял 5-6 BETA. Послеаварийные расчеты показывают, что реактор взрывался в целом ряде ситуаций.
Аварийная защита при срабатывании, автоматически или от кнопки, как это было 26 апреля 1986 г., вносила в течение пяти (!) секунд положительную реактивность величиной до р. Такое явление в нормальном человеческом сознании просто не укладывается. Специалистам ясно, что для такого реактора катастрофа была неизбежна.
В процессе эксплуатации, начиная с пуска первого энергоблока Ленинградской АЭС в 1973 г., были неоднократные проявления неудовлетворительных, ядерноопасных характеристик реактора. Выявлены были и неприемлемые свойства СУЗ. Научными работниками эти опасные свойства были осмыслены, однако все предложения за много лет, вплоть до аварии, не были реализованы. Ввиду игнорирования Научным руководителем и Главным конструктором выявленных опасных, недопустимых для эксплуатации свойств реактора его катастрофа была неизбежна.
Короткое напоминание в этой главе версий по причинам Чернобыльской катастрофы, выдвинутых создателями реактора, как и выдержка из письма руководителей ИАЭ и НИКИЭТ, показывает, что они даже через длительное время не способны признать свои ошибки, все время пытаются ввести в заблуждение научную, включая мировую, общественность. Дезинформируют общество. Используя монополию на материалы по аварии, им это длительное время удается делать. Подобное положение не только не дает гарантии неповторения аварии в будущем, но и внушает прямые опасения . Необходимы люди, способные к творческому мышлению.
Глава 14. Использование атомной энергии
И все-таки не обойтись без высказывания мнения о приемлемости или неприемлемости использования атомных электростанций. Как-то на заданный вопрос о моем отношении к будущему АЭС в связи с Чернобыльской катастрофой и моей личной трагедией я ответил, что в шестьдесят лет Бога не меняют. Возможно. Да ведь и Боги не идеальны. Сколько зла на земле сотворено от имени Иисуса и Аллаха. Конечно, все это делали люди, но если Бог всемогущ, то почему он позволил совершать дела неблаговидные?
Когда после болезни стал понемногу приходить в себя, наступил полный душевный разлад. Казалось, вся жизнь отдана делу нестоящему, и пусть бы равнодушен, безразличен был к работе, так и потеря невелика. Но у меня работа всегда была на первом месте. Как и подавляющее большинство людей (убежден в этом), хотел просто жить, работать и получать за работу достаточно средств для сносного существования. И, считаю, все у меня было: семья, разные интересы без каких-либо особых увлечений, приличный по нашим меркам заработок. Никаких завиральных идей относительно высокого призвания каждого человека у меня никогда не было и никаких комплексов неполноценности от этого не испытывал. И все же, когда показалось, что вся жизнь прожита напрасно, стало очень и очень грустно. А так ли уже все безнадежно?
Можно ли на современном этапе обойтись без атомной энергетики? Да, можно. Лучше ли будет? В этом я далеко не уверен. Сторонники АЭС заявляют, что без них не обойтись. Ну, почему же? В 1990г. на атомных станциях выработано в Советском Союзе 211 млрд. кВт-ч электроэнергии. Это потребовало бы 50…60 млн. т угля для тепловых станций. При общей добыче угля в стране 700 млн. такое количество не выглядит невозможным. И добавочная нагрузка на экологию невелика, если учесть все виды используемого топлива. И сжигание топлива на электростанциях приносит меньше вреда, чем сжигание в топках примитивных котельных и жилищ. Так, да не так.
- Беседы - Александр Агеев - История
- Черная книга коммунизма - Стефан Куртуа - История
- Россия при старом режиме - Ричард Пайпс - История